Эсмеральда Сантьяго - Завоевательница
— Но здесь есть и белые тоже, — возразила Ана. — Значит, не все они либертос.
— Вряд ли вы знаете о том, что остров в течение нескольких столетий служил в качестве штрафной колонии, поэтому часть местных жителей — это дестеррадос, ссыльные, решившие не возвращаться в Испанию после окончания срока наказания либо не сумевшие туда вернуться. Другая часть — военные, которые завели здесь семьи. А некоторые, — дон Эухенио вздохнул, — приехали на Пуэрто-Рико в надежде разбогатеть, однако не смогли устоять перед бутылкой, картами и петушиными боями.
Экипаж продвигался на запад, и жилые кварталы теперь более или менее соответствовали ожиданиям Аны. Она рассматривала тесно застроенные улицы, где стояли двух — или трехэтажные каменные дома с балконами и глиняной черепицей. В большинстве из них на первом этаже располагались конторы и лавочки, а выше находились жилые помещения, о чем свидетельствовали колыхавшиеся на ветру кружевные занавески. Из женщин на улицах встречались теперь только служанки и торговки, в основном чернокожие.
Чем выше они взбирались, тем красивее становились дома и тем реже встречались конторы на первых этажах. Проехав небольшую площадь и свернув за угол, они остановились перед новым внушительным двухэтажным домом с резными дверьми. В кирпичную кладку была вмонтирована табличка: «Калле Палома, 9».
— Вот мы и на месте. — Дон Эухенио помог Ане выбраться из экипажа. — Осторожно, дорогая, камни очень скользкие.
Они вошли в дом, и через мгновение глаза Аны привыкли к прохладному полумраку холла, который выходил во внутренний двор, затененный цветущими деревьями и кустами. Журчащий фонтан в центре заглушал уличный шум. Слева, у подножия широкой лестницы, их поджидала донья Леонора, а позади стояла Элена. Когда их глаза встретились, Ана увидела, как сильно тосковала по ней подруга и как она счастлива теперь.
Когда утих шквал поцелуев, объятий и радостных приветствий, появилась молоденькая босоногая горничная и забрала шляпы, перчатки, зонтик Аны и трости мужчин. Ана заметила завистливый взгляд, брошенный Эленой на ее модное светло-зеленое платье и кружевную пелерину.
— Возьми и это тоже, — велела она горничной, сбрасывая мантилью с плеч. Сразу стало прохладнее. — Бог мои, здесь всегда так жарко?
— В конце октября начинается сухой сезон, — объяснил дон Эухенио. — Сан-Хуан славится своими благотворными ветрами, и для этого времени года такая неподвижность воздуха — довольно редкое явление.
— А в сельской местности все просто ужасно, — сетовала донья Леонора, раскрывая веер и провожая прибывших наверх. — Уже несколько недель не было дождей. Урожай гибнет, а скот…
— Постой, дорогая, не надо плохих новостей, они только приехали, — остановил жену дон Эухенио.
— Мне кажется, вы подросли, — заметила донья Леонора, как всегда обращаясь к сыновьям, словно они были одним человеком. — А ты, Ана, немного поправилась. Щеки округлились. Тебе очень идет.
Они вошли в гостиную с высокими закрытыми дверьми-жалюзи, которые вели на балкон, заставленный горшками с геранью и гарденией. Солнечные лучи пробивались сквозь полуприкрытые жалюзи, воздух наполнял цветочный аромат, и Ана снова почувствовала приступ дурноты из-за обилия света, цвета, запаха и чрезмерной жары. Рамон усадил ее в кресло подальше от балкона, там, где было попрохладнее. Ана обрадовалась, увидев мебель из дома Аргосо в Кадисе. Массивные резные деревянные спинки и подлокотники показались ей такими родными, такими… испанскими.
— Ваша арфа! — воскликнула она, обнаружив в углу еще один знакомый предмет.
— Да, она прекрасна! — Донья Леонора с нежностью взглянула на инструмент. — Доставили без единой царапины, напрасно я переживала. Можете себе представить, как мне ее недоставало.
— Она волновалась о ней больше, чем обо мне! — улыбнулся дон Эухенио.
Ана заметила, что Элена, по-видимому, не знает, куда себя деть, словно прибытие такого количества людей нарушило привычную гармонию. Она уселась возле дона Эухенио, в кресло, которое он указал. Элена переводила взгляд с Рамона на Иносенте, избегая глаз Аны. В конце концов она посмотрела на подругу, вспыхнула, опустила ресницы и сжала губы.
— Вы поиграете нам потом, мама? — спросил Рамон.
— Конечно, сынок. Я так счастлива, что мы снова вместе. — Донья Леонора смахнула слезинку. — Это было очень трудное испытание…
— Давайте выльем кофе, — прервал жену дон Эухенио, и Элена вскочила, чтобы позвонить горничной.
— Мы тоже по вас скучали, мама. — Рамон взял мать за руку. — И приехали при первой возможности.
— Но вы снова нас покинете. — Она укоризненно взглянула на невестку.
Ана старалась избегать взгляда свекрови и искала глаз Элены, хотя понять их выражение было невозможно. «Да она просто бесит меня своей скромностью и покорностью» — внезапно подумала Ана. Ей хотелось разрушить самообладание подруги и разбудить подлинную, пылающую страстью Элену.
— Естественно, нам надо ехать на гасиенду, — сказал Иносенте. — Но пару месяцев мы проведем с вами в Сан-Хуане. Вы должны показать нам город. Не сомневаюсь, вы уже познакомились со всеми стоящими людьми.
— Ты же знаешь, сынок, вашу мать не удержать! — ответил дон Эухенио. — Они с Эленой завели множество друзей и постоянно наносят кому-то визиты.
— В основном мы навещаем больных и стариков. Правда, Элена?
— Да, мы много занимаемся благотворительностью.
— Вы, несомненно, по дороге сюда видели попрошаек.
— Бедные есть в каждом городе, — вмешался дон Эухенио. — Сан-Хуан — не исключение.
Вошла горничная с серебряным узорчатым подносом, который тоже прибыл из Ющиса. Она двигалась с боязливым смирением женщины, всю жизнь проработавшей в услужении.
— Может, ты хочешь чего-нибудь холодного? — тихо спросила Элена, заметив, что подруга колеблется, глядя на чашку кофе. Ее прекрасные голубые глаза все так же были опущены.
— Да, — ответила Ана. — Пожалуйста, принесите мне воды. — И поняла, что Элена знает все. Все про нее, Рамона и Иносенте.
В Сан-Хуане они провели больше двух месяцев. После полудня Ана сопровождала Элену и донью Леонору. Они наносили визиты знакомым дамам, главным образом женам, сестрам и дочерям офицеров гарнизона в Эль-Морро. Новости из Испании приходили на остров с опозданием в несколько недель, поэтому местные жительницы с жадностью слушали рассказы о последних событиях на континенте и охали и ахали, восхищаясь приданым Аны. Они посещали мессу в скромном Катедраль-де-Сан-Хуан-Баутиста, где пахло сыростью, свечным воском и прихожанами, посещали монастыри, шили сорочки для доминиканских монахинь, присутствовали на праздновании по случаю открытия первого на Пуэрто-Рико работного дома Каса-де-Бенефпсиенсия.
