Джоанна Мэйкпис - Баронесса де Тревиль
— Вы избалуете собаку, — нарочито строго сказала она.
Гизела откинула со лба тяжелые пряди волос.
— Ах, Олдит, я знаю, что слезами горю не поможешь, но когда я проснулась и увидела, что я не в Брингхерсте, неожиданно заплакала. А этого малыша не обижай! Он ведь еще ребенок и наверняка скучает по матери. Ты что-нибудь узнала об отце?
— Пока нет. Сенешаль сказал, что сейчас у него этот лекарь-еврей. Попозже вы сможете пойти к нему.
— Он не пришел в себя?
Олдит покачала головой.
— Не тревожьтесь понапрасну. После снотворного снадобья он будет долго спать.
Гизела хотела встать, но щенок ее не пускал, за что получил шлепок от Олдит и был снова привязан к комоду.
— Ах ты, чертенок! — разворчалась нянька. — Я проснулась и увидала, как он жует вашу туфлю. Подожди! — прикрикнула она на щенка. — Я скоро принесу тебе поесть, а потом Сигурд погуляет с тобой во дворе.
Гизела поспешно умылась и оделась. Ей не терпелось пойти к отцу.
— Ты уже видела лорда Алена?
— Мне сказали, что он уехал в Брингхерст осмотреть повреждения и проследить, чтобы прислали мастеров из Окема.
Гизеле это не понравилось.
— Он слишком много на себя берет. Я сама должна этим заняться.
Олдит сердито взглянула на нее.
— Вот ваша благодарность! Человек занимается вашими делами, когда своих выше головы, а вы недовольны.
— Я не ребенок, чтобы ты меня отчитывала! — резко ответила Гизела, но тут же пожалела о сказанном и взяла Олдит за загрубевшую руку. — Прости, я виновата. Я ведь знаю, как ты обо мне печешься, но…
— Но вам не нравятся его знаки внимания, — продолжила Олдит. — А что было бы, не приди он вам на помощь? Страшно подумать.
— Знаю, и очень ему признательна за это и за заботу об отце, но… Барон чересчур надменен и полагает, что мы будем беспрекословно следовать его советам, поэтому не считает нужным ни о чем спрашивать.
— Ваш отец сейчас не в состоянии что-либо решать, — заметила Олдит, — да и вы пока что тоже.
Гизела застегнула пояс. Хорошо, что Олдит захватила ей одежду, так как платье, что было на ней вчера, безнадежно испорчено. Достаточно взглянуть на него, чтобы стало ясно — она чудом избежала насилия и смерти. И за свое спасение она должна благодарить Алена де Тревиля.
Они с Олдит спустились по винтовой лестнице в зал. У очага для Гизелы был накрыт стол, около которого стоял Сигурд, готовый прислуживать мадемуазель.
Гизела через силу улыбнулась ему.
— Тебя не били, Сигурд?
— Нет, госпожа. Я сидел взаперти, но есть мне давали. Барон сказал, что я могу вам прислуживать, если дам слово, что не убегу.
— И ты дал слово?
Сигурд усмехнулся.
— Он — мой сеньор, и мне пришлось это сделать. К тому же… я хотел быть около вас, госпожа.
— Смотри, сдержи слово! Я ведь отвечаю за тебя.
Он налил ей эля. Гизела отломила кусочек от белой булки, а Олдит подвинула поближе горшочек с медом.
— Сигурд, ты должен примириться с теперешним положением. К тебе отнеслись очень снисходительно.
— Я ему об этом уже говорила, — сердито сказала Олдит, — и не желаю больше слушать его жалоб. Нам всем придется терпеть, и нечего отчаиваться.
Гизела опустила голову — Олдит укоряла и ее, а не только Сигурда. Что ж, Гизеле следует покориться судьбе и выйти замуж за барона Алена де Тревиля? Никто не может понять, как она горюет по Кенрику. Потерять жениха, более того, стать причиной его смерти! Надо поехать и засвидетельствовать свое сочувствие матери Кенрика, решила она. Вот только навещу отца и посмотрю, хорошо ли о нем заботятся.
Спустя час Гизеле позволили пройти к отцу. Уолтер Брингхерст, к радости дочери, был в сознании, хотя выглядел бледным и похудевшим. Она опустилась подле него на колени и поцеловала руку.
Он погладил ее по голове.
— Ты не пострадала, дитя мое? Мне сказали, что ты появилась в доме как раз во время налета. — Его вопрос прозвучал взволнованно и недвусмысленно.
— Нет, папа. К счастью, подоспел барон Ален де Тревиль и спас меня от грабителя, который… — Она отвернулась. — Барон убил его, но прежде тот убил Кенрика.
— Да, я об этом знаю. — Сэр Уолтер сжал губы. — Кенрик был прекрасным, благородным молодым человеком, и всем в графстве его будет недоставать. Мне сообщили, что управляющий из Аркоута увез его тело.
— Лорд Ален позаботился об этом и о том, чтобы похоронили наших слуг.
Сэр Уолтер кивнул.
— На де Тревиля можно положиться. Следует радоваться его дружескому к нам расположению. — Он многозначительно взглянул на Гизелу, а она закусила губу. Ей не хотелось сейчас, когда отец так слаб, говорить о помолвке.
Гизела встала.
— Врач говорит, что тебе лучше, папа, но несколько дней придется полежать. Я снова навещу тебя, а пока выясню, что надо сделать в Брингхерсте, чтобы мы смогли вернуться домой как можно скорее.
— Я так понял, что Освин куда-то исчез, — ворчливо проговорил отец. — Небось убежал и спрятался, но я его не виню. Де Тревиль сказал мне, что крыша в Брингхерсте сильно повреждена и пройдет несколько недель, прежде чем мы сможем вернуться, так как погода плохая. Он предложил нам пожить пока у него.
Конечно, барону это на руку, сердито подумала Гизела, но не решилась показать отцу свое раздражение. Она лишь поцеловала его и поспешно ушла.
Увидев в зале Сигурда, Гизела велела ему проводить ее на конюшню. Она непременно хотела удостовериться, привели ли ее лошадь из Брингхерста, так как твердо решила съездить в Аркоут к леди Идгит.
Они шли по двору, когда показалась кавалькада всадников. Во главе отряда был барон Ален де Тревиль.
Сигурд спрятался за Гизелу, а она, к своему ужасу, увидела, что к седлу последнего въехавшего во двор всадника был привязан пленник.
Лорд Ален спешился и, подойдя к Гизеле, поклонился ей.
— Надеюсь, вы немного отдохнули, мадемуазель. После всего пережитого трудно рассчитывать на хороший сон, но я хочу сделать ваше пребывание в Элистоуне как можно более приятным.
— Благодарю вас, барон, за ваши хлопоты об отце и обо мне.
Гизела прикрыла ладонью глаза от лучей низкого осеннего солнца, чтобы получше разглядеть пленника, который вырывался из рук солдата и хриплым голосом молил о пощаде.
— Мне очень жаль, что вы это увидели, — пожал плечами барон.
— Хорошо, если вы действительно сожалеете, — с жаром ответила она. — Для вас, как я понимаю, довольно привычно жестоко обращаться с вассалами, милорд. Что сделал этот человек?
Лорд Ален невозмутимо посмотрел на пленника.
— Его поступок непростителен, мадемуазель! Он ослушался моего приказа.
