Кристи Келли - В вихре страсти
— Нам нужно срочно уходить, пока сюда еще кто-нибудь не наведался, — сказала она.
— Согласен, но мы не закончили с покупками.
Он спокойно направился к хозяйке салона и заговорил с ней.
Виктория сжала кулаки. Никогда в жизни ей не встречался более, несносный мужчина. Хватит! Больше ни в какие магазины она с ним не пойдет.
— Отлично, я обо всем договорился. Платья будут готовы в среду днем. У вас останется время на то, чтобы уложить их. — Он на мгновение замолчал. — Надеюсь, у вас есть дорожный сундук?
— Да, у меня есть дорожный сундук, — с вызовом заявила Виктория. А о том, что этот сундук ей придется у кого-нибудь попросить на время, Сомертону знать совершенно не обязательно.
— Превосходно. Теперь вам нужны шляпки, перчатки, нижнее белье…
Виктория скрестила руки на груди и смерила его возмущенным взглядом:
— Я не позволю вам покупать мне нижнее белье. Кроме того, его никто не увидит, поэтому сгодится и мое. Оно вполне добротное.
— О! — Сомертон многозначительно выгнул бровь. — А разве это не входит в обязанности мужчины, имеющего любовницу?
— Нет.
— А я думаю, входит. И не забывайте о том, что ваше нижнее белье увижу я. А меня вовсе не радует перспектива наблюдать ваши «добротные» вещи.
— Мерзавец, — злобно прошипела Виктория, выходя из дверей.
Он схватил ее за руку и резко развернул лицом к себе. Его светло-карие глаза снова позеленели от гнева.
— Я могу в любой момент разбить ваш мирок вдребезги. Никогда не забывайте об этом.
Она вырвалась из его цепких рук:
— Уверена, вы не дадите мне об этом забыть.
— Не дам, — подтвердил он.
Энтони вошел в бордель леди Уайтли и поднялся по лестнице, по дороге кивком поздоровавшись с дамами. Некоторые из них разочарованно проводили его глазами, обнаружив, что он направляется в личные апартаменты хозяйки заведения. Коротко постучав, он вошел в пустую комнату. Какая-нибудь из девиц сообщит матери о его приходе, и ему не придется долго ждать.
Он обошел комнаты матери, в который раз восхищаясь ее вкусом. Большинство помещений в доме она оформила в насыщенных красных и бордовых тонах. Однако здесь все было по-иному. Светло-голубые стены, белый с золотом узор — верх изысканности и ничего общего со спальней владелицы борделя.
Десять лет назад он бежал из этого места так, словно дьявол гнался за ним по пятам. А теперь ему куда приятнее приходить сюда, к ней, чем в тот дом, где он провел детство. Там он бывает только ради сестры. А до отца ему давно нет дела, и пусть он провалится ко всем чертям.
— Энтони.
Он обернулся, услышав ласковый голос матери.
— Добрый день, мама.
— Какой приятный сюрприз!
— Я случайно оказался неподалеку и решил навестить тебя.
Он сел в обитое золотым бархатом кресло.
— Энтони, что-то случилось?
Ему давно следовало бы привыкнуть к тому, что она мгновенно чувствует, когда он чем-то встревожен.
Он рассказал про Дженну, про ее переживания и сомнения, связанные со скорой свадьбой, и добавил:
— Мне кажется, она совсем не любит Линдала. Лицо матери стало печальным, она горестно вздохнула:
— Как бы мне хотелось помочь ей советом.
— Ты сама отказалась от права на это почти двадцать лет назад, — безжалостно заметил Энтони.
Иногда, совершенно неожиданно, в нем закипала злоба и прорывалась наружу. Он знал, что не только мать виновата в семейной трагедии, и надо быть снисходительным. Но временами давняя обида возвращалась, и тогда он не мог совладать с собой.
— Энтони, я все понимаю. И, тем не менее, тоскую о том, чего лишилась навсегда.
Опустив голову, она отрешенно смотрела на свою шелковую юбку. В сорок пять лет мать оставалась очень красивой женщиной. Ее светлые волосы слегка посеребрила седина, а вокруг глаз появилось несколько морщинок. И все же она была ослепительно хороша собой.
— Итак, Энтони, есть ли еще какие-нибудь причины, по которым ты решил навестить меня сегодня?
— В четверг я уезжаю на загородный прием и смогу зайти к тебе только недели через две.
Она понимающе кивнула:
— Очевидно, вечеринка у Фарли.
— Откуда ты… Впрочем, не важно. Меня не касается, как ты узнала о вечеринке.
Какая разница, с кем спит его мать… Ему нет до этого дела. Он так решил много лет назад.
— Сюда стекаются все новости, — сказала она с легкой усмешкой.
Энтони рассеянно обвел глазами комнату, затем встал и подошел к окну. Его взгляд остановился на доме Виктории. Интересно, она сейчас там?
— Дорогой, чем ты обеспокоен? — ласково спросила мать. — Ты обдумал то, что я тебе говорила в прошлый раз?
— Да.
— Превосходно. У меня есть для тебя еще один вариант. Старшая дочь лорда Фарбера. Ее вывозят в свет уже три сезона, и пока ею никто не заинтересовался.
— Мама, я подумаю о мисс Фарбер и мисс Коддингтон, когда вернусь в Лондон.
Мать скрестила руки на груди и нахмурилась:
— Очередное задание Эйнсуорта?
— Да, но оно будет последним. Я уже принял решение. Однако меня занимает другое.
— А именно?
— Что тебе известно о мисс Ситон?
Необходимо выяснить как можно больше, прежде чем довериться ей в столь ответственном деле. Успех рискованного предприятия во многом будет зависеть от нее.
— Мисс Ситон?
— Она живет в соседнем доме, — напомнил Энтони.
— Да, я поняла, — сухо ответила мать. — Разумеется, мы не общаемся. Я знаю, что она дочь викария, заботится о сиротах. На вид вполне приятная женщина.
Энтони обернулся и пристально посмотрел на мать. Слушая ее, он не мог отделаться от ощущения, что она чего-то недоговаривает. Пока она не сказала ничего нового. Виктория на всех производила одинаковое впечатление. Тихая мышка, опекающая сирот, чтобы они выросли честными людьми. Таков фасад. На самом деле она воровка. Знает ли это кто-нибудь, кроме него?
— Интересно, что ты от меня скрываешь… И почему? Мать встала и самым решительным образом заявила:
— Мисс Ситон — женщина не для таких, как ты. Энтони изумленно переспросил:
— Не для таких, как я? Я твой сын. Ты не забыла?
— Вот именно. Мужчина, который использует женщин только для собственного удовольствия…
— Отчего же, им это тоже доставляет удовольствие. Пропустив его замечание мимо ушей, она продолжила:
— Мужчина, который просто решил подправить свою пошатнувшуюся репутацию. Мужчина, который в действительности испытывает отвращение к женитьбе. Наконец, мужчина, который, кажется, вовсе не уважает женщин.
— Ну, знаешь ли! С последним утверждением я решительно не согласен. Я отношусь к женщинам с величайшим почтением, — серьезно возразил он.
