Элизабет Бикон - Граф-затворник
Персефона понимала: это единственно возможное направление, надо учесть – к этому моменту похититель наверняка увез Маркуса далеко отсюда.
– Что ж, хорошо, – уступила она и хотела было пойти вперед, но граф снова остановил ее, ласково, но сильно сжал руку. – Да что такое! Вы же сами требовали побыстрее приступить к действию, а теперь опять пытаетесь остановить? Воистину, вы самый противоречивый и несносный человек, какого я когда-либо встречала!
– Вы покажете мне место, где нашли эти вещи, и на этом ваше участие должно закончиться, – произнес он так, словно имел право ей диктовать.
– Таким образом вы отстраняете меня от дела?! – возмутилась Персефона. – Только это может меня удержать. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы найти Маркуса и отдать в руки правосудия похитившего его злодея.
– Не искушайте меня, – яростно отчеканил граф и свирепо уставился на нее.
– Может, все же начнем действовать? Мне казалось, именно вам хочется начать поскорее.
– Вас надо было еще в детстве как следует пороть. Вы совершенно нетерпимы к окружающим.
– К столь смехотворным теориям переходит только тот, кому логика не помогает получить желаемое, – сообщила Персефона. Сердце ее стучало, как молот, но она надеялась на достаточную высокомерность в голосе. И пусть у нее будет хоть половина этой показной уверенности, когда она отправится на поиски братьев.
– Тогда идемте, иначе надо мной возобладают низменные инстинкты. Я готов затащить вас наверх в собственную спальню и привязать к кровати, но только не позволить безрассудно броситься навстречу опасности.
– Идемте. У меня уже нет времени слушать этот бред сумасшедшего.
– Еще несколько минут в вашем обществе, мисс, и я сам свихнусь, как мартовский заяц. Вы и святого выведете из терпения, – мрачно пробормотал граф. Крепко держа за руку Персефону, он потащил ее из кабинета прямиком к конюшне, прежде чем кто-то из них успел передумать насчет своей экспедиции.
Где-то на полпути к герцогским конюшням лорд Калверкоум постепенно ослабил хватку, и Персефона обнаружила: его прикосновение успокаивает. Пусть она и собиралась ненавидеть его сильно-сильно, но он явно не желал ей вреда, просто ужасно действовал на нервы, при этом был умелым и закаленным в боях воином. Его близость пробуждала в ней чувство дикое и первозданное, что обычно скрывалось за ее невозмутимым обликом, и она изо всех сил старалась не выдавать себя.
Обращаться за утешением к графу Калверкоуму было безумно глупо, но ей нужен был тот, кто может действовать. На секунду ей даже пришло в голову, не послать ли Джо Брандта за Джеком и Джессикой, чтобы попросить их вернуться. Если бы она была уверена в успехе, то не колебалась бы ни минуты, но скорее всего, только добилась бы одного: невидимый враг довольно потер бы руки – герцога с женой вернули из свадебного путешествия без особой на то надобности. А у нее сейчас под рукой есть сей упрямый и высокомерный сюзерен, так зачем вызывать Джека, еще одного властного аристократа?
Нет, Алекс Фортин идеально подходит на роль сильного хитрого противника их таинственного врага. Она очень надеялась, что больше никому не придет в голову послать за герцогом и его супругой и испортить им медовый месяц. Конюхи принялись седлать лошадей. Лорд Калверкоум отправился им помочь, а Персефона заставила себя остаться около подставки для посадки на лошадь, убеждая себя, что ни в коем случае нельзя делиться всеми своими мыслями с графом. С ним и так трудно будет иметь дело, он просто невозможен.
Она с тоской пожалела, что здесь нет здравомыслящей женской компании. Как бы ей хотелось, чтобы поскорее вернулась Джесс! Тогда бы можно было поделиться с подругой и усиливающимся беспокойством за Маркуса, и негодованием, что ее заставляют быть «слабой женщиной» и сидеть дома, как будто она кисейная барышня, пока мужчины сражаются. Наконец лошади были готовы. Лорд умело помог Персефоне сесть в седло, она постаралась подавить угнетающее чувство, что он обращается с ней, будто с хрупкой девочкой-дебютанткой. Если она о себе не заявит, то граф оттеснит ее в сторону и целиком возьмется за дело, ей же придется только тоскливо ожидать новостей.
Глава 6
Они двигались по парку в полном молчании, каждый погрузился в свои мысли. Персефона изо всех сил пыталась понять: куда могли увезти ее младшего брата. Лет пятьдесят назад здесь были такие ужасные дороги, что никакой незнакомец не смог бы по ним проехать, не «оповестив» об этом половину соседей. Теперь же почтовые тракты позволяли развивать приличную скорость, и к тому же лето стояло сухое и жаркое. Не исключено – сейчас Маркус может быть уже на полдороге к Ирландии или к Лондону. Она попыталась поставить себя на место похитителя, но ничего не вышло: нельзя было сосредоточиться – перед ней маячила спина широкоплечего графа Калверкоума.
Интересно, радовалась ли Аннабель де Морбарай, что ее опекун уехал за сотни миль и погрузился в свои заботы, предоставив ей жить долгожданной собственной жизнью? Персефона представила, каково чувствовать себя одной-одинешенькой во всем мире, и содрогнулась. Нет, едва ли Аннабель за это его благодарила. Судя по всему, и отец Алекса Фортина, и его единокровный брат были невероятными эгоистами, заботились только о себе. Мисс Сиборн возблагодарила Бога, что сама выросла в окружении любящих родных.
– Вот это дуб Трех Сестер, – показала она на вековой дуб, когда они спустились с холма, расположенного между поместьем и оленьим заповедником. – Не знаю, бывали ли вы здесь с Джеком и Ричем, когда еще мальчишками лазали по деревьям. Мои младшие сестры считают себя слишком взрослыми и утонченными и не забираются на него, не хотят портить платья и пачкать туфельки, но вот Маркус, подозреваю, этим и сейчас не гнушается.
Она осеклась из-за возникшей перед глазами картины: ее шалопай-брат больной, без сознания находится в руках какого-то отчаянного негодяя. Глаза обожгли горячие слезы, но она загнала их внутрь, не хотела подтверждать всеобщее мнение о женской слабости.
– Он скоро вернется и снова будет отравлять вам существование, – пообещал граф, словно понимая ее родственные чувства. Однако такое маловероятно, учитывая его неприязнь к своему единокровному брату.
– Вы этого не знаете.
– Я умею пользоваться своими мозгами. Несмотря на его возраст – все-таки двадцать три года – и на присутствие неподалеку любовницы, Маркус все равно еще мальчишка. Уверен, он наслаждается своей принадлежностью к семье Сиборн и знает: его никогда не призовут управлять родовыми имениями или любыми другими владениями семейной империи. Возможно, когда-нибудь он и найдет применение своей энергии и интеллекту, но пока ведет себя как очаровательный бездельник и шалопай. Мне кажется, он не осознает своего будущего. Если старший брат действительно пропал без вести, то ему придется брать в руки бразды правления семейными владениями и деловыми предприятиями покойного отца. Он ведь совсем не корыстолюбив – и это придает ему особое достоинство в глазах родных.
