Сара Беннет - Правила страсти
– А вы? Вы тоже остались? – Его голос был хриплым от долгого молчания.
– Кому-то надо было за вами присмотреть. – Мариэтта сжала руки на коленях, как будто ожидая выволочки.
Макс предположил, что вел себя как-то необычно во время полета на шаре, а может, слегка ошеломил ее своим поведением внизу, когда пытался купить ее услуги. Впрочем, Мариэтте Гринтри было чего опасаться, ведь он далеко не всегда был так вежлив и предупредителен, как учила его мать. Отец же всегда внушал ему, что он наследник герцогского титула и от него ожидается некоторое высокомерие. Теперь, когда герцогский титул ему больше не принадлежал, от высокомерия все равно было трудно избавиться.
– Благодарю вас, – проговорил он так вежливо, как только мог, и закрыл глаза.
Мариэтта наклонилась к нему так близко, что Макс услышал ее дыхание. Кажется, он удивил ее, и это было настоящим подвигом. Вряд ли прежде кому-то удавалось смутить Мариэтту Гринтри, обладающую ясным бесстрашным взглядом и непоколебимой решимостью. Несмотря на головную боль, Макс почувствовал, что губы его складываются в улыбку.
– Вы хотите пить? – тут же поинтересовалась Мариэтта. – Вам воды или бульона?
Бульона? Боже милостивый.
– Благодарю вас, нет, – решительно произнес Макс. – Просто я хочу домой. Позвоните слуге, пусть сходит за каретой, и я больше не причиню вам никаких хлопот.
Мариэтта недоверчиво рассмеялась. Неужели он думает, что она усадит его в наемную карету и отправит домой лишь потому, что он ей так велел?
– Лучше я схожу за Добсоном, – проговорила она тоном, исключавшим споры, и тут же удалилась.
Добсон, усталый, в расстегнутом красном пиджаке, как раз закрывал дверь за последним ночным гостем. Когда Мариэтта объяснила, в чем дело, он устало произнес:
– Оставайтесь здесь, мисс, и предоставьте мне иметь дело с лордом Роузби, а лучше пойдите на кухню и поешьте чего-нибудь. – Он повернулся и направился наверх.
Мариэтта в самом деле устала от недосыпания и недоедания, а потому подумала, что горячий завтрак – это замечательно. Вот только как найти кухню?..
В конце концов, она решила положиться на обоняние, и не ошиблась. Кухня находилась в самой удобной части «Клуба Афродиты», и когда она вошла, перед ней оказались огромный выскобленный сосновый стол, большая плита, полки, забитые посудой, котелки и кастрюли, свисавшие с крюков. Повар – коротконогий толстый джентльмен в пенсне – скромно принимал поздравления от поклонниц, которые собрались вокруг него в ярких нарядах, набивая рты яйцами с беконом и тостами. Сильный запах кофе дополнял картину всеобщего благосостояния.
Мариэтта тут же решила к ним присоединиться, но когда она приблизилась, ее заметили, и оживленная болтовня прекратилась. Теперь тишину нарушало лишь шипение еды на плите.
– Добсон сказал, я могу здесь позавтракать, – проговорила Мариэтта с натянутой улыбкой. – Запах здесь у вас просто восхитительный.
Толстый повар сразу обрадовался ее комплименту, а вскоре и женщины снова принялись за еду. Лишь одна из них, красавица с темными волосами и огромными глазами, протянула ей руку.
– Должно быть, вы дочь Афродиты, – проговорила она с акцентом, мягким, словно ирландский дождь. – Меня зовут Мейв. Если вы присоединитесь к нам, Генри ведь не будет возражать. Правда, Генри? Он шеф-повар Афродиты и работает у нее уже целую вечность!
Мариэтта улыбнулась, испытывая облегчение от того, что нашла здесь подругу. Мейв тут же дала ей тарелку, а Генри накладывал еду до тех пор, пока Мариэтта не попросила его остановиться.
Только принявшись за еду, она осознала, насколько сильно проголодалась. Когда она ела последний раз? Кажется, вчера, еще до того, как Вивиан родила сына и... до Макса. Интересно, с этого момента она будет именно так запоминать даты? До Макса и после Макса?
– Как он там? – поинтересовалась Мейв, принимаясь за тост, намазанный маслом. – Я имею в виду лорд Роузби? – пояснила она.
– Он хочет немедленно ехать домой. Добсон пошел наверх, чтобы с ним поговорить.
– Бедняга. – Мейв покачала головой.
– Да, удар был жуткий.
– Нет-нет, я не про его голову, а про то, что отец лишил его наследства. И это после того, как его вырастили с мыслью, что однажды он станет герцогом Баруоном. Интересно, что должен ощущать такой человек? Думаю, это ужасно печально.
Одна из женщин фыркнула:
– Думаю, он сам виноват. – По ее голосу было ясно, что раньше она была кокни, а теперь усвоила более изысканные манеры. – Нельзя получить наследство, если ты бастард, это всем известно.
– Но разве это его вина? – примирительно заметил кто-то.
Тут уже заговорили все разом. Мариэтта, не имея возможности вставить ни слова, смотрела на девушек широко распахнутыми глазами. Она понимала, что красавицы просто развлекаются: словно шумные школьницы, выпущенные из класса, они с удовольствием отбросили всякие условности и снова стали сами собою. Может быть, здесь, в кухне Генри, в «Клубе Афродиты» было единственное место, где они могли быть такими, какими являлись на самом деле.
И тут неожиданно с порога раздался холодный голос:
– Вы все еще здесь? Лаура, у тебя, кажется, уроки французского? И у тебя, Донна. А ты, Мейв, – танцы начинаются через несколько минут... Леди, вам нужно сегодня многому научиться, прежде чем вы сможете отправиться спать. А ну бегом!
Зазвенел фарфор, стулья отодвинулись, и девушки поспешно разбежались, но Мейв все же успела напоследок улыбнуться Мариэтте. Кухня опустела в мгновение ока – в ней остались лишь Генри и Мариэтта.
Афродита бесшумно приблизилась к повару.
– Генри, – устало проговорила она, – зачем ты поощряешь их обжорство?
Повар невинно взглянул на хозяйку сквозь пенсне:
– Разве их нужно особенно поощрять, мадам? И, кроме того, для них хорошо иногда чувствовать себя свободными.
Афродита покачала головой, и бриллиантовые серьги сверкнули, словно звезды на фоне ее черных как ночь волос.
– Я что, по-твоему, людоед? Просто мне хочется сделать из них то, чем они хотят быть. Большинство из них пришли сюда ниоткуда, и они отлично знают, что такое быть бедными, одинокими, испытывать отчаяние. Вряд ли кто-то из них хочет к этому вернуться.
Генри кивнул:
– Я все знаю, мадам, но, к сожалению, у них нет ни ваших способностей, ни сильного характера. Иногда они устают и не видят конца-края тому, чем вы их заставляете заниматься; а если не видишь цель, путешествие становится слишком тягостным.
Мариэтта с удивлением смотрела на них. Генри, видимо, работал у Афродиты много лет и хорошо ее знал, а она уважала и любила его. Вот почему она не сделала ему выговора; хотя была не со всем согласна.
