Анн Голон - Анжелика. Королевские празднества
Мадемуазель подошла к ним. Она уже достигла цели своей прогулки, а, кроме того, в ее жизни случались и другие бури.
— Что здесь происходит, дамы?
Все еще смеясь, они указали на девушку, стоящую на коленях, молитвенно скрестив руки. Именно она вызвала такое веселье. Затем одна из дам приблизилась к герцогине де Монпансье и, задыхаясь от хохота и ветра, рассказала, что они пришли сюда большой компанией, а три дворянина, сопровождавшие их, спустились на пляж с намерением искупаться, но волны унесли их в океан.
И тут — презабавное зрелище! — мадам де Брезиньи опустилась на колени и принялась громко молиться святому Антонию из Падуи, прося его спасти души трех утопленников…
— Она словно обезумела! — уверяли наперебой ее подруги.
— Позвольте… дамы, кто безумен, так это вы! — вскричала Анжелика, когда поняла суть невероятного рассказа. — Если трое мужчин действительно мертвы, то лишь одна мадам де Брезиньи повела себя достойно, помолившись за их души!
Тут девушки словно пришли в себя и, узнав мадемуазель де Монпансье, заикаясь, принялись оправдываться:
— Но мадам де Брезиньи вообразила, что она в лучшем мире, вместе с Господом Богом, и может их воскресить…
— Идемте, моя дорогая, — произнесла Мадемуазель, отводя Анжелику в сторону, — они потеряли рассудок. Вернемся в город. Там и поглядим, что можно сделать.
Несколько человек, среди которых они узнали мессира де Рокелора, спешили им навстречу. Там же были и местные — их выдавали большие плоские шляпы красного цвета — с баграми, снастями, связками тростника и охапками соломы в руках. Заметив принцессу, они остановились, чтобы поприветствовать ее и рассказать о трагедии, разыгравшейся на побережье.
— Эти дворяне стали жертвами воинской отваги, — сказал мессир де Рокелор, — огромные волны они посчитали не более опасными, чем сражение с вражеской конницей. Но, разумеется, океан куда более грозен, ведь от разбушевавшейся стихии не спасут ни доспехи, ни оружие.
Кто-то перевел и слова сопровождавших его басков:
— Крестьяне, которых вы видите, — здешние рыбаки, и они уверяют, что этих сорвиголов уже не спасти.
— На море ничего не видно до самого горизонта, — заметила Мадемуазель.
— Местные утверждают, что знают те места, куда течение могло вынести тела погибших, и отведут нас туда. Так что мы похороним несчастных по-христиански. Однако ничего нельзя обещать. Они говорят, что море жадно и нелегко расстается со своей добычей… Но мы все-таки спустимся к берегу. Мне нужно будет сообщить друзьям погибших и королю, если то были его приближенные.
Мадемуазель де Монпансье и Анжелика пошли к городу. Чуть дальше Анжелика нашла свой шарф, который зацепился за куст. Она освободила его и тоже завязала тугим узлом под подбородком. Мадемуазель снова взяла ее под руку.
— Вот что я вам скажу. Решительно, люди сходят с ума! Их лишили привычного мира. И нет никого, кто бы подсказал им, что делать, куда идти… Сам король не знает, чем занять досуг своих придворных. Пока не объявится испанский монарх с дочерью, мы будем подобны птицам, пытающимся лететь против ветра… Вы улыбаетесь… Почему?
Анжелика призналась, что образ, нарисованный принцессой, очень выразителен. Птицы, пытающиеся лететь против ветра. Действительно, это так.
— Да, у меня особый взгляд на самые неожиданные события, даже весьма трагические, — призналась Мадемуазель. — Взгляд со стороны, словно я в театре, где каждый играет свою роль. Меня не всегда понимают. Но я в восторге от того, как вы только что закрыли рот этим безмозглым женщинам, которые хохотали, точно ненормальные. Вы мне нравитесь, мадам де Пейрак…
— Ваше Высочество оказывает мне честь. Позвольте сказать, что для меня огромная радость услышать мнение принцессы, чье имя покрыто славой, а мужество известно всей Франции.
Анжелика осмелилась сделать комплимент августейшей подруге, поскольку говорила искренне, от всего сердца. Мадемуазель де Монпансье оказалась именно такой, как о ней говорили, и не разочаровала молодую женщину. Она не могла осуждать принцессу за ее участие в Фронде. Недавнее прошлое беспорядочными картинами проплывало перед Анжеликой, как и настоящее, в котором все самое замечательное и лучшее, что было во Франции, временно объединилось здесь, в маленькой баскской провинции у Бискайского залива, в краю, известном своими штормами, куда часто заплывали киты, маня жителей отправиться к далеким берегам Америки.
У самого города разыгралась новая сцена. Их заметили трое священников в светской одежде и подошли, чтобы расспросить о прогулке. Но один из них, мессир де Валанс, вскоре откланялся и, прося извинить его, объяснил, что должен идти:
— Мне необходимо рассказать его высокопреосвященству о том, что я и мои товарищи имели неосторожность отозваться о нем не самым лестным образом. Ибо и для меня, и для них будет лучше, чтобы он узнал о случившемся из моих уст, а не от проворной бестии аббата де Бонди, своего шпиона.
Глава 6
Кучер натянул поводья, и лошади проезжавшего мимо экипажа остановились. Из окна кареты выглянули несколько дворян и стали просить мадемуазель де Монпансье присоединиться к ним. Они направлялись к берегу Бидассоа, чтобы взглянуть на знаменитый павильон, построенный не только для переговоров, но и для торжественных встреч. Когда туда съедутся члены королевских семейств и придворные, далеко не всем удастся полюбоваться его роскошью. Зная, что Мадемуазель и Месье, брат короля, были там накануне, они смели надеяться, что герцогиня де Монпансье представит их распорядителю строительства — испанцу, который возглавляет ведущиеся работы и отвечает за убранство дворца для грядущих праздников.
Мадемуазель и Анжелика поднялись в карету. Пока их экипаж с легкостью преодолевал те несколько лье, что отделяют Сен-Жан-де-Люз от пограничного берега реки, де Монпансье рассказывала о том, что во время вчерашнего краткого визита она мельком заметила в павильоне великолепные гобелены, которые торопливо вешали на стены, чтобы придать интерьерам величие и блеск, присущие королевским дворцам. Она также видела, что уже принесли два письменных прибора, выполненных из редких пород дерева и черепахового панциря в металлическом обрамлении с замками и принадлежностями из золота.
— Во всех комнатах потолки обиты tabi[60], а стены тканью с цветочным узором и роскошными цветными коврами. Что касается пола, то я рассмотрела его только в зале для переговоров, где короли обменяются клятвами. Боже! Какой будет волнительный день! Кромка ковров как раз прочерчивает границу, по обеим сторонам которой будут стоять монархи.
