Ромэн Сарду - Далекие берега. Навстречу судьбе
Со смертью Уайта Оглеторпа была перевернута еще одна страница в истории Ирландии.
Бэтманы поклялись, что больше никогда не ступят на свой родной остров.
В 1695 году на земле Бэтманов в Георгиане впервые уродились зерновые и лен в количестве, достаточном, чтобы продать их фабрикам Германтауна.
На вырученные деньги Гарри решил построить на своем отрезке берега Шуилкила небольшую пристань. В Филадельфии его начинание вызвало улыбку: «По этой реке никто ничего не перевозит!»
— Спрос рождает предложение, — говорил на что Гарри.
Эту истину ирландец постиг в Дублине, внимательно следя за жизнью домов терпимости. Туда, где открывали подобный дом и поселяли в нем уличных девок, сразу же съезжались клиенты. В молодые годы никто не привил Гарри нравственных принципов, зато его чутье обострилось.
— Поскольку моя пристань существует, значит, ею будут пользоваться!
Через несколько недель после окончания работ индейцы племени сускеханноков принесли бобровые шкурки и хвосты, которые они обычно продавали в Олбани, расположенном от них в нескольких днях пути на пирогах. Бэтман жил намного ближе к их деревне. Он стал их главным комиссионером и к тому же первым импортером шкур в колонии Уильяма Пенна.
Бэтманы не только начали получать от своего труда значительную прибыль, но и были первыми в колонии, кто сделал это на берегу Шуилкила.
Однажды утром Гарри с удивлением узнал, что его официально приглашают посетить Филадельфию. Крупные торговцы Филадельфии приняли его в свои ряды, и теперь Гарри мог вместе с ними заседать в знаменитой таверне Уэста в те дни, когда капитаны кораблей, прибывших из Англии, приходили, чтобы огласить списки своих товаров и рабочей силы.
В той самой, где несколько лет назад он спас себя и Лили.
Труд и упорство принесли свои плоды: Гарри перешел на «ту сторону».
Шелби Фросту не удалось найти достаточно денег и единомышленников, чтобы построить католическую церковь в Филадельфии, как он мечтал. Ему пришлось переехать в Сен-Мэри-Сити, где проживало много семей католиков, приверженцев Папы. Все свое время молодой священник посвящал католикам Мэриленда и Пенсильвании.
Что касается Гарри, то он с каждым днем все больше убеждался в том, что Фрост был прав, в их день приезда в Америку назвав квакеров «скорее странными». Ирландец-католик постоянно сталкивался с упрямством основателей колонии. Можно было не обращать внимания на то, что они ко всем без исключения обращались на «ты», отказывались снимать шляпу перед кем бы то ни было, были одержимы смешными навязчивыми идеями, например, не признавали общепринятых названий дней недели и месяцев, называли воскресенье Первым Днем, а январь — Первым Месяцем, и так далее, но он не мог смириться с их отношением к клятве.
По мнению квакеров, отвергавших саму мысль о лжи, принесение клятвы было излишним, поскольку это предполагало два уровня правды.
Этот принцип веры парализовал работу всех социальных институтов колонии. Судебная система пришла в упадок, законы были объявлены ничего не значащими, никто не приносил клятву верности короне.
Гарри трудно было доверять в делах людям, которые отказывались клясться своей верой и действия которых не могли быть оспорены в суде.
Согласившись десять лет назад взять в свои руки всю политическую власть в одной из американских колоний, эта секта усердных христиан столкнулась с дилеммой: как непреклонно следовать религиозной доктрине, если она явно вступает в противоречие с прогрессом общества?
Но Бэтмана раздражало не столько предубеждение квакеров относительно клятвы верности, сколько их неистовый пацифизм.
У Гарри были превосходные отношения с индейцами племени сускеханноков, официальным посредником которых он стал. Индейцы рассказали ему о положении в британских колониях гораздо больше, чем это мог сделать самый осведомленный из англичан. Выяснилось, что Америка была землей, на которой постоянно велись войны. Индейцы непрестанно враждовали между собой. Эту вражду разжигали как англичане, так и французы. Новый Свет превратился в еще один театр военных действий, начатых в Европе. И хотя квакеры исповедовали пацифизм и отвергали любое насилие, они, как английская колония, могли быть втянуты в войну вопреки собственной воле. Однако они по-прежнему отказывались строить оборонительные форты и палисады и отвергали саму идею создания вооруженного ополчения.
Великий вождь племени сускеханноков по имени Оноджута сказал Гарри:
— Филадельфия — это заманчивая и легкая добыча. Когда она станет богатой и процветающей, мои братья индейцы воспользуются ее слабостью, уверяю тебя. И тогда Филадельфия прекратит свое существование.
Говоря о квакерах, Гарри называл их безумцами.
— В каком мире они живут?
Успех Гарри Бэтмана, достигнутый им на берегу Шуилкила, побудил многих филадельфийцев последовать его примеру. Вскоре несколько семей обосновались на западном склоне колонии. И всех удивляло то, что Бэтман отказывался расширять свои владения, несмотря на очевидную выгоду.
Впервые его деловое чутье вызвало сомнение.
— Пенсильвания растет, это правда, но она остается и еще долго будет оставаться маленькой колонией. Здесь можно жить, да, но только горстка людей способна сколотить здесь состояние, — говорил Гарри жене. — Мы не в Бостоне и не в Нью-Йорке!
Сидя перед Гарри в их доме в Георгиане, Лили слушала, положив обе руки на живот.
Она была на третьем месяце беременности.
— Среди квакеров назревает раскол на почве религиозных воззрений. Их помыслы, безусловно, чисты, но эти люди не созданы для того, чтобы брать на себя ответственность за всю колонию. Мир, заключенный между Англией, Францией и их союзниками-индейцами, сохраняется уже два года, но как долго он еще продлится? Что с нами станет, если Филадельфия окажется в осаде? — вопрошал Гарри. — Мы уедем.
Без повторного уведомления и ненужных формальностей Бэтманы продали свое имущество и торговлю Джеймсу Карпентеру с большой выгодой. Часть денег они отдали Шелби Фросту, чтобы тот смог построить церковь около Георгианы, и уехали из Пенсильвании в поисках новых горизонтов.
В своих устремлениях они следовали примеру многих колонистов. Каждый постоянно был готов пойти на риск, сняться с насиженного места и отправиться либо на плантации Виргинии и Мэриленда, либо в порты, где велась оживленная меновая торговля с Лондоном.
Бэтманы так и не смогли забыть, какое впечатление произвел на них, находившихся на борту «Фэамонта», Нью-Йорк восемь лет назад.
