Сандра Хилл - Преступный викинг
Убби протянул слабую руку и тихонько пожал руку Рейн.
— Ох, хозяйка, — сказал он тихо.
Не прерывая немой разговор с ней, Селик наконец торжественно кивнул, показывая, что оценил ее тихое признание в верности. Несколько воинов перешли на его сторону. Затуманившиеся глаза Рейн ласкали Селика, ее сердце стремительно билось в груди от невыразимого желания облегчить боль этого одинокого человека.
Рейн надеялась, что ей удастся растопить лед в глазах Селика, и почему-то знала, что он позволит ей войти в его духовный ад и она поможет ему выбраться оттуда. Но что ждет ее впереди? Сможет ли она вернуться в свое время? И какие шрамы уготованы ей самой?
ГЛАВА 4
Рейн с тревогой отметила, что все больше и больше воинов занимаются тем, что разбирают шатры и складывают шкуры, торопясь покинуть пустеющий на глазах лагерь. Некоторые шли в воинском строю во главе с королями Константином и Анлафом. Другие уходили по одному или небольшими группами, договариваясь встретиться позднее в северных землях шотландцев или в Дублине, где господствовали скандинавы, или в Йорвике, то есть в городе, известном Рейн как Йорк.
Через час лагерь был почти пуст. Убби тянуло к костру, на котором совсем недавно готовили завтрак. Женщина сбежала вместе с мужем. С Селиком осталась разве дюжина грязных воинов, и теперь они расчищали свалку и помогали Селику скрыть следы отступления.
— Почему мы тоже не ушли? — спросила Рейн Убби.
— Хозяин никогда не бросит Тайкира, и мы задержимся на несколько дней, чтобы он немножко окреп.
— Здесь безопасно?
— Ты с ума сошла, — насмешливо фыркнул Убби. — Для моего лорда всегда опасно, если близко саксы. Король Ательстан уже давно назначил хорошую цену за его голову, а сейчас ему особенно хочется заполучить его глаза и язык.
— Почему?
— Ты была в Великой битве. Разве ты не видела, как Селик добрался до сакса — благородного принца — и, пронзив его пикой, воткнул ее в землю, оставив несчастного висеть на острие?
Рейн неопределенно кивнула.
— А он — саксонский принц?
Убби печально встряхнул головой.
— Это был кузен короля Ательстана — Эльвинус. — Он беспокойно сжал свои изуродованные руки. — И даже хуже. Эльвинус был братом этого ублюдка — извините мне мои слова, миледи, — проклятого Стивена из Грейвли, который всей душой ненавидит Селика.
— О мой Бог! Тогда пусть Селик уходит сейчас же. Я останусь и позабочусь о Тайкире, пока он не восстановит свои силы. Даже если нас обнаружат здесь, у саксов нет причин вредить мне.
Слезящиеся глаза Убби выражали недоумение.
— Как ты думаешь, что они сделают с Тайкиром? Будут баловать его цыплячьим супом и сладким вином? Ха! Они по-быстрому перережут ему вены, чтобы он истек кровью.
— Ты не говорил мне, что за голову Тайкира тоже назначена цена.
— Пока еще нет, но он сражался в этой битве на вражеской стороне.
— Я все-таки считаю, что Селик должен оставить нас здесь и бежать, пока это еще возможно.
— О хозяйка. Ты не понимаешь. Даже если не было бы Тайкира, мой лорд не оставил бы тебя здесь, ведь ты теперь принадлежишь ему.
Рейн ощетинилась:
— Я? Принадлежу ему? Еще чего!
— Сейчас, хозяйка, не время бороться со своей судьбой. Он захватил тебя в битве, и ты, как говорится, часть его добычи. Он может даже считать тебя пленницей. Я прав или нет?
— Он не захватил меня в плен. Это я спасла его. И скажу тебе прямо — я не из его пленниц. Я не нуждаюсь в защите какого-то кровожадного викинга:
— Если ты так, говоришь, значит, так оно и есть, — с сомнением проговорил Убби. — Но хозяин относится к своим обязанностям серьезно. Во всяком случае, он старается как можно лучше защитить тех мужчин и женщин, которые доверились ему, особенно с тех пор, как Астрид…
Замолчав, Убби виновато посмотрел на Селика, словно вспомнил многое, что было когда-то.
— Астрид? Кто такая Астрид?
Убби застонал:
— Я умоляю тебя, миледи, не произноси это имя при моем хозяине. Пожалуйста, если ты хоть немного ценишь свою жизнь.
Рейн сконфуженно нахмурилась:
— Скажи мне, кто она, и я обещаю не говорить ни слова Селику.
Убби молчал.
— Но, с другой стороны, если ты не хочешь сказать, я всегда могу спросить у Селика.
Лицо Убби побледнело от ужаса.
Любопытство взяло верх над благоразумием, и Рейн металлическим голосом потребовала ответа:
— Кто эта Астрид?
— Его жена! — мрачно ответил Убби и поторопился уйти прежде, чем она смогла задать ему другие вопросы.
Его жена! У нее бешено застучало сердце и поникли плечи. Его жена! Почему она не подумала, что у Селика может быть жена? И почему это должно ее волновать? Она просто гость в первобытной эпохе, путешественница во времени, которая вернется в будущее, выполнив свою миссию, какой бы она ни была.
Нет, это не ее дело, женат Селик или не женат, решительно говорила себе Рейн, стараясь не прислушиваться к ноющему сердцу, твердившему совсем другое. Его жена!
Тут подошел Селик и, увидев его в боевых доспехах, она забыла и боль, и гнев. Тревога пронзила ее, и она прижала ладонь к груди, успокаивая колотящееся сердце.
Он был не в кольчуге, как за день до этого, а в толстой кожаной куртке с короткими рукавами, доходившей ему до середины бедер и надетой поверх тяжелой шерстяной туники и черных штанов. Широкий серебряный пояс с огромной застежкой подчеркивал его восхитительно тонкую талию. Пояс, как она прикинула, должен был весить не менее десяти фунтов и стоил дорого. Такие же серебряные нарукавники охватывали предплечья.
Длинные волосы он заплел в косу, а конусовидный кожаный шлем держал в руках, беспокойно переминаясь с ноги на ногу, пока Убби не подвел к нему оседланного Яростного.
Он был, как всегда, мрачен, что миролюбивой Рейн совсем в нем не нравилось. И он был такой… такой соблазнительный, что ее чувственность, которой она обыкновенно не давала воли, мгновенно проснулась. Сейчас бы одну свободную минутку.
Она бездумно потянулась к нему, мечтая дотронуться до его солнечно-теплой кожи, но вдруг заметила, что его губы подрагивают в знакомой усмешке, и отшатнулась.
— Ты так быстро передумала? Может быть, хочешь прямо сейчас… заняться сексом?
— Нет, не хочу.
В Новый Йорк бы на минутку, возлюбленный мой.
— В самом деле? Ты смотришь на меня как голодный зимний кот, у которого из-под носа увели миску со сметаной.
— Ты переоцениваешь себя.
Да уж, переоценивает! Теперь ясно, чему быть, того не миновать.
— Давай обсудим это попозже, когда я…
Он оборвал себя, так как прискакавшие воины ждали его приказаний.
— Позаботься о Тайкире и других раненых, пока меня не будет.
