Александра Риплей - Возвращение в Чарлстон
После этого дня Гарден встречалась с Джоном Хендриксом каждую субботу. Как-то само собой установилось, что суббота их день. Он отправлялся с ней на аукционы и азартно торговался.
– Накиньте, – громко шептал он, когда начинался горячий торг за какую-то вещь. Он так тщательно изучал выставляемые на продажу предметы, что продавец терял красноречие, описывая их. Через месяц он стал брать с собой лупу, чтобы еще лучше все рассмотреть. Джон уверял, что давно так не веселился. Через три месяца он разбирался во всем не хуже Гарден. Через шесть во всех сомнительных случаях она полагалась на его мнение.
После торгов они возвращались к Гарден выпить и побыть с Элен. Джон всегда находил что-то для ее кукольного дома. Гарден ворчала, что он портит ребенка. Джон отвечал, что среди его знакомых очень мало дам, которых можно испортить десятицентовым подарком. Он всегда торжественно вручал свой подарок, когда Гарден, приняв ванну и переодевшись, спускалась вниз. Элен начала сама говорить им, чтобы не сидели дома и почаще куда-нибудь ходили.
– Из этой девчушки наверняка выйдет отличный политик, – сказал Джон. – Она уже сейчас охотно берет взятки.
Они отправлялись куда-нибудь поужинать – обычно ели спагетти, – а потом в кино, если в офицерском клубе на базе не было танцев. Репертуар менялся каждую неделю, и многие фильмы им хотелось посмотреть. Поэтому они решили добавить к своему расписанию воскресный утренний сеанс. Потом стало совершенно очевидно, что Джону разумнее оставаться обедать у Гарден, чем провожать ее домой, а потом отправляться на базу. Джон открыл свою тайну: он любил готовить. Гарден скрыла свою: она терпеть не могла кухню.
Это было единственное, что она скрыла. Но она никогда не рассказывала о себе. У них было так много других тем для разговора – аукционы, кино, быстрый рост Элен, последний кулинарный шедевр Джона, забавные случаи с покупателями. Не было смысла жаловаться, что каждый день, кроме выходных, Гарден приходится в обеденный перерыв ходить к матери, что Маргарет не в состоянии ужиться с прислугой и что все это отнимает много денег, времени и сил.
Джон, в отличие от Элизабет, не задавал вопросов о прошлом.
Зато вопрос возник у Гарден. И беспокоил ее все больше и больше. В День Труда они отправились на Фолли Бич; было очень жарко и душно – похоже, приближалась гроза. Когда их машину подняли на паром, боязнь высоты пробудила в Гарден отчаянное безрассудство.
– Джон, – почти выкрикнула она тоненьким голоском, – мне обязательно надо знать, почему вы никогда даже не поцелуете меня на прощание. Со мной что-то не в порядке? Или с вами?
Вместо ответа он крепко обнял ее и поцеловал. Это был прекрасный ответ на все вопросы. С ними обоими все было в полном порядке.
Едва они сошли с парома, началась гроза. Молнии одна за другой били в океан. Джон схватил Гарден за руку.
– Скорее в машину! – крикнул он, пытаясь перекричать раскаты грома. – Через пять минут на дороге будет пробка.
Они первыми выехали на насыпь, которая вела через низину в город.
Грохот дождя по крыше оглушал. Они не могли разговаривать и поэтому всю дорогу домой распевали: «Какая бурная погода».
Джон остановил машину перед домом Элизабет. Дождь немного поутих, но все еще лил довольно сильно.
– Это не может продолжаться долго, – сказал Джон. – Давайте выкурим по сигарете и подождем, пока он перестанет.
Гарден положила голову ему на плечо и подставила губы.
Джон коснулся ее губ кончиком пальца:
– Нет, Гарден. Мы уже не школьники. Это не для нас. Если я вас поцелую, то не смогу остановиться на этом. А я не думаю, что вы этого хотите. Вы слишком чисты и утонченны.
Именно этого Гарден и хотела больше всего, со всей страстью своей натуры. Но она ответила:
– Вы правы, Джон, – и, выпрямившись, села рядом с ним. Ни за что на свете она не хотела бы поколебать его веру в ее чистоту.
Но через месяц ей пришлось сделать это. Гарден позвонила Джону на службу. Раньше она никогда этого не делала.
– Мне надо с вами поговорить, – сказала она. – Вы можете вечером прийти к тете Элизабет?
– Конечно. Я могу прийти прямо сейчас, если хотите. – Странные металлические нотки в голосе Гарден испугали его.
– Я была бы очень благодарна. – Гарден повесила трубку.
По дороге в город Джон превысил все ограничения скорости.
Она сидела в библиотеке с Элизабет. Когда Джон вошел, Элизабет вышла. Проходя мимо, она на мгновение сжала его руку. Ее тонкое, благородное лицо походило на маску смерти. Гарден казалась изваянной из мрамора. Она смотрела прямо перед собой, вокруг глаз лежали черные тени. Это было единственное световое пятно на ее лице. Джон подошел к Гарден, но она протянула вперед руку, отстранив его.
– Нет, не надо, – сказала она. – Сядьте вон там, у стола, и прочтите эти вырезки.
Они были из нью-йоркских газет, с первого по четырнадцатое октября.
– «Суд века»… «Тайны будуара всплывают на поверхность»… «Горничная рассказывает о веселых пирушках»… «Потрясающие истории»… «Обязательно ли быть достойной женщиной, чтобы быть достойной матерью?» – кричали заголовки.
Джон просмотрел все статьи.
– Я не понимаю, – сказал он. – Это истории о Глории Вандербильдт. Зачем они вам, Гарден?
Гарден хрипло рассмеялась:
– Это подарок. Прислали из Нью-Йорка. Я читала о деле Гауптмана. Ну, вы знаете, о похищении ребенка Линдбергов. Но мне кажется, ни одна чарлстонская газета даже не упомянула об этом процессе. Зато все они будут писать обо мне. Это только начало. Я знаю. И знаю, кто прислал мне эти вырезки. Видите ли, ребенка Вандербильдтов забирает у матери тетка, у которой очень много денег. Мать бедна, и у нее плохая репутация. Так случится и с Элен. Только это сделает ее бабушка, не тетя. А моя репутация уже известна газетчикам. Это будет для них праздником. Джон, я должна рассказать вам о себе. Я не то, что вы думаете…
– Гарден! – Он встал и подошел к ней.
– Нет, стойте. Дайте мне сказать. Я должна рассказать вам. Я не хочу, чтобы вы узнали это от какого-то репортера. Или из газеты, да еще с фотографиями. Мне нужно рассказать вам правду.
– Замолчите, Гарден. – Джон под руки поднял ее с кресла.
– Нет! – Гарден попыталась освободиться, но он одной рукой обнял ее за талию и крепко прижал к себе. Другой рукой он прижимал к своему плечу ее голову.
– Послушайте, – тихо сказал Джон ей на ухо, – не надо ничего рассказывать. Я знаю о разводе, о показаниях свидетелей, о том, что писали газеты. И это не имеет никакого значения. Вы должны понять: что там правда, что ложь – не имеет значения. Я здесь. Я с вами. И мы будем сражаться с вашей свекровью вместе. Она не выиграет. Мы не позволим. Держитесь за меня, Гарден. Я буду вашей защитой. Я не позволю причинить вам вред.
