Рене Бернард - Страсть в жемчугах
Элинор кашлянула, чтобы предупредить о своем появлении.
– Мистер Хастингс, я заставила вас ждать?
– Как это возможно, если вы не знали, что я приду? – Он улыбнулся. – Я тут всего несколько минут…
Польщенная его деликатностью, Элинор проглотила эту ложь.
– Очень приятно снова видеть вас, мистер Хастингс. Хотелось бы еще раз поблагодарить вас за доброту, но также и кое-что обсудить… Скажите, есть ли какой-нибудь способ сменить комнату?
– Ваши апартаменты недостаточно удобные? У миссис Клей хорошая репутация, но если вам здесь не нравится, то я могу подыскать что-нибудь еще.
– Вы неправильно меня поняли. Тут очень удобно, но более роскошно, чем я могу себе позволить.
– Это вам ничего не будет стоить, так что не беспокойтесь.
– Мистер Хастингс, я не могу позволить вам платить за меня. Это неприлично…
У него был совершенно невинный вид – словно такая постановка вопроса ему даже в голову не приходила.
– Миссис Клей просто расплачивается со мной за одну услугу, вот и все, – ответил он с улыбкой.
– Я не люблю чувствовать себя… загнанной в угол, мистер Хастингс.
Его улыбка вдруг исчезла, и он, расправив плечи, проговорил:
– Вас в угол никто не загоняет.
В этот момент в дверях появился добрый эльф – в гостиную вошел мальчик и с робкой улыбкой сел у камина на скамеечку для ног. Разразившаяся было буря утихла. Джозайя улыбнулся мальчику и заметил:
– Как вижу, явилась ваша компаньонка…
– Миссис Клей предложила прислать своего сына. – Элинор мгновенно почувствовала комизм ситуации и едва не рассмеялась. – Сэр, я не думала, что вы станете возражать.
– А я не возражаю. Нисколько не возражаю, мисс Бекетт. – Он пристально взглянул на нее, и у Элинор возникло странное чувство… казалось, что даже в холодных мокрых ботинках и мокрых чулках ей стало ужасно жарко.
Элинор сделала глубокий вдох, стараясь успокоиться.
– Позвольте мне быть откровенной. Я в тупике, сэр. Мои сбережения… В общем, они таковы, что о них и говорить не стоит. Я не хочу быть неблагодарной, но…
– Я вас слушаю, мисс Бекетт.
– Мне нужно знать, почему вы это делаете. Хотите поймать меня в какую-то ловушку? У вашей щедрости какие-то скрытые мотивы?
– Я ничего от вас не скрываю. И никогда не лгал о своих интересах. – Джозайя вздохнул. – Я только хочу написать ваш портрет, и это желание не изменилось. Но, честно говоря, немного узнав вас и увидев, как решительно вы настроены защищать свою репутацию… я не уверен, что уже не оказал вам плохую услугу. Даже тысяча компаньонок не защитит вас от злых языков и непристойных домыслов, как только люди узнают, что вы мне позируете.
Элинор не скрывала своего шока от его признания.
– Вы отзываете свое предложение?
– Нет. – Он покачал головой. – Просто хочу, чтобы вы знали: я сознаю, какую цену вы заплатите за согласие. Вы должны знать, что я не забываю о дилемме, которую создал своим предложением, но в любом случае повторяю свое предложение, мисс Бекетт. Теперь я еще более решительно настроен не упускать этот шанс. А что до вашего жилья и пансиона…
– Говорите же, сэр.
– Если согласитесь позировать, тогда, если пожелаете, я буду вычитать их стоимость из вашего жалованья.
– А если я не соглашусь?
– Все равно буду упрямо настаивать на том, чтобы помочь вам. Можете считать это угрызениями совести, поскольку я тот злодей, который загнал вас в карету и потенциально мог скомпрометировать.
– Вряд ли вы злодей! Но я не хочу быть в долгу.
– Тогда не будьте. Расплатитесь со мной, когда сможете. Если хотите, можете найти место, которое вам больше по нраву, и жить там, где пожелаете…
Возникла долгая пауза. Наконец Элинор проговорила:
– Мне здесь нравится.
– Тогда вам стоит выпить чаю, пока он еще горячий, и мы обсудим, что у нас с вами будет на обед.
– Обед? Я никогда не обедала наедине с мужчиной, мистер Хастингс. Не уверена, что это…
– Прилично? Вы это хотели сказать? Ну, во-первых, здесь Талли, так что вряд ли мы с вами одни. Но если хотите, то можно увеличить компанию. Посмотрим, дома ли Радерфорд. Майкл не любит сюрпризы, но против этого, я уверен, возражать не станет.
– Но как обед с двумя мужчинами, с которыми я не состою в родстве, может улучшить дело? – Элинор медленно покачала головой и тут же улыбнулась такой деликатности собеседника. – Впрочем, с моей стороны было бы глупо отказываться. Вы спасли мне жизнь, и я не могу не доверять вам.
Джозайя тоже улыбнулся.
– Спасибо. – Он дернул за шнурок звонка, и слуга почти мгновенно явился на зов. Джозайя неторопливо заказывал обед на двоих – словно давал Элинор время подготовиться к следующим «дебатам». Когда они снова остались одни, он откинулся на спинку кресла. – Могу я задать вам личный вопрос, мисс Бекетт?
– Предположим. – Теперь она в новом свете увидела своего красивого спасителя. Его честность обезоруживала, и Элинор изо всех сил пыталась придумать какие-либо возражения, чтобы не принимать предложение, разрешившее бы все ее проблемы.
– Как вы оказались у мадам Клермон?
– О, это долгая история. И довольно запутанная. – Элинор в смущении отвела взгляд. – Видите ли, дело моего отца вполне процветало, но два года назад все повернулось к худшему. Мой отец был химиком, изобретателем, и придумал множество новых нюхательных солей, которые наверняка понравились бы клиентам.
– Разумная идея. Я никогда не интересовался подобной продукцией, но могу понять ее привлекательность.
Элинор скептически усмехнулась, потом продолжила:
– Отец все вложил в этот проект, но его партнер украл формулы и запатентовал как свои, чтобы с большой выгодой продать фармацевтической компании. И теперь «Нежные нюхательные соли Келлера» продаются почти в каждой аптеке Англии.
– Ваш отец должен был обратиться за помощью к юристам.
– Он это сделал. И адвокаты были счастливы вытянуть у него все средства, занимаясь этим делом. Отец скрывал от нас с мамой свои проблемы, пока не занял деньги у непорядочных кредиторов, чтобы спасти нас от нужды. Но потом моя мать умерла от инфлюэнцы. И этого отец не пережил. Сердце его не выдержало, и он последовал за ней через неделю.
– О Господи! – тихо воскликнул Джозайя. – Когда все это случилось?
– Прошлым летом. – Элинор взяла свою чашку; рука ее дрожала. – Все имущество забрали за долги, а меня… выставили на улицу. У меня нет таких родственников, к которым можно было бы обратиться, и я решила не навязываться друзьям семьи – ведь те своим молчанием откровенно продемонстрировали безразличие, когда удача отвернулась от отца.
