Юлия Леонова - Звезда Любви
От цепкого взгляда графини Левашовой не укрылись ни горящие румянцем щеки Жюли, ни некоторый беспорядок в ее одежде и прическе, ни алые припухшие губы.
— Стало быть, это правда! — усмехнулась она. — А я уж думала, племянничек мой до чертиков допился.
— Александра Платоновна, — холодно улыбнулась Жюли, — чему обязана счастием видеть Вас в Закревском?
— Да вот хотела Вам помощь по-соседски предложить, — так сказать, чем могу; да смотрю, Вы в ней не нуждаетесь.
— Благодарю за заботу, — не удержалась от сарказма Юленька.
— Анна Николаевна, — или Вас теперь Юлией Львовной величать? — может, объяснитесь, что сие означает?
— Я не обязана ничего Вам объяснять! — вспыхнула Жюли.
Павел, хранивший до этого момента молчание, обнял жену за плечи и, повернувшись к графине, улыбнулся ей самой обворожительной улыбкой:
— Александра Платоновна, только на мне лежит вина за сие недоразумение. Юлии Львовне пришлось назваться чужим именем, чтобы сохранить свою репутацию, которая по моей вине могла пострадать.
— Даже так? — распахнула глаза графиня. — Но тогда она не является наследницей Закревского!
— Здесь Вы не правы, — продолжил Павел, чуть сжав плечи Жюли и тем самым призывая ее к молчанию. — Я, признаюсь, что очень сильно обидел свою супругу, и она скрылась от меня у своего родственника, Василия Андреевича Закревского, да так, что я долгое время не мог ее разыскать, и если бы не граф Сергей Александрович Левашов, не нашел бы и по сей день.
Услышав имя пасынка, Александра Платоновна не нашлась с ответом.
— И все равно — это возмутительно! Ввести в заблуждение все общество в округе! Неслыханная дерзость! — выпалила она, пылая негодованием. — Я ни минуты не задержусь в этом доме.
Графиня Левашова, не оглядываясь, покинула комнату, оставив супругов наедине. Юленька в изнеможении прислонилась к супругу: стычка с вдовой отняла все силы.
— Зачем Вы сказали графине, что я сбежала от Вас, потому что Вы обидели меня? — поинтересовалась она.
Павел коснулся губами ее виска, погладил напряженные плечи:
— Потому, что люблю Вас и никому не позволю сомневаться в Вашем душевном здоровье, а именно так и будет, если нам придется открыть правду о Вашем исчезновении.
— Вы готовы предстать в глазах общества тираном и деспотом, только чтобы никто не принял меня за умалишенную? — прошептала Жюли, не в силах поверить, что он готов ради нее на подобную жертву.
— И даже просить у Вас прощения за то, что дурно обращался с Вами на глазах у всего Петербурга, — улыбнулся Поль. — Только бы Вы больше никогда не покинули меня!
— Но вся эта история с Поплавским…
— Пусть Вас это не беспокоит. Прошло уже достаточно времени, и подробности этого дела уже давно забылись. Столичный свет всегда был падок до скандалов, и подобная новость затмит все, что было до того.
Отвернувшись от него, чтобы скрыть слезы, выступившие на глазах, она тыльной стороной ладони вытерла мокрые щеки.
— Могу я увидеть Ники? — обратился к ней Павел.
— Конечно! — обернулась она. — Я велю его привести.
— Жюли, — позвал ее Поль, когда она уже стояла в дверях. — Пообещайте, что никогда более не покинете меня.
— Обещаю, — улыбнулась она. — Никогда более по своей воле я не расстанусь с Вами!
Николенька приезду Шеховского обрадовался, и после того, как Жюли рассказала ему, что Павел Николаевич его отец, до конца дня не пожелал покидать его ни на минуту. После позднего ужина вдвоем Павел проводил Жюли до дверей ее спальни.
— Спокойной ночи, ma сherie, — коснулся он легким поцелуем ее щеки.
— Поль… Я… Мне хотелось Вам сказать…
— Я не смел надеяться, — улыбнулся он. — Вы в самом деле хотели бы видеть меня нынче ночью?
Кивнув головой, Юленька залилась пунцовым румянцем и скользнула за дверь, одарив супруга напоследок смущенной улыбкой. Готовясь ко сну, Жюли не могла унять дрожь в пальцах, придумывая, под каким предлогом ей отослать на время Ташу.
— Таша, принеси мне сбитень с мятой, — велела она.
Отложив гребень, Наталья, сделав книксен, вышла за двери. Подскочив с банкетки, Жюли затушила почти все свечи в спальне, оставив только одну на туалетном столике.
Услышав, как стукнула дверь, ведущая в покои Жюли, Павел выглянул в коридор, проследил взглядом за камеристкой своей жены, что торопливо направилась к лестнице. Отослала, — улыбнулся он, бесшумно выходя в коридор. — Как мальчишка, ей-Богу, — усмехнулся он, — красться в спальню собственной жены. И откуда только взялась эта неловкость между ними, будто не были никогда вместе, будто впервые? Да и сердце стучит так, что, того и гляди, выпрыгнет из груди. Войдя в будуар, Павел тихо постучал. Дверь в спальню распахнулась в туже минуту. Жюли с распущенными по плечам локонами, в одной тонкой сорочке, молча отступила в сторону, пропуская его в комнату. Развернувшись, Павел повернул в замке ключ, не отводя пристального взгляда с ее лица, что в полумраке спальни вдруг показалось ему неестественно бледным.
— Ma сherie, Вы хорошо себя чувствуете? — обратился он к ней тихим шепотом.
— Хорошо, — потянулась она к нему.
Губы приникли к губам в долгом поцелуе, его теплые ладони скользнули по ее обнаженным рукам, лаская, поглаживая, успокаивая. От стука в дверь, Жюли подскочила на месте и отпрянула от Шеховского.
— Барыня, я сбитню Вам принесла, — послышался из будуара голос Натальи.
— Ступай, не хочу уже, — отозвалась Жюли, улыбаясь мужу.
В душе молясь, чтобы не подвела покалеченная рука, Поль подхватил ее на руки и опустил на постель. Маленькая ладошка скользнула в распахнутый ворот рубахи, коснувшись напряженной шеи, пальцы запутались в золотистых кудрях на затылке. Жюли казалось, что у нее кожа горит в тех местах, где его губы касаются ее, голова кружилась от тех признаний, что он шептал ей, ловя губами каждый ее вздох. Она едва не заплакала, когда, стянув с его широких плеч рубашку, увидела свежие шрамы, оставшиеся ему в память о последнем сражении на Камчатке.
Ничего не осталось вокруг, только громкий стук крови в висках, бешенное биение сердца, жар в крови, сжигающий и тело, и душу. Лишь тихо вскрикнула, когда Павел, не удержав своего веса, придавил ее к перине, и только улыбнулась ему в шею, когда услышала, как он тихонько чертыхнулся в ответ.
Проснувшись, едва только начало светать, Поль натянул одеяло на обнаженные плечи жены, любуясь ее совершенными чертами. При воспоминании о прошедшей ночи сладко замерло сердце. Накинув на плечи шлафрок и затянув пояс, Павел тихо вышел из комнаты. На софе в будуаре сонно моргнув шевельнулась Таша. Испуганно охнув, прижала руки к груди и лукаво улыбнулась, заметив, как он приложил палец к губам.
