Свой мир - Иола Гайнова
Мистер Свирт несколько лет проклинал удачу, которая бросила его одного, однако с помощью этого случая стало наверняка понятно одно: настоящих друзей в его жизни не было. Художником он стал после того, как оказался в постели с какой-то девушкой легкого поведения и услышал от нее о мечте. Она мечтала о портрете, так как ее красота была действительно впечатляющей. Выполнив ее просьбу, Грегори создал в голове план сколачивания состояния, смысл которого был в совмещении приятного с полезным: любовные страсти, искусство, женское общество и, конечно же, дополнительный заработок. Какое его будущее могло ожидать? Конечно же, бесславное, однако мысль о том, что слишком много людей сейчас живут намного хуже, чем он, успокаивала Грегори. Несмотря на то, что его репутация была с точки зрения общества «сильно подмоченной», все же Мистер Свирт был хранителем многих женских секретов, о которых, порой, знал только он и никто больше. Почему дамы в порыве страсти выкладывали ему всю свою подноготную, Грегори не мог понять, но свойство вызывать доверие всегда играло ему только на руку. Именно поэтому по многим из перечисленных причин он не слишком удивился, когда спустя неделю после того, как Миссис Вартиган выгнала его из своего дома, Сьюзен постучала в его дверь.
– Здравствуйте, Мистер Свирт, наверняка не ожидали увидеть меня вновь? Вообще-то невежливо держать леди на пороге!
– Да, конечно, заходите, – спокойно ответил Грегори и отошел в сторону. – Разве я похож на удивленного человека?! Не сомневался, что вновь Вас увижу, Мисс Вартиган, только не знал, когда именно.
Пройдя в комнату, Сьюзен нашла ее весьма своеобразной, благодаря тому беспорядку, который там царил. При этом самого Мистера Свирта хаос не очень беспокоил, скорее наоборот, художник им даже немного гордился, любовно убирая свои вещи с дивана, на который пригласил сесть свою гостью.
Считая себя гордой и принципиальной натурой, Сьюзен, тем не менее, не стала пренебрегать общением с художником, хотя тот явно пренебрегал правилами приличия.
– Разве я такая предсказуемая? По-моему, я многим отличаюсь от других, не так ли?
– Простите, не хотелось бы Вас разочаровывать, но все девушки одинаковые и, кстати, каждая считает себя особенной. Однако, увы, в итоге, женщины, дамы, леди или крестьянки, все по сути своей идентичны как капли воды. Все однообразно мыслите и ведете себя также, конечно, с учетом небольших отклонений, связанных с воспитанием.
– Так вот как вы думаете! Хотя да, я с Вами соглашусь, потому что мужчины тоже все одинаковы лишь с небольшими различиями в размере эго.
– Я вижу, что Вас мои слова изрядно задели. Гордость? Гордыня?
– Самоуважение, не более того…
– Зачес Вы пришли, Мисс Вартиган? Явно не ради того, чтобы на меня посмотреть. У Вас, наверное, ко мне есть деловое предложение.
– Я хотела спросить Вас про тот день, когда Вы попытались со мной уединиться. Вы вели себя очень странно! После вашего ухода мама нам с Розой про Вас многое рассказала. Но несмотря на это я знаю, насколько Вы необычный человек, с богатым внутренним миром, глубиной и красотой…
– Простите меня, конечно, за ошибку, что я допустил, но не стоит копаться в моей душе, это сугубо мое личное дело. Вы и тогда попытались сказать что-то подобное, поэтому я и перешел, так сказать, к моей непосредственной работе только для того, чтобы Вы помолчали.
– Ах, вот как! Понятно! А Вы, вижу, большой специалист в женщинах?
– О да, Вы даже не представляете, насколько большой! – рассмеялся Грегори, после чего пошел на кухню. – Чай будете? Или что-нибудь покрепче?
– Нет, спасибо, – слегка покраснев, ответила Сьюзен. – Считаете себя самым умным?
– Быть умным – это не всегда хорошо, – сказал Грегори, налив два бокала дешевого виски. – За последние несколько лет я настолько поумнел, что мое сердце, увы, ожесточилось от разочарований и собственного ничтожного существования.
– Возможно, мы с Вами не такие уж и разные! – сказала Сьюзен, после чего залпом выпила спиртное и закашлялась. – Я хочу уметь все то, что умеете и Вы, а то мне не хочется учиться на своем опыте, для этого у меня слишком мало времени. Увы, годы неумолимо съедают мою молодость.
– А с чего вы взяли, что мне хочется с вами общаться?! – усмехнувшись, спросил Грегори, после чего еще налил виски обоим. – Но за опустошенный стакан Вас зауважал больше.
– Просто Вы меня не знаете, а я очень хочу почему-то с Вами общаться. Мне это даже тяжело объяснить. С первой минуты мне показалось, что мы уже были и раньше знакомы, и до этого мгновения я не понимала глупую и мучительную тягу к Вам, – почувствовав головокружение от алкоголя, призналась Сьюзен. – Но теперь я поняла, что, как всегда, просто-напросто хорошо умею разбираться в людях, с которыми общаюсь. Да, мы с Вами похожи и причем намного больше, чем Вы думаете.
– Я вижу, что Вы отчаянно пытаетесь меня заинтересовать, отчего кажетесь слегка навязчивой, но Вам, по сути, мне нечего предложить.
– Деньги?! Вы, я думаю, в них нуждаетесь.
– А вот это мне уже больше нравится, – подняв стакан, довольно произнес Грегори. – Давайте за деньги и выпьем. Алкоголь на Вас хорошо влияет, даже говорить начали теперь как взрослая деловая женщина, а не заурядная девчонка.
– Я никогда не была заурядной! Сколько раз Вам это нужно повторить?
– Мне все равно, что именно Вы о себе возомнили, для меня Вы ничуть не лучше других. И почему Вас вообще интересует мое мнение?
– Вы не единственный такой! Мне хочется, чтобы у людей обо мне складывалось правильное впечатление.
– Так, Мисс Вартиган, давайте вернемся к теме дела и денег, а все остальное для меня, честно говоря, бессмысленно.
– Мне, то есть я, то есть… – почувствовав несвязность мыслей, сказала Сьюзен, после чего встала с дивана. – Кажется, мне стоит идти или ехать домой. Потом обсудим наше с Вами дело, мне о нем нужно подумать.
Выскочив на улицу быстро как ветер, Сьюзен решила пройтись по Лондону, дабы подумать о произошедшем с ней конфузе. В ее голове никак не укладывалось то, что человека, которым она всерьез заинтересовалась, совершенно не волновало ее мнение, ее мысли, ее сущность. Сьюзен же, не зная почему, хотела рассказать ему все о себе, своей семье, мечтах и мыслях. Но еще больше ее интересовал внутренний мир Грегори Свирта, никому неизвестного художника далеко не высшей пробы. Она поразилась сама себе, потому что в тот момент,
