Элизабет Хэран - Шепот ветра
Полли приготовила бифштекс и пирог с почками, который подали со свежими овощами из собственного сада. На десерт был яблочный пирог со сливками. Сара похвалила Полли за прекрасное умение готовить в таком юном возрасте, Эдна уточнила, что, хотя девушка и выглядит не старше пятнадцати лет, на самом деле ей уже двадцать.
— Мать Полли работала у нас многие годы, — рассказывала Эдна. — Она прекрасно готовила, но у нее развился ревматизм, поэтому теперь у нас работает Полли.
Эдна и Чарльтон очень удивились, какой хороший аппетит у их подопечной. Она съела бифштекс и кусок пирога, съела целую тарелку картошки и бобов, а потом заела все это двумя кусками яблочного пирога. Они еще больше изумились, когда после того, как с пирогом было покончено, их подопечная громко рыгнула.
— Простите, — извинилась Сара, увидев выражение лиц своих опекунов.
Чарльтон удивленно замер, а у Эдны был такой вид, будто бы ее оскорбили. Сара прикрыла рот рукой и покраснела. Она совсем не хотела рыгать, но на какое-то мгновение забыла, что находится не среди заключенных, которые частенько забавлялись, пародируя привычки рабочих. У них было мало поводов для веселья, но это их забавляло.
— Должно быть, ты очень голодна, дорогая, — начала Эдна, все еще с неверием глядя на Сару.
Она никогда раньше не видела, чтобы женщина столько ела, и уж точно ни одна ее знакомая не могла себе позволить подобное за столом.
Сара была в ужасе, что выдала себя так быстро.
— Не считая сандвича, что я съела недавно, я не ела почти три дня, с утра того самого дня, когда корабль затонул. Мне очень неловко.
Она внезапно поняла: у того, кто страдает, вряд ли будет такой хороший аппетит.
— Полли будет польщена, что тебе понравился ее ужин, — вежливо добавил Чарльтон.
— Она восхитительно готовит, — восторгалась Сара. — Честно, не могу вспомнить, когда последний раз еда была такой вкусной.
Тюремная еда была отвратительной. Им давали жидкую овсянку или разбавленный водой суп с черствым или плесневелым хлебом. Еда на корабле была настоящим наслаждением, но ее никак нельзя сравнить с тем, что она только что съела. Сара действительно наслаждалась каждым кусочком и подумала, что разговор о еде поможет замять неловкую ситуацию.
— Насколько я помню, твоя мать наняла отличного повара. Как же ее зовут? Милли или Тилли…
Сара запаниковала.
— У нас была… Милли какое-то время… Но мама часто меняла поваров за последние несколько лет, тетя Эдна, поэтому я не совсем понимаю, о ком ты говоришь.
Про себя Сара отметила, что ей надо прочитать тетрадь Амелии как можно скорее. Она надеялась, что в ней может найти какую-нибудь полезную информацию.
— Неужели? — Эдна нахмурилась, Сара затаила дыхание. — Не похоже на Камиллу. — Я помню, она обычно дорожила хорошими людьми.
Сара не знала, что ответить.
— Впрочем, это не важно, — сказала Эдна. — Я довольна, что у тебя хороший аппетит, ведь ты слишком худа.
Сара опустила глаза. Она снова вспомнила о тюрьме. Там отвратительной была не только еда. Заключенные работали с утра до ночи, потея у котлов в прачечной. Почти все быстро худели.
— Амелия пережила ужасное потрясение, — обратился Чарльтон к жене. — Поэтому она так сильно похудела.
Сара посмотрела на Чарльтона и, улыбнулась ему. Она поняла, что он будет ее союзником.
— Да, конечно, — согласилась Эдна.
— Не пройти ли нам в гостиную, дамы? — спросил Чарльтон, поднимаясь и отодвинув от стола их стулья. Не раздумывая, Сара взяла свою тарелку, столовые приборы и понесла их на кухню. Она делала так всегда дома и, конечно же, в тюрьме не было прислуги, чтобы убирать со стола.
— Оставь, дорогая — попросила, Эдна. Она не могла поверить своим глазам. — Полли уберет со стола.
— Ах да, конечно, — смутилась Сара, заметив удивление Эдны. — Простите, я сама не своя.
— Не волнуйся, Амелия, милая, — тепло проговорил Чарльтон, но Сара видела, что Эдна совершенно сбита с толку ее поведением.
— С тобой все будет хорошо, — добавил Чарльтон. — Мы с Эдной все для этого сделаем. — Он взял ее под руку и повел в гостиную. — Не хочешь ли бренди?
— Нет, спасибо, — отказалась Сара. Она боялась, что алкоголь развяжет ей язык или она просто расслабится и позабудет об опасности. У нее пока выходит не все гладко. Допущенные ошибки только подхлестнули ее намерение скорее покинуть дом Эшби, пока они не поняли, что она не настоящая Амелия Дивайн.
Эдна и Сара устроились в гостиной. Налив себе бренди, а жене вина, Чарльтон встал у камина с очень серьезным видом. Сара чувствовала, что он собирается сказать что-то важное. Она сложила руки, чтобы они перестали дрожать. Сара больше всего боялась, что ей начнут задавать вопросы о жизни Амелии или ее семьи, а она неправильно ответит на них.
— Амелия, у нас, как у твоих опекунов, есть перед тобой обязательства, — начал Чарльтон. — Мы должны удостовериться, что ты готова к будущей жизни.
Сара задумалась, подходящее ли сейчас время рассказать Эшби о своих планах, но она пока не была готова ответить на их вопросы. Надо сформулировать свой план более четко, представить веские причины для своего возвращения, нужно, чтобы ее обеспечили средствами на обратный путь в Англию.
— Я понимаю, возможно, ты не хочешь обсуждать свое будущее, пока скорбишь, но я хочу, чтобы ты знала, что мы очень серьезно относимся к этому вопросу, — добавил Чарльтон.
— О чем вы говорите, дядя? — спросила Сара. Эдна сказала ей, что так надо обращаться к нему.
— Адвокаты твоей семьи свяжутся с нами в ближайшем будущем, но мы знаем, что на твоем двадцатом дне рождения, которого осталось ждать совсем не долго, ты вступишь в права наследства. Как ты, наверное, уже догадываешься, это весьма значительная сумма денег, а также недвижимость и ценные бумаги.
Сара замерла от изумления. Она догадывалась, что семья Амелии жила в достатке, как и семья Эшби, но она не могла предположить, что они были так богаты. Сара даже не могла и мечтать о чем-то подобном. Чарльтон Эшби говорит, что это так, значит, все это будет ее в ближайшем будущем. Сара пыталась собраться с мыслями. Ведь это все меняет. Будучи богатой, она сможет поддержать свою семью, сможет делать все, что хочет. Но осмелится ли она рисковать, оставшись в доме Эшби на несколько месяцев?
— Генри разумно вложил свои деньги, — продолжал Чарльтон, — и наша обязанность научить тебя обращаться с таким крупным состоянием.
Сара не могла вымолвить ни слова. Вдруг она скажет что-то, что немедленно выдаст ее? Чарльтон и Эдна приняли ее молчание за замешательство и печаль.
