Эйна Ли - Миром правит любовь
Она чувствовала спиной его близость и поэтому едва понимала, что он говорит. Ей пришлось сконцентрировать всю свою волю.
– Правило номер один: всегда надо подходить к лошади с левой стороны.
– Почему это?
– Потому что ты должна будешь закинуть через седло правую ногу.
Она повернула голову и оказалась нос к носу с Заком.
– А почему я не могу поднять левую ногу?
– Потому что человек лучше владеет правой ногой. – Он слегка подтолкнул ее бедром поближе к кобыле. – Бери в левую руку оба повода и хватайся за край седла, а то лошадь может уклониться от тебя, когда ты попробуешь оседлать ее. Потом начинается самое мудреное. Ты должна поставить в стремя левую ногу и перекинуть правую через седло.
Мудреность трюка была изрядно преуменьшена. Невероятное и то более возможно. Он буквально толкал ее под зад, чтобы поднять в седло.
После нескольких неудавшихся попыток он терпеливо произнес:
– Роуз, постарайся делать все это одним движением. Прыжок и подъем, потом поворот. Это похоже на то, как танцуют кадриль, дружочек. Ты поднимаешь девушку и крутишь ее одним движением, не теряя ритма. Здесь то же самое. Вообрази этот мотивчик. Ом-па-па, ом-па-па. Хоп, левое стремя, правая нога!
– Может, позвать сюда трубача, чтобы он задавал нам ритм? – съязвила она.
В уголках его глаз показалась усмешка.
– Попробуй еще раз. Я придержу кобылу, пока ты будешь на нее забираться.
Ухватив в руку поводья и край седла, как он ее учил, Роуз «ом-па-па» себя на спину лошади. Теперь, сидя верхом, она чувствовала себя так, будто сейчас перекувырнется через голову животного.
– Теперь я подгоню тебе стремена, чтобы можно было опереться ногами.
– Вы хотите сказать, что собираетесь отпустить лошадь?! – воскликнула Роуз в панике.
– Успокойся, дорогуша. Эта кобылка никуда не пойдет, пока ты ей сама не скажешь об этом.
Роуз вцепилась обеими руками в переднюю луку седла, и Зак подогнал длину стремян к ее ногам, чтобы было удобно упираться. После этого она немного успокоилась.
– Может быть, это и не так ужасно, – произнесла она в заключение.
– Все остальное совсем просто, Роуз. Ты должна руководить лошадью с помощью поводьев и сдавливая ее бока коленями. Ну давай, выпусти из рук седло и свободно возьми поводья в руки. Не дергай и не натягивай их.
– Какой рукой? – Она тщетно пыталась побороть страх.
– Левой. Правая рука всегда должна быть свободна – в случае, если тебе придется вытащить «кольт», например.
– О да! Я думаю, что только этим мне и придется заниматься в ближайшее время, – ответила она нервно.
– Здесь для мужчины две вещи самые важные. Если он хочет остаться в живых, у него должна быть ходкая лошадь и меткая рука.
– А что для женщины здесь самое важное? – спросила Роуз.
В ответ он усмехнулся:
– Мужчина, у которого есть ходкая лошадь и меткая рука.
– Вы хотите сказать, что женщине здесь не прожить, если ее не возьмет под защиту какой-нибудь мужчина?
– Это возможно в большом городе, но на Западе много таких городков, вроде Бримстоуна, которые надо еще долго окультуривать.
– Я с этим и не спорю.
– Это обнадеживает. Ну а теперь тихонько сожми круп лошади коленями.
– Ой! – вскрикнула Роуз, когда в ответ на ее действия кобыла послушно сделала несколько шагов вперед.
– Теперь предположим, что ты хочешь, чтобы лошадь повернула направо. Натяни посильнее правый повод и прижми к боку лошади правое колено.
Она попробовала выполнить его указания – и, совершенно чудесным образом, кобыла повернула направо.
– Теперь то же самое надо проделать левым поводом и коленом.
– Я думаю, вы заранее натренировали эту лошадь, Мак-кензи, – воскликнула Роуз, когда лошадь снова ей повиновалась.
Чем больше Роуз экспериментировала, тем более уверенной в себе она становилась. Прошло совсем немного времени, а она совсем осмелела и уже не боялась вывалиться из седла. Вскоре Зак отпустил ее и разрешил пройтись рысью на небольшое расстояние. Она с успехом все это проделала, а затем снова вернулась к нему.
– Я никогда не думала, что это так просто, – призналась она.
– Только одно запомни: чем сильнее ты будешь посылать лошадь, тем быстрее она будет бежать.
– Можете об этом не беспокоиться. Я вовсе не собираюсь устраивать скачки.
– Но это относится и к поводьям. Чем сильнее натянуть один повод, тем круче будет поворот, и если ты резко дернешь повод, лошадь сразу остановится и ты можешь вылететь из седла.
– Я все это поняла. Ну а теперь как мне спуститься на землю?
– Точно так же, как и забиралась. Немного наклонись вперед, перенеси свой вес на левое стремя, перекинь правую ногу через круп и спрыгивай на землю.
На этот раз все получилось гладко и почти без усилий.
– Вы прекрасный учитель, Зак!
– Но не будь чрезмерно самоуверенна, – предупредил он. – Это послушная кобылка, она привыкла ходить под седлом. Не все лошади так предсказуемы, так что не пробуй прокатиться на первой попавшейся кляче.
Роуз чувствовала себя вполне уверенной к тому времени, как они подъехали к ее пансиону. Попрощавшись с Заком, она вошла в холл, и миссис Уайт вручила ей конверт.
– Роуз, дорогая, когда вы уже уехали, заходил мистер Рей-борн. Ему хотелось повидать вас. Он оставил вам эту записку.
– Большое спасибо, миссис Уайт.
Испуганная, Роуз поспешила в свою комнату. Она упустила возможность повидаться со Стивеном, потому что соблазнилась на этот идиотский урок верховой езды. И даже хуже! Что, если он спросит, где она была? Как она тогда объяснит свое отсутствие?
Она торопливо разорвала конверт. В короткой записке говорилось, что он огорчен, не застав ее, и надеется, что она будет свободна на следующий день в полдень.
Она с облегчением узнала, что Стивен не сердится на нее. Но в будущем ей следует быть мудрее и прекратить все контакты с этим несносным Заком Маккензи. Она отложила записку и стала переодеваться в форменное платье.
Роуз уже почти закончила сервировать столики к обеду, когда у нее начались боли. Мускулы ног выше колена, которых раньше она даже не замечала, страшно заболели. Даже ягодицы заставляли ее страдать, а небольшое движение, которое нужно было сделать, чтобы просто шагнуть, причиняло ей мучительную боль.
Невероятным усилием воли она заставляла себя разносить и убирать тарелки за обедом. Как только рабочая смена закончилась, Роуз добралась до пансиона и, несмотря на то что на улице стояла тридцатиградусная жара, залезла в горячую ванну.
Роуз сидела в горячей воде. Зеркало от пара запотело, но ей было все равно. Она твердила себе, что пусть уж лучше ей придется добираться по здешним степям на дилижансах, повозках или экипажах. Пусть узкие тропинки останутся для более отважных. Она никогда больше не заберется верхом ни на одну лошадь.
