Жюльетта Бенцони - Дочь последнего дуэлянта
– Собираются тучи, темнеет… Могу я узнать, что такое неотложное вы надумали мне сообщить с риском, что мы с вами вдвоем промокнем?
– Вы произнесли очень важное слово – «вдвоем». Неужели вы сердитесь на меня за то, что мне захотелось побыть с вами вдвоем и парк показался самым подходящим местом, несмотря на плохую погоду? – проговорил он тихо.
Как часто в тишине своей комнаты она мечтала, что услышит подобные этим слова! Сердце у нее в груди забилось быстрее, а голос, к ее величайшему огорчению, задрожал, когда она ответила:
– Неужели я вам чем-то интересна? До сих пор вы никак не давали мне этого понять.
– Возможно, потому что открыл вас для себя только теперь. Когда я вернулся в Париж, завершив обучение, вы были маленькой девочкой, и, естественно, мое внимание было привлечено другими. И вот сегодня куколка раскрылась, и из нее вылетела ослепительная бабочка, которую я хотел бы приколоть к своему сердцу…
– С риском убить ее или заставить страдать? Ведь приколоть можно только булавкой! Ваша нежность жестока, монсеньор!
– Возможно, и я прошу у вас за нее прощенья. Я не придворный щеголь, каких мы знаем немало, это они умеют писать мадригалы, а я – я вас просто рассмотрел, пленительная Изабель. К тому же у меня очень мало времени: завтра я уезжаю под знамена короля, которые развернуты на границе.
– Иными словами, вы дожидались последней минуты, чтобы поставить меня в известность о своих новых чувствах? Впрочем, еще вчера вы вздыхали о Марте дю Вижан. И не будем, конечно, забывать несчастную малышку, на которой вы совсем недавно женились.
– Я знаю, что поверить моим словам трудно, но я не умею и не хочу скрывать свои чувства!
– И что же они вам сейчас говорят?
– Говорят, что вы божественны! Что я жажду вас и что в ожидании, пока вы сделаетесь моей, я хочу увезти с собой хотя бы воспоминание!
Он привлек ее к себе так резко, что она чуть было не упала и машинально схватилась за него. Он принял ее жест за согласие, обнял ее и впился в ее губы с такой жадностью, что они помертвели. Это был первый поцелуй, который Изабель получила от мужчины, и он был совсем не таким, о каком она мечтала. Гнев прибавил ей сил, она вырвалась из его объятий.
– Мужлан! Вы хотели увезти с собой воспоминание, так получите!
И со всего размаха влепила ему пощечину.
Не взглянув на Людовика, она повернулась на каблуках, подобрала юбки и побежала к дому как раз в тот миг, когда полил холодный дождь. И, спрятавшись под крышу, сама уже не понимала, отчего мокро у нее лицо – от дождевых капель или слез разочарования.
Герцог Энгиенский пребывал несколько секунд в неподвижности, изумленный ее реакцией.
– Изабель! – позвал он девушку, прежде чем пуститься вслед за ней.
Но она была уже далеко, добежала до лестницы, и он услышал только, как хлопнула дверь.
Людовик задумался на секунду, на губах его блуждала улыбка, затем он приказал привести себе лошадь, вскочил на нее и отправился на Королевскую площадь к Марион Делорм, чтобы немного развеяться. Прелестная Изабель была еще зеленой ягодкой, но, созрев, обещала особенную сладость… Она пробудила в нем аппетит, и он дал себе слово непременно ею насладиться, когда вернется с войны. Да и почему бы не насладиться? Никого не удивит его увлечение, тем более что для него оно будет ширмой, скрывающей их любовь с Мартой.
Нет, конечно, она заслуживала большего. Он мог бы даже жениться на ней, когда, наконец, разведется. Мысль о разводе грела ему душу, и Людовик не желал с ней расставаться. Изабель – как-никак – Монморанси, по рождению чуть ниже Конде. Но, как всегда, есть препятствие – его отец, господин принц. Отец не позволит ему сделать Изабель своей женой, как не позволит сделать женой дочь маркиза дю Вижана. Причина одна и та же: обе девушки – бесприданницы. Герцог Энгиенский прекрасно понимал позицию отца и был с ним согласен. Принц крови не может обходиться малым, ему необходимы деньги, тем большие, что в скором времени великолепный замок Шантийи будет возвращен принцессе. Чтобы содержать его, понадобится целое состояние, ведь, пока он находился во владении короля, наверняка запустел и обветшал. В общем, он может остаться мужем племянницы Ришелье – если только она не сделает его вдовцом – и взять Изабель в любовницы, что было бы очень приятно. И продолжать любить Марту, слишком набожную, чтобы принадлежать ему.
Соображения герцога трудно было бы счесть образцом морали, но будущее неожиданно для него самого заиграло другими красками.
А ближайшие несколько часов перед тем, как отправиться биться с испанцами, он собирался провести в обществе красавицы Марион. Так сказать, на прощание. Тем более что молодой Сен-Мар, записной любовник красотки, не отлучался от короля ни на шаг и был сейчас уже далеко на юге…
Пока избранник ее сердца воодушевлялся планами относительно ее прелестной особы, Изабель, бросившись ничком на кровать, горько рыдала.
Нравы века, в котором она жила, пусть несколько смягченные и облагороженные усилиями салона госпожи де Рамбуйе и родной его сестры – Французской Академии, основанной кардиналом Ришелье после многих вечеров, проведенных у божественной маркизы, нравы, ставшие более изящными, благодаря исповедовавшимся в них принципам, изучению карты Страны Нежности, вдохновенной лирике поэтов – представителей прециозной литературы[17], оставались в большинстве своем весьма грубыми, такими же, какими были в эпоху Религиозных войн. Даже получивший лучшее воспитание сеньор, родившийся в семье старинных аристократов, который в будущем должен был носить титул принца де Конде, мог вести себя как грубый солдафон! Его поцелуй, не согретый нежностью, ранил Изабель и оскорбил. Он говорил лишь о неприкрытом желании, хотя герцог умел и весьма трогательно ворковать, сидя у ног светловолосой и кроткой Марты дю Вижан.
«Настанет день, и ты будешь ворковать у моих ног! – пообещала себе Изабель. – И клянусь, что томиться и мучиться ты будешь долго!»
А пока она решила провести несколько дней в Преси возле своей матери, которой порой ей очень не хватало. Желая испросить разрешение взять одну из дорожных карет, Изабель отправилась к принцессе Шарлотте. Она нашла ее в кабинете. Принцесса присыпала песком и запечатывала только что написанное письмо.
– Изабель? Я собиралась послать за вами. Но вижу, вы хотите со мной поговорить? О чем?
Изабель поделилась своим желанием повидаться с матерью, добавив, что спешит сообщить госпоже де Бутвиль радостную весть о Шантийи, которая несказанно ее обрадует.
– Она порадуется за любимую кузину и будет счастлива, что в один прекрасный день вы снова будете жить в близком соседстве, как жили раньше. И потом, для того, чтобы вам снова свидеться…
– Не заглядывайте слишком далеко в будущее, Изабель! Несколько минут назад мне принесли другое письмо, оно от кардинала. Он рекомендует мне хранить в секрете возвращение мне Шантийи, дожидаясь минуты, когда Его Величество король подтвердит милость королевы, оказанную кардиналу, который хочет отблагодарить меня за то, что я приняла его племянницу, как свою родную дочь.
– Но по какой причине?
– Он приносит свои извинения, что несколько поспешил, желая меня порадовать, но уверяет, что речь идет о небольшой отсрочке.
– А каковы причины этой отсрочки?
– Похоже, что господин де Сен-Мар очень желал бы получить в свое владение Шантийи. А поскольку Его Величество король пока ни в чем ему не отказывал…
– И что же? Значит, Шантийи вам не возвращают?
– Нет, об этом нет и речи. Относительно господина де Сен-Мара кардинал добавляет фразу, в которой есть нечто загадочное. Он пишет, что тот питает неоправданные иллюзии, если надеется, и в самое ближайшее время может упасть с головокружительной высоты. Значит, будем ждать! Значит, сегодня не произошло ничего необычайного, и значит, сегодня мы не поедем в Шантийи…
– Господин принц, полагаю, вне себя от гнева?
– Представьте себе, что нет. Мне даже показалось, что отсрочка его порадовала. Он, конечно, надеется, что грамота с дарением будет на его имя, – прибавила принцесса, огорченно вздохнув.
– А что говорит господин герцог, если мне будет позволено этим поинтересоваться?
– Что он немедленно отправляется в поход и будет сопровождать кардинала. На этот раз он полностью согласен со своим отцом и твердо решил охранять Его Высокопреосвященство. Не хватало только, чтобы красавчик де Сен-Мар убил кардинала, потому что ходят именно такие слухи…
– Но разве мой кузен не желает смерти кардинала, чтобы получить развод?
– Если моя невестка будет ждать ребенка, развода будет трудно добиться. К тому же, хотя мой супруг и мой сын всегда ненавидели Ришелье, но одна только мысль, что его место может занять какой-нибудь придворный выскочка, приводит их в ужас. Ришелье, по крайней мере, велик. Поэтому, зная, что герцог Энгиенский призван в свиту Его Высокопреосвященства, его отец поручил ему охранять кардинала.
