Бисцион - Ана Шерри
В этот замок в Аббиатеграссо он привез Бьянку, когда ей было шесть месяцев. Его дочь редко видела мать, сам герцог даже знать ее не желал. Он был в бешенстве оттого, что она оплела его любовной сетью сострадания, заманив в ловушку. Уверяла, что в ее объятиях он забудет свое горе, но он не забыл. Прошло семнадцать лет, а он помнил Диану, как будто видел ее вчера. Никто не мог унять его боль: ни женщины, ни предсказатели судеб, ни политические дела, ни войны, в которых он уже почти не участвовал.
Только дочь Бьянка Мария смогла оживить его и внести немного радости в его серую жизнь. Нужно было думать о наследниках герцогства, и по праву это место мог занять только будущий муж Бьянки – Франческо Сфорца, на его счет у Висконти были двоякие чувства – или… внук. Их сын.
– Утром я поеду в Милан. У меня дела, охота подождет. – Он кивнул ей, по-отцовски улыбнулся и зашагал прочь.
Бьянка проводила его задумчивым взглядом, не понимая, почему Его Светлость снова потянуло в Милан, но дела герцогства не могли ждать.
Она недовольно побрела в покои, заметив свое отражение в одном из зеркал. Эта девушка в отражении всегда огорчала Бьянку – полноватая, с крупным подбородком и светло-каштановыми волосами. Она не была красавицей, не унаследовала от отца иссиня-черных волос и важную черту рода Висконти – синих глаз. Ее глаза были серыми. Радовало лишь то, что отец сильно любил ее. Даже несмотря на свою простую внешность, она была желанной партией для многих женихов, но отец почему-то выбрал старого бастарда Сфорца, с которым постоянно конфликтовал.
Стефано готовился ко сну в своих покоях, но что-то в окне, на улице привлекло его взгляд. Ночь была теплой, и слуги оставили створки приоткрытыми. Он подошел к нему и выглянул на улицу. Окна его покоев выходили на главные ворота, возле которых стояли стражники. Вспомнился тот мальчишка. Лица видно не было, но что-то в его походке, в его телосложении показалось Стефано знакомым. Почему-то в тот момент он сразу подумал о Диане. Она позвала его к себе, поэтому герцог поедет в Милан, отказав дочери в охоте и лишая своего общества. Миланская герцогиня была превыше всех и всего.
Только при чем здесь этот юноша? Или… Где-то глубоко в душе Стефано думал о сыне. Вспоминал о нем. Даже однажды пришел в ту хижину, где жила старуха! Но ни ее, ни младенца там не было. Искать их было бессмысленно, вряд ли бы они выжили. Дикие животные, разбойники, еретики – лес полон опасностей. Почему сегодня, увидев юношу, он вспомнил о сыне? Все просто – его сын сейчас был бы такого же возраста.
Стефано отошел от окна и лег спать.
* * *
Утром Лео седлал своего жеребца и готовил экипаж для синьоры Реджины. Ему не терпелось отправиться в путь и увидеть место, где он родился и которое так жестоко изменило его жизнь.
Он ласково провел рукой по шее коня, и тот в благодарность фыркнул и кивнул. На душе затаилось волнение. Все изменилось: он узнал правду о родителях, которую ждал столько лет, он узнал о том, кто он. Только что теперь с этой правдой делать, он еще не решил.
– И ты мне тоже ничего не ответишь, – улыбнулся Лео и провел рукой по жесткой гриве, – я знаю только одно – моя мечта не замок в Милане, не красивая одежда, дорогие экипажи, запряженные чистокровными жеребцами. Моя мечта, она гораздо больше материальных ценностей.
Жеребец, как будто понимая, кивал и фыркал.
– Но для начала надо выполнить свой долг.
– Лео! – Реджина вышла из дома и протянула ему сверток, – возьми его. Пусть он убережет тебя от бед. Никогда не забывай, кто ты есть. Так говорила твоя бабушка.
Лео не хотел брать напоминание об отце, но не знал, что может ждать его впереди. Возможно, однажды этот перстень спасет ему жизнь, бабушка не стала бы лгать. Он взял сверток.
Когда Лео въехал в Милан, первое, что бросилось в глаза, – серость, толпа и шум. Люди шныряли по своим делам, сбивая друг друга с ног и не обращая на это никакого внимания. Кто-то прямо перед ним вылил из окна отходы, и тут же в нос ударил запах гнили.
Так встречал город наследника миланского престола – грязью, шумом и безразличием.
Карета Реджины поехала дальше по каменистой дороге, Леонардо направил коня следом. Сидя верхом, юноша с отвращением смотрел по сторонам. Пусть он жил в нищете, но вид из его хижины был самый лучший, райский. Здесь было еще хуже, чем в Аббиатеграссо.
Чем глубже они заезжали в Милан, тем величественнее восставали здания, на улицах становилось чище, отвратительные запахи исчезли, их заменил аромат свежей выпечки, от которого урчал живот. Люди здесь торговали всякими побрякушками, некоторые пели, а некоторые показывали детям спектакли. Лео не заметил вдалеке замок Висконти – место, где он родился и где должен жить, потому что все внимание привлек…
– Собор Рождества Девы Марии[15], здесь похоронена твоя мать, – произнесла Реджина, остановив карету.
Вот почему это место притянуло его… Мама звала…
Юноша спрыгнул с жеребца, не отрывая взгляда от собора. Еще недостроенный, но уже величественный, он стоял посреди города, привлекая к себе всех путников и горожан.
– Но он же еще строится? – удивился Лео, замечая рабочих.
– Да, – улыбнулась Реджина, – уже достаточно давно. Его Светлость хочет сделать самый красивый собор, достойный его герцогини, поэтому постоянно меняются архитекторы, художники и планы.
– Он очень ее любил? – Лео осекся, понимая, что ему сложно произнести слова «мать» и «отец». Они были чужими. Он вдохнул поглубже и выпалил: – Он очень любил мою мать?
– Я не знаю, как он еще жив, – дрожащим голосом прошептала Реджина, – он не мог без нее дышать.
Лео снова перевел взгляд на собор и направился к входу. Реджина последовала за ним, еле поспевая.
В зале царили тишина и полумрак. В воздухе витал запах потухших свечей, воска и чего-то сладковатого. Найти плиту, под которой покоилась Диана, не составило труда – Реджина часто ходила к ней.
– Ваша Светлость, – руки женщины коснулись плеч Лео. Она слегка склонилась перед могильной плитой, – я привела вашего сына. Мне кажется, что пришло время твоего Леонардо. Он молод, силен, красив
