Мэрилайл Роджерс - Воспевая рассвет
Брина, видя его так близко от себя, стояла неподвижно, боясь нечаянно прикоснуться к его телу. Стараясь не потерять вновь голову от его близости, она, собравшись с мыслями, ответила:
– Я воспевала рассвет, чтобы тайные силы позволили мне собрать эти цветы. И теперь я могу сделать это, соблюдая некоторые ритуалы.
Вульф был несколько удивлен, что для такого простого дела, как собрать цветы, нужно просить разрешения у кого-либо. И, как всегда предпочитая прямой путь окольному, спросил:
– А для чего тебе нужны эти цветы? И какая связь между ними и твоей утренней песней?
В его памяти вновь всплыла прекрасная мелодия и хрупкая фигурка девушки на фоне утренней зари.
Голубые глаза метнули быстрый взгляд на собеседника из-под густых ресниц. Неужели он так ничего и не понял из ее объяснения? Впрочем, немудрено, ведь он верит в своего бога и не признает друидов. И хотя в его глазах не было ни тени неискренности, Брина решила не вдаваться в подробности, иначе у него неизбежно возникли бы новые вопросы.
– Если эти чудесные цветки вымочить в вине, получится целительный бальзам необыкновенной силы, – боясь встретиться взглядом с Вульфом, девушка принялась так пристально рассматривать содержимое своей корзины, что нежные лепестки, казалось, начали увядать под ее взглядом. – Без разрешения тайных сил я не могла бы сорвать их, ведь это означало смерть для этих цветов. А теперь, когда разрешение получено, я поклялась своей жизнью, что умертвила цветы ради спасения жизни и здоровья людей, – и она умолкла, посчитав, что и так уже сказала слишком много.
– Они разрешили тебе? – Вульф лежал в траве, положив руки под голову. Он чувствовал внутреннее напряжение Брины и надеялся, что оно вызвано не его внезапным вторжением, а тем же чувством, что и он испытывал к ней. Дав клятву никогда не прикасаться к ней, он ощущал боль от сознания безнадежности своего влечения и был почти уверен, что она чувствовала так же. Брина не пожелала отвечать на его вопрос и молча склонила голову. Каскад густых черных волос скрыл ее лицо от слишком пронзительного взгляда молодого сакса, но даже сквозь эту волнистую завесу она ощущала силу его зеленых глаз. И пытаясь отвлечь Вульфа разговором, она прибавила:
– Я просила разрешения и получила его. Дело в том, что эти цветы никогда не зацветают дважды на одном и том же месте. В этом их волшебная особенность. Выйдя из пещеры, я следовала за лунным лучом, и тайные силы привели меня сюда.
Вульф закрыл глаза. «Странные вещи говорит эта девушка», – подумал он, а вслух сказал:
– Как христианин, я не должен верить в эти языческие сказки. Но как же мне не верить, если я своими глазами видел, как старый колдун вызвал бурю при Винвиде? – Вульф тут же поймал себя на богохульных мыслях.
– Ведь это могло быть простым совпадением.
Но внутренний голос Вульфа возразил: «Никаких совпадений. С чего это вдруг ясная тихая ночь вдруг разразилась ливнем и грозой, причем сразу после того, как Глиндор захотел этого?» Не найдя эти логические размышления убедительными, Вульф решил вспомнить, какие еще доказательства реальности тайных сил ему удалось наблюдать. Чарующие песни и врачевание неизвестными снадобьями? Но ничего волшебного в этом не было, разве что волшебный голос Брины, способный очаровать птиц на ветвях деревьев. В конце концов его размышления ни к чему не привели и молчание слишком затянулось.
Брина задумчиво поглаживала кончиками пальцев нежные лепестки.
– Существуют моменты, когда дыхание сил природы можно почувствовать и даже услышать.
В такие моменты они тоже могут услышать нас. Поэтому я пела на рассвете, а не ночью и не днем. И теперь мне разрешено сорвать эти цветы при свете полной луны, а не днем и не на рассвете.
Вульф, казалось, не обратил внимания на ее слова. Он лежал молча и не шевелясь, и это стало уже раздражать Брину. Он вынудил своими вопросами рассказать то, что она не имела права рассказывать непосвященным. А теперь он словно не слушает ее. Она чуть не швырнула содержимое корзины ему в лицо. Но цветы были слишком драгоценны, да и она не смогла бы поступить так, причинив кому-то боль. Брина перекинула тяжелую массу своих волос на другое плечо и издала звук, похожий на ворчание кошки.
Вульф вздрогнул и открыл глаза. Он взглянул на нее снизу вверх и невольно залюбовался. Волны черных волос струились по плечу девушки, оттеняя матовый цвет ее кожи, тронутой румянцем на высоких скулах. Маленький подбородок был гордо поднят, а полные, красиво очерченные губы плотно сжаты. Вульф тут же угадал причину ее недовольства.
– Прости, что я огорчил тебя. Я очень внимательно слушал.
Она бросила на него недовольный взгляд, и Вульф понял, что Брина теперь сожалеет, что была так откровенна с ним. Вульф попытался оправдаться:
– Дым пожарища разъел мне глаза. Я закрыл их, чтобы не так болели. Завтра мое зрение должно быть ясным и острым, – горечь сожаления послышалась в его словах, – ведь завтра я отправляюсь в свои владения и покидаю вас.
Эти слова так безжалостно ранили сердце Брины, что она не решилась взглянуть в глаза Вульфа. До того дня, когда несчастье постигло Ферму в Долине, Брина прятала свою тоску по предстоящей разлуке в самых потаенных уголках своего сердца. Но сейчас его слова отозвались в ее груди нестерпимой болью, и она закусила нижнюю губу, сдерживая стон.
Но темная пелена, омрачившая ее голубые глаза, не могла скрыть от Вульфа ее чувства. И он ощутил странное облегчение, увидев, как мучительна и для нее мысль о скором расставании. В его памяти вновь вспыхнули минуты наслаждения их недолгой близости, и он позабыл свое обещание не прикасаться к девушке. Поддавшись внезапному порыву, он сел и погрузил свои пальцы в шелковистые черные пряди ее волос. Плененная зеленым огнем его взгляда и нежными прикосновениями, Брина не отстранилась от прекрасного сакса. Ее вновь охватило то самое чувство жгучего наслаждения, что заставляло ее стонать, и ее губы раскрылись для поцелуя.
Вульф взглянул в ее бездонные глаза, полуприкрытые длинными ресницами, черными, как безлунная ночь. Тонкий чарующий аромат волшебных цветов витал вокруг них. Кончиками пальцев Вульф провел по щеке, гладкой, словно лепестки цветка. Его жадные губы осыпали поцелуями ее щеки, нежные ямки за мочками ушей, стройную шею, дрожавшую от страстной муки.
Пламя его ласк растопило ее, словно воск, и она прильнула к его широкой груди, ощущая его тепло и силу. Прикосновения ее тяжелых шелковистых прядей совершенно вскружили голову Вульфа.
J Он выругал себя слабовольным дураком и привлек ее к себе. Оказавшись в объятиях его мускулистых рук, Брина еще большее ощутила неизбежность их скорой разлуки и с вновь вспыхнувшей страстью отвечала на его поцелуи. Его губы медленно и трепетно приникали к ее губам, и страсть разгоралась, как лесной пожар в ночи.
