Жюльетта Бенцони - Марианна и неизвестный из Тосканы
Узнав, что очаровательная певица, чья красота так восхитила его накануне вечером, ищет карету, чтобы вернуться в Париж, пылкий австриец пришел в восторг.
— Скажите мадемуазель Марии-Стэлле, что все мое имущество и я сам в ее распоряжении, полностью! Пусть она пользуется этим, как ей угодно!
Часом позже Марианна покидала Компьен в обществе молодого дипломата, тогда как Жоливаль в довольно мрачном настроении направился на конюшню. Откровенно говоря, верный ментор Марианны был просто в замешательстве.
Внезапная симпатия, проявленная молодой женщиной к этому австрийцу, даже имени которого она еще вчера не знала, казалась ему совершенно необъяснимой. Все настолько не походило на обычное поведение подопечной, что он невольно спрашивал себя, что же кроется в
самом деле за этим.
А в это время карета Клари мчалась по мокрому лесу снова под дождем, направляясь в Париж. Дождь опять пошел ночью, и ничто не предвещало, что он собирается прекратиться… Унылое грязно-серое небо низко повисло над землей, но никто из сидевших в карете не замечал этого. Утомленная Марианна, закутавшись в большой черный плащ, который Жоливаль принес утром, и прислонившись к плотной суконной обивке, невидящими глазами смотрела на дождь, перебирая в памяти вчерашние события. Вновь она видела восхищенное лицо Наполеона, когда он открыл дверцу кареты и обнаружил пухлые щеки эрцгерцогини под нелепыми перьями ара. Вновь она видела, с какой нежностью он протянул ей руки, помогая выйти из кареты в Компьене. Дождь тоже способен вызывать призраки. У сегодняшнего их было только два, все время одни и те же… Что касается Клари, то он молчаливо созерцал тонкий профиль своей бледной от усталости спутницы, синеву под зелеными глазами, на которую отбрасывали такую волнующую тень длинные черные ресницы, наконец, совершенную красоту ее рук, особенно той, что без перчатки, подобно белому цветку, покоилась на темной ткани плаща. И дипломат не мог скрыть удивления при виде явного аристократизма этой певицы. Незначительная итальянка, простая артистка театра с осанкой герцогини, с руками королевы? А как грустна, как загадочна, словно в глубине ее сердца скрывалась роковая тайна!
Тут что-то не так! Предполагаемая тайна интриговала его так же, как волновала красота певицы.
Это побуждало его соблюдать в отношении спутницы невероятную сдержанность. За все двадцать лье, что они проехали друг против друга, он обращался к ней, только чтобы удостовериться, не холодно ли ей и не желает ли она остановиться, замирая от восторга, когда в ответ она улыбалась ему.
И Марианна по достоинству оценила такое поведение и была признательна ему за это. Впрочем, не было никакой необходимости, чтобы он словами выразил впечатление, которое она произвела на него. Серые глаза молодого человека достаточно красноречиво говорили то, о чем молчали губы.
Когда через заставу Сен-Дени въехали в Париж, ночь уже давно наступила, но Клари все не спускал глаз с Марианны, даже когда ее лицо стало только светлым пятном в темноте кареты. Он сгорал от желания узнать, где живет его прекрасная спутница, но, верный принятой им линии поведения, удовольствовался заявлением:
— Наш путь пройдет мимо посольства. Прошу вашего разрешения, сударыня, покинуть вас там. А карета отвезет вас, куда вы пожелаете.
Его взгляд был так красноречив, что Марианна поняла немой вопрос и лукаво улыбнулась.
— Благодарю вас, князь, за вашу любезность. Я живу в особняке д'Ассельна на Лилльской улице… и буду счастлива принять вас там, если у вас появится желание навестить меня.
Карета остановилась перед австрийским посольством, расположенным на перекрестке улиц Мон-Блан5 и Прованс.
Порозовев от волнения, дипломат склонился к протянутой руке и прижал ее к губам.
— Уже завтра я буду рад предложить вам свои услуги, сударыня, поскольку вы настолько добры, что разрешили мне это. Желаю вам полного выздоровления!
Марианна снова улыбнулась, ощутив дрожь его губ на своей руке. Отныне она уверена в своей власти над ним, и эту власть она использует, как ей будет угодно. Поэтому домой она приехала с хорошим зарядом оптимизма. Там она нашла Аделаиду в компании с Фортюнэ Гамелен.
Расположившись в музыкальном салоне, женщины оживленно болтали, когда вошла Марианна. Очевидно, они не ждали, что она приедет, и с изумлением смотрели на нее.
М-м Гамелен первая пришла в себя.
— Послушай, откуда ты взялась? — вскричала она подбегая, чтобы обнять подругу. — Ты разве не знаешь, что тебя ищут уже вторые сутки?
— Меня ищут? — спросила Марианна, снимая плащ и бросая его на позолоченную раму большой арфы. — Но кто? И зачем? Вы же прекрасно знали, Аделаида, что у меня дела в провинции.
— Вот именно! — с возмущением воскликнула старая дева. — Вы проявили в отношении меня удивительную сдержанность, мотивированную, впрочем, тем, что вас вызвали из Парижа оказать услугу императору. Но вы можете представить мое удивление, когда вчера сюда приехал посланец этого самого императора и потребовал вас от имени его величества.
Марианна как подкошенная упала на банкетку у пианино и подняла на кузину ошеломленный взгляд.
— Посланец императора?.. Вы говорите, что он меня потребовал? Зачем?
— Чтобы петь, конечно! Разве вы не певица, Марианна д'Ассельна? — со злобой бросила Аделаида, вызвав улыбку у Фортюнэ.
По всей видимости, в новой жизни Марианны аристократической деве больше всего не нравилось одно: что ее кузина должна петь ради существования. Чтобы прервать атаку Аделаиды, креолка присела на банкетку и ласково обняла подругу за плечи.
— Я не знаю, чем ты занималась, и не спрашиваю о твоих секретах, — сказала она. — Но одно достоверно: вчера главный церемониймейстер официально пригласил тебя в Компьен, чтобы петь там сегодня перед двором…
— Перед двором, в самом деле? Или перед императрицей… ибо она уже императрица, ты знаешь? Самая настоящая императрица, хотя и до свершения свадебных церемоний, .а именно… с прошедшей ночи.
— Что ты хочешь сказать? — спросила м-м Гамелен, обеспокоенная этой внезапной вспышкой.
— Что Наполеон взял той ночью Австриячку к себе в кровать! Что они спали вместе, ты слышишь? Он не мог дождаться ни гражданского брака, ни благословения кардинала! Она ему так понравилась, что он не мог удержаться, — так мне сказали! И он смеет… он смеет приказывать мне явиться петь перед этой женщиной! Мне, еще вчера бывшей его возлюбленной!
— И всегда остающейся его возлюбленной, — спокойно поправила Фортюнэ. — Мое дорогое дитя, уясни себе хорошенько, что в том, чтобы свести лицом к лицу любовницу и законную супругу, для Наполеона нет ничего ни оскорбительного, ни даже просто ненормального. Могу тебе напомнить, что он много раз выбирал себе красоток среди лектрис Жозефины, что наша императрица вынуждена была неоднократно аплодировать мадемуазель Жорж, которой, кстати. Наполеон подарил бриллианты, приводившие в восхищение его жену, и что перед твоим появлением не было ни одного приличного концерта при дворе без Грассини. У нашего корсиканского величества есть что-то от султана. И у него явно появилось желание наблюдать тайком за твоим поведением перед лицом Венки. Но с него хватит и Грассини.
