Лора Гурк - Свадебный переполох

— Мои глаза тоже в полном порядке, милый, — промурлыкала она. — И они видят мужчин, подобных вам, насквозь.

Если ее проницательность и задела его, то он не подал виду, напротив, с улыбкой заявил:

— Великолепно, дорогая! Значит, мы оба понимаем, что происходит. Отличное начало для дружбы, я полагаю.

Она открыла рот, дабы заверить его в том, что никакой дружбы не будет, но тут он снова заговорил:

— Правда, нам придется подождать несколько лет после того, как вы выйдете замуж. А потом мы сможем продолжить наше знакомство. Полагаю, к тому времени блеск уже сойдет с вашей королевской тиары.

— О чем вы говорите?

— Ну, так всегда случается. — Он вдруг стал серьезным. — Вы, американки, всегда лелеете мечты о том, как выйдете за лорда и будете жить в замке, но спустя год или два после свадьбы вы наконец понимаете, насколько тоскливо жить в браке с подобными нам, как неприятны обморожения и как невыносимо холодно может быть в замке в декабре.

Аннабел снова нахмурилась. Хотя она и говорила как девчонка с фермы, но кое-что знала о жизни. Конечно, она понятия не имела о жизни в замке, но зато теперь она точно знала, какого негодяя встретила. И поняла, о какой дружбе он говорил.

— Так, значит, когда я выйду за Рамсфорда, — проговорила она, больше не пытаясь скрывать свои южные гласные, — и когда я буду в одиночестве тосковать по дому, вы явитесь, чтобы утешить меня?

Кристиан кивнул:

— Очень хотелось бы.

— Да, я могла бы поклясться, что вам бы хотелось, но не дождетесь!

Он расплылся в белозубой улыбке:

— Уверен, что дождусь. Но как я уже сказал, нам придется подождать по крайней мере несколько лет. Каждый пэр желает, чтобы его наследник и в самом деле был его собственным сыном, так что боюсь, до тех пор мне придется доблестно противостоять вашим чарам.

— Как благородно с вашей стороны.

— Дорогая, благородство не имеет с этим ничего общего. Ваш жених безнадежно старомоден, и он может и впрямь вызвать меня, если я вдруг окажусь отцом следующего графа Рамсфорда. А Рамми — великолепный стрелок. Мне же слишком хочется жить…

Не дав девушке вставить ни слова, Кристиан продолжал:

— К несчастью для вас, он еще и скучен, как губка посудомойки. Но когда наследник и еще один, запасной, ребенок займут наконец свои места в детской и Рамсфорд наскучит вам так же, как и всем остальным, вы вспомните обо мне, мисс Уитон. Вам нужно будет лишь поздороваться со мной своим волшебным голосом — и я упаду к вашим ногам и в вашу постель. Уверяю вас, Рамми даже глазом не моргнет. Все это очень по-английски. Одно из правил, знаете ли…

Аннабел разрывалась между желанием отчитать его за наглость и желанием спросить, о каких правилах он говорил. Но он вдруг отвернулся и исчез за углом. А мгновение спустя она уже услышала его шаги по ступеням, ведущим в каюту наверху.

«Должно быть, этот человек всегда поступает так», — предположила Аннабел. Ну… что ж, пусть она давно уже потеряла невинность из-за негодяя, подобного ему, но ее репутация оставалась невредимой. И впредь будет оставаться такой же.

Однако Аннабел терзало любопытство из-за всего того, что собеседник сказал ей, и она собиралась при первой же возможности поговорить об этом с Бернардом. Если существовали какие-то правила относительно брака, о которых она не знала, то следовало все выяснить как можно быстрее. Такая девушка, как она, не должна была совершать ошибок.

Глава 4

Огромная столовая «Атлантика», эта фантазия в стиле барокко с похожей на безе потолочной лепниной и колоннами искусственного мрамора, годилась не только для торжественных трапез пассажиров из первого класса. К огромному облегчению Аннабел, это помещение как нельзя лучше подходило для свадебной церемонии. Столовая занимала три этажа, а стеклянный купол с витражами делал ее похожей на настоящий собор.

Спускаясь к ужину по центральной лестнице в сопровождении Бернарда, она не могла не думать о том, каково это будет — проделывать тот же путь в белоснежном облаке из атласа и тюля. Когда они остановились у подножия лестницы, чтобы поприветствовать родственников жениха и вместе с ними пройти к столу, она с легкостью вообразила изысканные букеты розовой магнолии и дорожку, усыпанную розовыми лепестками. А Бернард… Вместо того чтобы стоять рядом с ней, как теперь, он будет ждать ее на возвышении в конце этой огромной элегантной залы.

«И эти круглые столы отлично подойдут, — радостно подумала Аннабел. — Да-да, подойдут, пусть даже они привинчены к полу и неподвижны». Ее мама волновалась, что людям придется сворачивать шеи, наблюдая за процессией, но она не разделяла этого беспокойства. Ньюйоркцы с радостью перенесут такое незначительное неудобство только ради того, чтобы увидеть, как она, одна из нуворишей, совершит какой-нибудь непростительный промах. Никто из них ни за что на свете не захочет пропустить такое зрелище.

Но Аннабел не собиралась радовать их своими ошибками. Она твердо решила занять свое место в их обществе и потому не допустит никаких оплошностей, не испортит свой триумф.

Едва подумав об этом, девушка заметила герцога Скарборо, стоявшего неподалеку. И при виде его высокой худощавой фигуры и надменного лица что-то сжалось у нее в груди. И она твердо знала, что не ошиблась на его счет. Этот мужчина был необычайно привлекательным… и необычайно опасным.

Рядом с ним стояла высокая и очень красивая брюнетка — настолько похожая на него, что не могло быть сомнений: эта женщина — его сестра, леди Сильвия Шоу. Она беседовала с группой дам, среди которых Аннабел заметила Вирджинию Вандербильт и Мэйми Паджет, и девушка не могла не восхититься той легкостью и живостью, с которой леди Сильвия вела беседу. Аннабел же была так озабочена своим произношением и тем, какие слова соответствуют случаю, что каждый разговор с какой-нибудь из нью-йоркских леди стоил ей огромного труда и напряжения. Несомненно, сестра герцога говорила с теми же аристократическими интонациями, какие были у ее брата и у Бернарда, а ее голос сразу же вызывал уважение и никому не казался смешным. Ах, если бы только она, Аннабел, могла научиться говорить так же, как все они…

Девушка вновь посмотрела на Скарборо, и в ее памяти всплыли его слова, сказанные днем.

«Не позволяйте им изменить вас».

Ее удивила решительность, появившаяся в его взгляде, когда он произносил эти слова. Почему его это так волнует? Он ведь даже не знает ее. И как он вообще может думать, что у нее красивый голос? Как странно… Он сравнил ее голос с теплым медом, льющимся на горячий хлеб.