Бархатная маска - Остен Эмилия
– Еще раз прошу прощения, что прервал вас, – Энджел поцеловал руку Мэри. – Однако я услышал, что у вас возникли затруднения с партией.
– О, но вряд ли помочь нам в ваших силах, юноша, – снисходительно произнесла леди Мэрривезер. – Вы ведь учитель фехтования, а не музыки?
– Тем не менее музыке меня обучали, – не дрогнул Фламбар; Лаис мысленно ему зааплодировала. И тут же нахмурилась: Энджел – музыкант? Ко всему прочему? Господи, да сколько талантов скрыто в этом человеке? Неожиданно она вспомнила, как он рассказывал ей об итальянской опере. Конечно же, он разбирается в музыке… А в чем он вообще не разбирается?
– И вы можете помочь? – с надеждой спросила Мэри.
– Я постараюсь, если мне будет позволено. – Фламбар склонил голову, ожидая решения. Безукоризненно. Даже нечего возразить.
– Не слишком-то обнадеживайте наших дам, мистер Фламбар, – недовольно произнес лорд Эшли. – Партия действительно трудная.
– Я не привык давать напрасных надежд, – произнес Энджел.
Леди Мэрривезер громко фыркнула, выражая тем самым одобрение ответу.
– Истинно джентльменское поведение, юноша!
– Что ж, я совсем не против, – кивнула Мэри. – Лаис?
Графиня встала.
– Разумеется, вы можете попробовать.
– Благодарю. И ценю оказанную мне честь. – Энджел подождал, пока Лаис отступит чуть в сторону, уселся перед клавесином и задумчиво вгляделся в ноты. – Сейчас я сыграю вам, леди Джейкоб, а вы спойте еще раз, только свою партию, без сопровождения. Дамы, извините, ваша очередь настанет позже.
И вдруг он улыбнулся им всем – широко, обаятельно, по-доброму. Лаис замерла, словно громом пораженная. До сих пор Энджел если и дарил ей или детям намек на улыбку, это было всего лишь движение уголков губ, слабый признак того, что Фламбар умеет улыбаться. Сейчас же… Лицо Энджела преобразилось, словно с него сдернули полупрозрачную вуаль, скрывавшую чувства. Неужели это эффект присутствия красивых женщин – или же так произошло оттого, что руки фехтовальщика коснулись музыкального инструмента?
Он протанцевал пальцами по клавишам, и с первого взгляда Лаис поняла, что Энджел знает свое дело. Фламбар кивнул Мэри и начал играть партию, леди Джейкоб запела. Было видно, что она слегка смущается и что Энджелу не составляет труда разобраться в незнакомых нотах, – а ведь Лаис, игравшая лучше всех присутствовавших, одолела их далеко не с первого раза!
Мэри закончила петь и немного застенчиво взглянула на Фламбара:
– Вот так у меня получается… Боюсь, это совсем не то, что задумал композитор!
– Вы слишком строги к себе, миледи, – мягко произнес Энджел. – У вас получается вовсе не плохо! Только вы не разобрались в некоторых местах. Вот здесь, например. – Он указал на место в нотах и сыграл музыкальный кусочек, чтобы Мэри представляла, о чем идет речь. – Здесь написано ля второй октавы, а вы поете соль-диез.
– О! – Мэри подошла поближе и внимательно вгляделась в ноты. – Действительно. Тем не менее здесь мне немного тяжело петь.
– Поверьте, вашего голоса хватит, чтобы петь еще выше, – ободрил Энджел смущавшуюся и слегка робевшую Мэри.
– Вы очень любезны, мистер Фламбар, однако… Тут должен вступить тот самый ангел, что направляет меня и помогает, а ангела у нас еще нет… – окончательно смутилась девушка.
Лаис покосилась на лорда Эшли и увидела, как тот поморщился. Арчибальд немного сожалел, что барон Касболд настолько гениален: композитор написал для исполнителя главной мужской роли (человек должен был изображать сразу двоих персонажей – ангела, явившегося с небес, и того несчастного, которому нужна помощь героини) настолько сложную партию, что не каждый мог бы с нею справиться. К тому же мужская часть лестерширского общества проявила к спектаклю гораздо менее бурный интерес, чем женская. Проще говоря, ангела не было.
– Могу я взглянуть на его партию? – вежливо попросил Энджел.
Лаис протянула ему листки с нотами. Фламбар пробежался по ним взглядом, затем посмотрел на те ноты, что у него уже были. Хмыкнул. Это хмыканье так не вязалось с образом хладнокровного учителя, что Лаис стало немного не по себе. Не человек, а шкатулка с сюрпризами.
– Миледи, – проникновенно произнес Энджел, и тон его тоже оказался новым, незнакомым, – могу ли я дерзнуть и попробовать помочь вам, спев партию ангела?
Дамы запереглядывались, леди Мэрривезер еще сильнее стала обмахиваться веером, а лорд Эшли громко и непочтительно фыркнул. Фламбар никак не отреагировал на это: он не сводил взгляда с леди Джейкоб.
– Ну что же… – нерешительно произнесла Мэри. – Не случится ведь ничего плохого, если вы попробуете? Лорд Эшли? – она оглянулась на Арчибальда. – Вы сочинили эту пьесу, вам и решать.
– Не думаю, что найду возражения, – буркнул лорд Эшли. Видно было, что ему смертельно хочется отказать Фламбару, однако глаза женщин горели таким искренним интересом, что лорд не решился.
Зато Лаис забеспокоилась.
– Мистер Фламбар, но ваше горло…
– Все давно в порядке, миледи, – Энджел взглянул на нее снизу вверх, гораздо менее любезно, чем на всех остальных.
– О, – растерялась Лаис, – ну хорошо.
Ей было немного обидно, и еще жгло непонятное чувство, которому графиня не могла найти названия.
– Приступим же, – предложил Фламбар. – И помните, леди Джейкоб, – ля второй октавы!
Зардевшаяся Мэри кивнула, Энджел заиграл, и прелестное сопрано вывело первые слова. Когда леди Джейкоб пела, казалось, она вся светится; мужчины не сводили с нее глаз, а женщины даже не пытались завидовать совершенству. Ее муж, лорд Джейкоб, смотрел на супругу с такой нежностью, что Лаис стало больно. Когда-то Роберт Ормонд так же смотрел на свою жену… Музыка то накрывала с головой, словно волна, то откатывалась назад. Мэри дошла до сложного кусочка, где должна была петь вместе с ангелом, и кивнула Фламбару. Тот кивнул в ответ и запел.
Лаис почувствовала, как земля уходит из-под ног, и сама не знала, как ей удалось устоять.
Настоящий голос Энджела оказался глубоким и красивым – драгоценный тенор, и, судя по еле заметной бархатистости, Фламбар способен петь и баритональные партии. Он с легкостью справился со сложным фрагментом, и Мэри, вдохновленная его поддержкой, исполнила свою роль правильно. Когда музыка завершилась, дамы зааплодировали, спустя мгновение к ним присоединились и джентльмены. Даже Арчибальд, вначале хмурившийся, теперь смотрел на Фламбара с неподдельным интересом.
– Это потрясающе! – заявила леди Мэрривезер и постучала Энджела по руке сложенным веером. – Да вы, мальчик мой, настоящий талант! Вы учились, разумеется?
– Герцог Аттенборо был столь любезен, что дал мне возможность заниматься с прекрасным учителем, – пояснил Фламбар. – Благодаря этому я смог помочь леди Джейкоб, – он взял руку Мэри и вежливо поцеловал, – которая, без сомнений, поет столь прекрасно, что ангелы восхищены.
Изысканность комплимента повергла дам в такой восторг, что они обступили Энджела, наперебой задавая тому вопросы. Фламбар сдержанно и почтительно отвечал, ни на миг не забывая о своем положении в этом обществе. Он разъяснял сложные места в партии, и Лаис видела, как нежно смотрят на него дамы. Всего за несколько минут Энджел умудрился завоевать их расположение. Джерри и Тамина, вначале стеснявшиеся, теперь тоже вставляли фразы в общий разговор.
Лорд Эшли тронул графиню за рукав.
– Где вы его отыскали?
– Лорд Эйвери прислал по рекомендации. По правде говоря, до сегодняшнего дня я была уверена, что он умеет хорошо фехтовать, но петь… – Лаис слишком растерялась, поэтому и заговорила с лордом Эшли о мучивших ее вопросах.
– Он упоминал о герцоге Аттенборо. – Арчибальд нахмурился, словно не доверял словам Энджела.
– Да, Фламбар воспитывался вместе с его детьми. – Лаис ответила уверенно, но ведь знала она об этом только со слов самого Энджела. Конечно, она до сих пор старалась не думать о многочисленных нестыковках в рассказах учителя фехтования о себе и своей жизни, но после сегодняшнего стало гораздо труднее верить, что Энджел Фламбар – простой сын управляющего герцога Аттенборо. Какие глупости! Кажется, нужно читать меньше романов, где красавцы-пастухи все как один оказываются графами и герцогами.
