Несгибаемый (СИ) - Агекян Марина Смбатовна

Клэр звонко рассмеялась, ощутив былую легкость в груди.

— Определенно это произойдет сегодня.

Кондитерская представляла собой большой зал с круглыми столами и мягкими стульями, и витринами, заполненными самыми разнообразными пирожными местного кондитера. Внутри было не так многолюдно, и Клэр сразу же заметила в углу своих сестер, Рейчел и Дилана, которые устраивались за самым большим столом, способным вместить всю их компанию. Подойдя к ним, Клэр устроилась у окна, глядя на то, как перед ней садится Эрик. Аккуратно положив на стол свой маленький букетик из белых ландышей, она на мгновение закрыла глаза и сделала глубокий вдох, чувствуя, как по-прежнему быстро стучит сердце. Было такое ощущение, будто она пробежала целую милю. Какое-то странное волнение не отпускало ее, но оно не тревожило, а лишь заполняло сознание чем-то сладким и многообещающим.

Через десять минут принесли чай и пирожные. С глазурью, заварным кремом, с фисташками и миндалем. Клэр потянула к себе свою чашку, предварительно добавив туда две ложки сахара, а потом заметила, что Эрик наблюдает за ней, поставив перед собой свою чашку. Ему не положили ни одной ложки сахара. И не добавили ни капельки молока. Неосознанно она запомнила этот факт, помешивая свой чай.

Время в кондитерской пролетело совсем незаметно. Через час, когда они собрались обратно домой, Клэр снова пошла рядом с Эриком, прижимая букет ландышей к себе.

День выдался таким удивительным. И теплым. Солнце действительно сияло так ярко, что нужды в шали действительно не было, но Клэр все равно накинула ее на свои плечи, отчего чувствовала себя в еще большей безопасности.

— Вы были правы, — молвила она, придерживая правой рукой ножку зонтика. Другой придерживая букет ландышей, она подняла цветы к лицу и вдохнула их неповторимый аромат.

— О чем вы? — спросил Эрик, глядя на нее.

Они уже перешли Аппер-Гросвенор-стрит и шли к Гросвенор-сквер, где располагалась резиденция маркиза Куинсберри.

— День сегодня выдался на удивление теплым.

Он нахмурился и покачал головой.

— Вам действительно нравятся ландыши.

Клэр покраснела, решив, что уделяет слишком большое внимание простым цветам. Его подарку.

— Да, я с детства люблю ландыши.

— Чем же они вас пленили?

Его вопрос не был праздным. Потому что каким-то образом он понял, что эти цветы имеют для нее особое значение, нежели другие. И в очередной раз Клэр решила сказать ему правду. Как не поступила бы с другими. О чем не рассказывала даже Клиффорду.

— Ландыши… Однажды папа принес домой газету. — Она задумалась и взглянула на дорогу, которая вела к их большому городскому дому. — Там говорилось о талантливом композиторе, который собирался дать концерт в Вене.

— Бетховен, — тут же понял Эрик.

Она повернула голову в его сторону. Ей почему-то понравилось то, как он предугадал ее мысли. Хотя, зная о ее слабости, любой бы это понял. И все же догадливость Эрика намного больше порадовала ее.

— Верно, — улыбнулась Клэр.

— Там был его рисунок?

Улыбка ее помимо ее воли стала шире.

— И снова вы угадали. Да, изображение великого композитора. Он ведь часто гулял по паркам, чтобы быть ближе к природе и услышать мелодию жизни, чтобы потом передать ее звучание своим слушателям. На лоне природы к нему приходило вдохновение. Так он сочинил шестую симфонию.

— Да.

Его тихий шепот заставил Клэр вспомнить о том, что и Эрик теперь знает о Бетховене, потому что читал его биографию. Потому что им интересовалась она! И глядя в его светло-голубые глаза, она так же тихо сказала:

— У него в руке был маленький букет ландышей.

Они остановились у порога ее дома, но Клэр не спешила подняться по лестнице. Она не могла оторвать взгляд от Эрика.

— Удивительно, какую большую роль этот человек сыграл в вашей жизни.

В его голосе не было осуждения. Лишь искреннее удивление и признание того, что ее увлечение — это данность.

— Я ведь мечтала съездить в Вену и послушать хоть бы один его концерт. Хоть бы краем глаза увидеть его. Но… сначала папа был очень занят, потом… пять лет назад Бетховена не стало…

Что-то тяжелое легло ей на сердце, грозя испортить впечатление о сегодняшнем хорошем дне. Вот только ее грусть длилась недолго, потому что Эрик поднял руку и, коснувшись ее подбородка, мягко поднял ее лицо к себе.

— Не стоит жалеть о том, что было, потому что жизнь может преподнести другие удивительные сюрпризы.

Глядя в его необычайно красивые глаза, Клэр вдруг поняла, что он прав. И что в ее жизни не происходило ничего удивительного.

До этого мгновения.

У нее сильнее забилось сердце. И дышать вдруг стало непривычно трудно. Но замешательство длилось недолго, потому что резкий порыв ветра сбил с головы Эрика шляпу и сбросил на дорогу. Вместе с тем ветер взлохматил его густые черные волосы и, принося с собой листок клевера, запутал его в черных прядях.

Внезапно поддавшись необъяснимому порыву, Клэр потянулась к нему и шепнула:

— Замрите! — Эрик застыл перед ней, не убрав от ее лица своей руки. Тогда, переложив букет ландышей в правую руку, которая удерживала зонт, Клэр запустила пальцы ему в волосы и стала освобождать бедный листок из плена. Она старалась делать это быстро, но ее неловкие попытки еще больше запутывали его волосы. Не сдержавшись, она подалась еще чуточку ближе к нему, не замечая того, что он почти не дышит, и вытащила-таки листок, невольно погладив его по голове. — Вот! — торжественно заявила она, подняв перед его глазами несчастный лист клевера. И только тогда заметила, каким слегка ошеломленным выглядит ее собеседник. — Эрик?

Он моргнул. И очнулся. И тут же убрал от нее руку. А потом сделал шаг назад и, выпрямившись, завел руки за спину.

— Я… — Клэр была растеряна, решив, что поступила фамильярно, но он вдруг прервал ее хриплым шепотом.

— Благодарю.

— За что?

Глаза его смотрели прямо на нее.

— За эту прогулку. За этот день.

На этот раз смутилась Клэр, ощутив странную робость перед ним, но все же сказала, испытывал ответную благодарность к нему.

— Вам тоже спасибо. За прогулку. — Она взглянула на свой букет и тише добавила: — И за цветы тоже. Спасибо! — И вновь, не понимая, почему так поступает, она вытащила из букета стебелек ландыша и протянула Эрику. Ей захотелось, чтобы и у него осталось что-то от этого дня. — Это вам, в память об этом дне.

Он изумленно смотрел на стебелек.

— Мне?

— Именно.

Она ждала, когда он примет ее подарок, то, что останется с ним от нее. Это было… Клэр не могла припомнить, чтобы хоть бы одному своему кавалеру дарила подарки в память о проведенном дне.

Эрик, наконец, протянул руку и взял стебелек ландыша.

— Благодарю, — молвил он, глядя на цветок.

— До свидания.

Развернувшись, Клэр вошла в дом, поэтому не заметила, что Эрик стоял там до тех пор, пока она не скрылась за дверью.

Пока не стало слишком поздно…

Глава 5

В гостиной царила умиротворяющая тишина, прерывающаяся порой глухим отдаленным раскатом грома и слабым треском поленьев в камине. Тиканье больших напольных часов казалось чем-то чуждым и неподвластным тем, кого не заботило время. По окнам били капельки дождя, который не прерывался вот уже два дня. Вынужденное заточение в доме довольно приятно успокоило и расслабило обитателей Гудвин-хауса.

Лежа на полу перед камином, Розалин что-то усердно рисовала в своем блокноте. Агата сидела рядом с ней в кресле и дошивала узор на своем платке.

Клэр устроилась на мягком диване недалеко от окна и, подложив под себя ноги, читала биографию Антонио Сальери, чьим учениками были не только Шуберт, но и ее обожаемый Бетховен. Удивительно, но теперь Клэр не могла думать о своем любимом композиторе без того, чтобы не вспомнить серо-голубые глаза. И не замечала улыбку, которая при этом появлялась у нее на лице. Удивительным было и то, что одно единственное воспоминание об Эрике вызывало в ней столь приятные, теплые эмоции.