Джо Беверли - Рискованное приключение
— Извините, милорд, я заставила вас ждать.
— Не страшно. У нас предостаточно времени. — Он чувствовал себя непринужденно и улыбался, но Эльф отнесла это скорее на счет хороших манер, чем душевного тепла, — видимо, полагается проявлять любезность по отношению к женщине, с которой собираешься провести ночь.
Он отпер дверь в соседнюю комнату и жестом пригласил ее войти. Повиновавшись, девушка оказалась еще в одной спальне, ярко освещенной двумя канделябрами со множеством свечей. Очевидно, это собственная спальня графа, так как везде были разбросаны его личные вещи: приспособления для бритья на умывальнике, пудреный парик, натянутый на болванку, стопка книг с позолоченными корешками.
Обернувшись, она наблюдала, как он неторопливо подошел к столику орехового дерева, на котором стоял хрустальный графин, и налил в изящные бокалы вино цвета темного янтаря.
— Иди сюда, Лизетт, — подозвал он девушку и протянул бокал. — Ты получишь от этого не меньше удовольствия, чем от моих ласк.
Чувствуя, как щеки ее загорелись под маской, Эльф с притворным восхищением взяла вино, рассчитывая выиграть время.
— О, милорд, какая красивая рюмка!
Может быть, ей удастся напоить его? Вряд ли. В этом граф, надо полагать, не уступит ее братьям, а те могут выпить изрядное количество кларета и портвейна и лишь слегка захмелеть.
Она пригубила вино. Отличный портвейн. Однако Эльф изобразила на лице простодушный восторг:
— Какое прекрасное вино, милорд! Что это?
— Портвейн. Одно из немногих вин, которое не производят на твоей родине. Возможно, мне удастся привить тебе вкус к винам, так же как и к другим вещам.
— О, милорд… — жеманно улыбнулась Эльф, медленно потягивая вино. Она лихорадочно размышляла, как избежать грозящей ей участи. Что-то в поведении Уолгрейва подсказывало ей, что, задавшись целью, он непременно добьется своего. Может быть, опять прибегнуть к помощи кинжала?
Обворожительно улыбнувшись, она сделала еще один крошечный глоток.
Он осушил бокал и, поставив его на столик, подошел к ней.
— Входишь во вкус? — Взяв бокал из ее руки, он небрежным жестом отшвырнул его. Вино выплеснулось, залив ковер. — Это хорошая примета.
Эльф изумленно уставилась на бокал, утешаясь, что он не разбился, но озабоченная пятнами на ковре.
В этот момент граф схватил ее.
— Милорд!
Он крепко сжал ее в объятиях, запечатав ее уста поцелуем.
— Прекратите! — вырывалась Эльф. — Милорд, имейте жалость!
— Почему? — На его лице не было и тени сожаления.
— Я… я боюсь.
— Тебе не будет так уж больно.
— Дело не в этом, милорд! Но потерять невинность — важный шаг. Мне надо подумать!
— Не будь дурочкой, — произнес он и поцеловал ее.
Выйдя из себя, Эльф со всей силы пнула его в голень. В отличие от капитана граф не носил сапог. Он разразился проклятиями, но ловко увернулся, не выпустив при этом ее руку.
Сжав кулак, она размахнулась, целясь по выпуклости на его бриджах. Граф отклонился, и удар пришелся по бедру. Он поймал ее вторую руку и больно сжал. В следующее мгновение она лежала на кровати лицом вниз с заведенными за спину руками. Он держал ее за запястья, упираясь коленом в деликатную часть ее тела пониже талии.
— Что, черт возьми, на тебя нашло?! — рявкнул он.
— Не хочу этого делать, — заскулила Эльф, поспешно возвращаясь к своей роли. —Я боюсь. — Теперь она говорила правду.
— Да ты настоящая мегера! Отлично, Лизетт, как угодно. Но вряд ли тебе понравится это.
Выпустив ее руки, он прижал девушку к кровати всем своим весом, так что она едва могла дышать, не говоря уже о сопротивлении, и задрал ей юбки.
Она опять начала бешено вырываться, извиваясь и лягаясь, насколько возможно в таком положении. Граф снял вначале одну подвязку, затем другую и, опять поймав ее руки, связал их.
Когда Эльф поняла, что он не собирается бить ее или делать что-нибудь похуже, она перестала сопротивляться. Сняв чулки, он использовал их, чтобы связать ей лодыжки. Затем поднял ее на руки и перенес в другую комнату. Там он довольно деликатно опустил ее боком на середину большой кровати.
Она настороженно замерла, когда его руки опять скользнули ей под юбку, но он только развязал шнурки кринолина и стянул с нее жесткую конструкцию.
— Ну вот, — сказал граф, отбрасывая его в сторону, и пригладил ее растрепанные волосы. — Это самое большее, что я могу сделать для тебя, глупышка. — Он накинул на нее покрывало. — Я буду спать в соседней комнате и оставлю дверь открытой. Если передумаешь, скажи.
Глядя ему вслед, она подумала, что справилась со всем этим делом не лучшим образом.
Эльф не могла представить себе худшей пытки, чем та, на которую обрек ее граф. Связанные руки горели, и ее терзало нестерпимое желание вытянуть ноги. Пытаясь облегчить мучения, девушка перевернулась на живот, отчего ей стало только хуже. Теперь она лежала, уткнувшись лицом в перину, и могла дышать, лишь напрягая шею и задирая голову.
Не меньше сотни раз ей пришлось преодолевать сильнейшее искушение позвать его. Но вместо этого она старалась тщательно продумать доступные ей варианты спасения.
Если бы она отдалась графу, у нее появился бы шанс бежать. Но как сделать это и остаться неузнанной?
Если он узнает, кто она, то скорее всего не станет ее соблазнять — ему никогда не нравился ее дерзкий язык и непочтительное отношение к сильному полу. Однако лорд Уолгрейв не позволит леди Эльфлед Маллоран бежать из опасения, что она сообщит о заговоре маркизу Ротгару.
Повертевшись, она наконец смогла придать голове более удобное положение. Дичайшая ситуация! Как она расскажет братьям о замыслах изменников, утаив правду о собственных немыслимых поступках? Эльф с унынием заключила, что это невозможно. Слава Богу, хоть Шон уехал надолго. Его бы крайне возмутило ее поведение.
После длительных размышлений она пришла к неутешительному выводу, что ничего не остается, как и дальше изображать непутевую француженку Лизетт. Так она хоть избежит разоблачения и попытается сбежать завтра утром. Если, конечно, ей удастся убедить графа ее развязать.
Но у нее есть кинжал, вдруг вспомнила Эльф. Как же им воспользоваться?
Девушка сомневалась, что сможет им ранить Уолгрейва, но с помощью оружия надо хотя бы попытаться перерезать путы. Если бы только она могла шевелить руками!
— Монсеньор! — позвала Эльф, не забыв перейти на французский. Через минуту она крикнула громче:
— Монсеньор!
Дверь в соседнюю комнату, где спал граф, оставалась открытой, и она услышала там движение. Затем зажегся свет, и вскоре появился Уолгрейв с зажженным канделябром в руке.
