Где же ты, любовь? - Картленд Барбара

В шкафу на кухне было маленькое зеркало. Посмотревшись в него, Мэри с удовольствием заметила, что от недавних слез глаза не распухли, а смотрели еще нежнее. Такой взгляд мог растрогать любого, если у него сердце не из камня.

— Я люблю тебя… Майкл, — прошептала она зеркалу.

Подняв руки к волосам, Мэри заметила, что у нее грязные пальцы. Она побежала в туалет, чтобы вымыть их, а когда вошла в столовую, там уже сидели Туги, Майкл и Билл Эванс.

Мэри испытывала радостное волнение. Она ожидала, что произведет сенсацию своим сообщением. Ей не нравился Билл Эванс, и она не собиралась давать ему спуску.

Но к ее великому удивлению, Билл и Майкл весело беседовали. Билл вовсе не выглядел ни напуганным, ни встревоженным.

— Входи и садись, Мэри, — сказала Туги. — Ты, должно быть, проголодалась.

Мэри скользнула на свое место, робко улыбнулась Майклу, затем посмотрела через стол на Билла. Но никто не обращал на нее внимания.

— Кстати, Туги, — сказал Майкл, — ты не забыла, что завтра я уезжаю в Лондон?

— Нет, не забыла, — ответила Туги, — и уже договорилась с сестрой миссис Габбинс, чтобы она приехала сюда пожить. Она очень милая женщина и будет только рада присмотреть за домом, когда мы уедем.

— Это замечательно, — улыбнулся Майкл. — Ты, Туги, всегда умеешь найти подходящего человека в нужный момент. Сегодня мой агент позвонил и сказал, что мне предоставляют служебную квартиру на Смит-сквер.

— Я рада, что ты ее получил, — сказала Туги.

— И Билл едет со мной, — продолжал Майкл. — Там есть свободная комната, где он сможет жить. На самом деле, это слишком хорошо, чтобы быть правдой, и я все время жду, что что-нибудь пойдет наперекосяк.

— Но если вы едете в Лондон, то что же делать мне? — спросила Мэри. В ее голосе слышались истерические нотки.

— И ты тоже поедешь с нами, — ответил Майкл. — Туги сказала, что ты сможешь жить у нее. В моей новой квартире есть комната, которую я превратил в кабинет. Тебе будет там очень удобно, хотя и придется довольно долго добираться по утрам на автобусе.

Мэри совершенно не понравились все эти перемены, но что же она могла поделать?

Ей казалось огромной несправедливостью то, что Билл будет жить в квартире Майкла, а ей придется остановиться у Туги.

Все равно, успокаивала она себя, Майкл будет часто приезжать к мисс Туги и подвозить ее домой на машине.

Больше всего ее огорчало не то, что ее не допустили в квартиру Майкла, а то, что ей предпочли Билла. Она считала его совершеннейшим ничтожеством, мешавшим ее отношениям с любимым.

Она пыталась выдумать что-нибудь, что рассорило бы Майкла с Биллом.

— Мэри, хочешь еще немного? — Мисс Туги прервала ход мыслей Мэри, и та почувствовала себя почти виноватой.

— Нет, спасибо, мисс Туги. Принести пудинг?

— Было бы очень мило с твоей стороны, — ответила мисс Туги.

Билл вскочил на ноги.

— Послушайте, можно я принесу?

— Я и сама прекрасно справлюсь, — ядовито произнесла Мэри, но он все равно пошел за ней на кухню.

Она вытащила пудинг из формы, а Билл захватил тарелки.

— Послушайте, — прошептал он, — все в порядке. Майкл совсем не рассердился. Вы напрасно напугали меня.

— Мне кажется, вы поступили плохо, — ответила Мэри.

— Я же не хотел, — сказал Билл. — Вы же понимаете, что я ни за что на свете не сделал бы ничего, что хоть как-то могло бы навредить Майклу?

— Пусть он вас и простил, а я не прощу. Я чувствую себя ответственной за него.

Билл, улыбаясь, смотрел на нее несколько секунд.

— Ну, — сказал он, — мне нравится, что вы так говорите. Вы именно такая девушка, которая должна быть секретарем у Майкла. Он всегда так занят делами других людей, что ему некогда заниматься самим собой.

Мэри невольно смягчилась.

— Будьте в следующий раз разумнее, — предупредила она его.

— Клянусь вам, — ответил Билл и повернулся к двери. — Идем! Я проголодался!

Мэри растаяла, подавшись его добродушию.

— Иду, — ответила она и даже улыбнулась ему.

Глава 8

Две женщины ждали несколько минут в вестибюле палаты общин, держа в руках зеленые билеты и разглядывая их с большим интересом.

Там стояла обычная суета. Члены палаты выходили из буфетов, секретари спешили с грудами писем или ждали своей очереди у телефонных будок.

Дежурный полицейский, видя, что дамы кого-то ждут, подошел к ним:

— Чем могу помочь, мадам?

— У нас билеты на галерею, — ответила одна из женщин, — но мы хотели бы узнать, пришел ли уже Майкл Филдинг.

Полицейский улыбнутся:

— Думаю, я видел, как он входил в палату десять минут назад.

Женщины сразу повеселели.

— О, тогда мы увидим его, — сказали они. — Спасибо, офицер, большое спасибо.

Они заторопились прочь. Полицейский проводил их взглядом. Он уже привык, что его расспрашивают о Майкле Филдинге. Он еще не успел дойти до своего поста, как в дверях показался сам Майкл.

— Добрый день, мистер Филдинг, — почтительно произнес полицейский. — Вас только что спрашивали какие-то дамы.

— Вы не знаете, кто были те дамы? Это не мои избирательницы? — спросил Майкл.

Полицейский покачал головой:

— Не думаю, сэр. Но они сказали, что им будет достаточно увидеть вас с галереи.

Майкл засмеялся.

— Ну ладно. Так еще легче, — сказал он. — Я хочу выступить сегодня после обеда.

— Удачи вам, сэр.

Майкл с улыбкой поблагодарил полицейского и повернулся, чтобы уйти. Это удивительно, скромно думал он, уходя, как все хорошо к нему относятся.

Его вступительную речь газеты назвали «замечательным усилием новоизбранного». Самые восторженные из них даже назвали его «крестоносцем в Вестминстере». Его популярность, подогреваемая прессой, росла как снежный ком.

Сама Туги была очень занята после возвращения из Мелчестера. Мисс Смитерс управлялась с клиникой и детским садом очень хорошо, но эта деятельность составляла всего лишь малую часть работы Туги.

Вернувшись, она нашла гору записок, нацарапанных в отчаянии на грязных обрывках бумаги, детей и стариков, ждавших ее у дверей. Все требовали ее внимания и времени.

Было уже одиннадцать часов вечера, когда Майкл зашел к Туги, возвращаясь из палаты общин. Туги сидела в гостиной одна. Мэри уже ушла спать. Он подошел к Туги и опустился на колени рядом с ней.

— Ну вот, я это сделал. Я атаковал премьер-министра и нашу внешнюю политику.

— Ну-ка расскажи мне об этом, — тихо попросила Туги.

— Я не мог больше терпеть, — сказал Майкл. — Объяснения премьер-министра по поводу шагов, предпринимаемых правительством, были просто из рук вон плохи. Как всегда: «давайте не будем торопиться, потому что, может быть, все еще обернется к лучшему». Я говорил от чистого сердца, Туги.

— А потом? — спросила Туги.

— Моя собственная партия не знала, что и сказать. Придется выступить еще не раз, если палата не встанет на мою сторону. А когда встанет, я пойду еще дальше.

— Ты не жалеешь о том, что сказал? — спросила Туги.

Майкл покачал головой:

— Это то, во что я всегда верил. Как я могу об этом жалеть?

— Тогда это самое главное.

— А мне иногда кажется, что я вел себя сегодня как мальчишка!

— Чепуха! — махнула рукой Туги. — Глупости! Ты сделал то, что считал нужным. Не стоит за это извиняться. Люди в девяти случаях из десяти судят о тебе по тому, как ты относишься к себе сам.

— Все равно, — ответил Майкл, — честно говоря, я немного боюсь. Я ведь один против всех!

— Не думай об этом, — посоветовала Туги. — Ты останешься здесь?

— А можно?

— Ты же знаешь, как мне бы хотелось, чтобы ты остался.

— Тогда я останусь, — сказал Майкл. — Смешно, Туги, но когда что-то происходит, то мне всегда хочется бежать к тебе.

— Неужели? — удивилась Туги. — Спасибо, Майкл, дорогой мой.

— Туги, я так одинок в своей квартире. Я скучаю по жизни здесь, мне так не хватает тебя.