Кейт Эмерсон - Отказать королю
В честь рождения Господа нашего Иисуса Христа мы были освобождены от уроков. Правда, в тот день предстояло сходить еще на две мессы, но я ожидала, что в промежутках мы сумеем хорошо повеселиться. В доме моего детства святки, следовавшие за Рождеством, всегда праздновали все двенадцать дней, и каждый из них был наполнен играми и развлечениями. Но по окончании трапезы ее высочество, придворные дамы и девицы все как одна занялись вышиванием, словно это был самый обычный день. Я с отвращением глядела на зажатую в пальцах иголку, но радостно встрепенулась, когда принцесса Мария велела мне рассказать какую-нибудь историю.
— Позвольте поведать вам, ваше высочество, как празднуют Рождество в моем родном крае, — отважно начала я. — В наших графствах все двенадцать дней и ночей после Светлого праздника и до самого Пахотного понедельника[36] любая работа, кроме ухода за скотиной, запрещена. Даже прясть нельзя. Колеса прялок завивают ветками остролиста, чтобы их нельзя было раскрутить[37]. — Я выразительно взглянула на пяльцы с ненавистной вышивкой и подумала: «Вот бы мне набраться храбрости и привязать к ним пару зеленых ветвей…»
— Чем же заняты люди, коли они не работают? — спросила принцесса.
— Они приносят в дом рождественское полено[38] и зажигают его, чтобы оно горело как можно дольше. Они ходят в гости к соседям, поют песни, пьют грог, танцуют, играют на музыкальных инструментах. Помню, как у нас в поместье в это время года останавливались странствующие менестрели, развлекавшие народ.
— Если слуги не работают, то чем же питаются их господа? — удивленно промолвила принцесса. — Кто-то же должен готовить еду…
— В наших краях готовят и пекут впрок, на все двенадцать дней праздников. Самое главное блюдо — рождественский пирог с мясом. В него входит тринадцать частей, ибо за Христом последовали двенадцать апостолов. И в пироге обязательно должна быть рубленая баранина в память о пастухах, первыми поклонившихся младенцу Иисусу.
— В прошлом году, — с задумчивым видом промолвила ее высочество, — мы ели на Рождество большую птицу, называемую индейкой. Моему отцу-королю она так понравилась на вкус, что он повелел разводить их во множестве на землях, принадлежащих ему в Восточной Англии.
Я никогда в жизни не видела индеек, но, когда принцесса красочно описала, как выглядят эти обитательницы Нового Света, я вдруг представила себе стада этих птиц, движущиеся к Лондону из Норфолка или Суффолка по тем же дорогам, по которым обычно пригоняли скот. Иногда путь скотины и домашней птицы на рынок занимал несколько месяцев, потому в эти путешествия крестьяне пускались заранее.
— При дворе король назначает Лорда — Повелителя беспорядка, — продолжала меж тем ее высочество. — Этот человек облачается в шутовской разноцветный костюм и отвечает за наши развлечения. Один год у меня даже был мой собственный Повелитель беспорядка. Мне тогда было шесть лет, и я праздновала Рождество в Диттоне, а родители мои находились совсем рядом — в Виндзорском замке. В тот год Джон Тергуд, один из моих слуг, надзирал за всеми нашими увеселениями. И у меня был точно такой же праздник, как и при дворе моего отца, но только чуть меньший по размаху. Мы даже собирались вокруг позолоченной и раскрашенной кабаньей головы[39]. И еще у нас были рождественские пантомимы и маскарады.
Слушая восторженный рассказ принцессы, я поймала себя на мысли, что никак не могу взять в толк, почему ей не позволили в этот раз устроить такие же празднества. Что в них плохого?
Тут и другие девушки пустились в воспоминания о том, как проводят Рождество у них дома, а я меж тем не сводила глаз с принцессы. Стоило ей заговорить о своих родителях, как лицо ее заметно оживилось, но потом взгляд затуманился.
От придворных дам я знала, что в некоторые годы принцесса Мария видела отца и мать только на Рождество и Пасху. Ожидала ли она, что ее пригласят к королевскому двору и в этом декабре? Но такого приглашения не последовало, так что ее печаль была вполне оправдана. Нужно было срочно отвлечь ее высочество от невеселых дум.
После недолгих колебаний я потянула за цепочку, которую косила на талии, и достала из складок платья прикрепленный к ней маленький мешочек. Открыв его, я извлекла на свет Божий некий прямоугольный предмет, завернутый в кусочек бархата и перевязанный лентой. Сегодня утром я вытащила его из сундука для одежды потому что это был подарок моего отца на Рождество, и я хотела держать его при себе в первое Рождество, которое встречала без него.
— Что это у вас? — спросила Мария, заглядывая мне через плечо.
— Колода карт. Ровным счетом пятьдесят две штуки.
Я развернула ткань и открыла черную рубашку первой из них. Когда я почувствовала, что взгляды всех присутствующих сосредоточились на моих руках, я медленно перевернула карту и показала, что на ней изображено.
— Это король, — пояснила я, возможно и зря, поскольку мужчина на карте был одет в роскошные яркие одежды старинного покроя, а на голове его была корона.
Принцесса Мария улыбнулась и сразу же похорошела. Но потом мигом стерла улыбку с лица — уж слишком серьезным ребенком была она по натуре.
— Он совсем не похож на моего отца, — заявила она.
— Это потому, что карты сделаны во Франции. Мой отец привез их из французского похода его величества — вашего славного родителя.
Принцесса провела пальчиком по лицу карточного короля, восхищаясь мастерством художника, отразившего мельчайшие детали, и проговорила:
— Тогда это, наверное, король Франциск[40]. Возможно, в один прекрасный день я выйду замуж за одного из его сыновей[41]. Мы были помолвлены с дофином, когда я была еще в пеленках, но с тех пор все разговоры о свадьбе прекратились.
Даже в нежном возрасте девяти лет ее высочество уже хорошо знала, что политические союзы недолговечны, невзирая на торжественные клятвы, которыми обмениваются договаривающиеся стороны при их заключении.
— Я никогда в жизни не играла в карты, — добавила она.
Уловив в ее голосе нотки сожаления, я тотчас предложила принцессе научить ее тем играм, которые знала сама. Принцесса Мария заколебалась. Она бросила быстрый взгляд через плечо, дабы убедиться, что графиня Солсбери еще не вернулась со встречи с епископом Экзетерским, главой совета, который управлял Уэльсом от имени принцессы. Другие придворные дамы также отсутствовали, хотя я и не знала, куда они подевались.
Конечно, в покоях принцессы, помимо нее самой и нас — фрейлин, находились также джентльмены-стражники, йомены-стражники, йомены-прислужники и грумы, а также личный музыкант Марии, родом из Уэльса. Все они были одеты в ливреи цветов принцессы — зеленого и синего. Только тем, кто занимал самые высокие должности в свите принцессы, было разрешено облачаться в черные бархатные камзолы и черные камлотовые плащи, подбитые черной овчиной. Сегодня удача была на нашей стороне — черных фигур вокруг не было видно. Похоже, что все важные лица были чем-то заняты.
