Хизер Гротхаус - Любовная ловушка

Сам Коналл при этом сидел на низком табурете и ломал тонкие ветки, собираясь соорудить из них капкан. Сваренной им похлебки хватит обитателям хижины на день, от силы на два, но после того как буря утихнет, ему нужно будет сразу идти на охоту.

Справа от него в нише спала Ивлин. Когда он смотрел на нее, мирно посапывающую в постели, ему становилось немного не по себе. Он сразу вспоминал последние месяцы, когда он ухаживал за слабеющей Нонной… Поэтому старался не отвлекаться от дел. Он ломал ветки, сгибал их, перекручивал между собой, опять ломал ветки – и дальше по кругу. Это была кропотливая, монотонная работа.

Вскоре ему понадобился нож поменьше, чтобы сгибать и крепить самые короткие ветки, и он вспомнил о сломанном ноже Ивлин. Поставив практически уже готовый капкан на пол, Коналл тихо встал и подошел к полке. Он обнаружил нож там, где его оставила Ивлин, но его рука замерла в воздухе, когда он заметил грубо выделанную седельную сумку, висящую рядом с полкой. Коналл думал, что она совсем пустая, но ему бросился в глаза выступающий сквозь материю острый край какого-то предмета.

Он обернулся. Ив спала лицом к стене.

Тогда Коналл снял сумку с деревянного гвоздя и вернулся с ней к табурету. Засунув руку внутрь, он нащупал гладкий кожаный предмет – квадратный и очень толстый. Он осторожно вытащил его из сумки.

Эта вещь была сделана из тонкой кожи. Изящный ремень соединял две части. На коричневом переплете был выдолблен изящный узор из виноградной лозы. Коналл расстегнул ремень и раскрыл пергаментные листы. Он в изумлении уставился на дорогой предмет, рассматривая необычные интересные завитушки и красочные узоры на заглавной странице. Потом он перевернул ее. На следующей странице, также украшенной орнаментом, начиналось плотное черное письмо. Эта вещь заворожила Коналла. Он провел пальцем по пергаменту.

– Очень невежливо рыться в вещах другого человека без его ведома.

Голос Ив прозвучал так неожиданно, что Коналл даже подскочил на месте, и тяжелый кожаный предмет выпал у него из рук. Девушка охнула и попыталась поймать его на лету, но не успела, она была слишком далеко.

– Маккерик! – гневно воскликнула Ивлин. – Неужели нельзя бережнее обращаться с манускриптом? Эта вещь очень дорогая, не говоря уж о том, что священная.

Коналл почувствовал, что краснеет. Он нагнулся и бережно поднял… «Как она назвала эту вещь – манускрипт?»

– Я думал, что ты спишь, – ответил Коналл, смущенный тем, что Ив застала его с этим предметом в руках да еще увидела, как он уронил его.

– Конечно, я спала.

– Что это? – спросил Коналл, переворачивая манускрипт вверх ногами.

– Библия. – Ивлин замешкалась. – Ты знаешь, что это такое?

Коналл вытаращил глаза.

– Конечно, знаю! К нам в город каждый год приезжает священник. Мы не какие-то там дикари.

– Ох! – Ив села на кровати. – Тогда прощу прощения. – И ее голос стал более любезным: – Пожалуйста, положи манускрипт обратно в сумку. С ним надо обращаться очень бережно.

Но Коналл ее не послушался. Он еще раз раскрыл книгу и принялся рассматривать ее.

– Откуда она у тебя?

– Из монастыря, в котором я жила, – коротко ответила Ив. – Монахи пишут книги для священников.

– Это Евангелие? – Коналл опять завороженно провел пальцем по странице.

– «Песнь песней» Соломона. А теперь, пожалуйста…

– Монахи ее тебе отдали?

Ив не ответила, и Коналл повернулся к ней. Она плотно сжала губы, ее щеки порозовели.

– Ну, не совсем. Я… м-м-м…

– Ты украла ее! – Коналл ухмыльнулся. – Так-так, правнучка Евы!

– Не называй меня так, – отрезала Ив. – Я… как раз изучала ее, когда пришла весть о том, что мой отец умирает. Я захватила ее с собой. Но после того как отец умер, я уже не вернулась в монастырь, поэтому… – Она пожала плечами и отвела взгляд. – Я не крала ее.

– Да, конечно, не крала. – Коналл продолжал ухмыляться. – Ты можешь прочитать ее?

– Разумеется, – кивая, сказала Ив.

Коналл встал с табурета и направился к ней. Ив нахмурилась, когда он сел на край кровати, но Коналл не обратил на это внимания и подал ей книгу.

– Чего ты хочешь? – Девушка осторожно взяла в руки манускрипт.

– Почитай мне немного.

Ив опять порозовела и пробормотала:

– …Может быть, в другой раз. Честно говоря, я еще слаба. Мои глаза…

– Чуть-чуть, – продолжал настаивать Коналл. Он наклонился и открыл заглавную страницу. – Я очень хочу услышать «Песнь Песней».

– Ладно, – со вздохом согласилась Ив. – «Песнь Песней» Соломона. «Да лобзает он меня лобзанием уст своих! Ибо ласки твои лучше вина. От благовония мастей твоих имя твое – как разлитое миро; поэтому девицы любят тебя».

Она замолчала.

– Дальше, – попросил Коналл. И Ивлин продолжила чтение:

– «Влеки меня, мы побежим за тобою; – царь ввел меня в чертоги свои, – будем восхищаться и радоваться тобою, превозносить ласки твои больше, нежели вино…»

Но потом вдруг закрыла книгу.

– Думаю, этого хватит.

Сердце Коналла отчаянно билось. Руки дрожали. Эффект, произведенный мягким голосом Ив, произносящей такие красивые и чувственные слова, был ошеломляющим.

Он хотел слышать еще.

– Нет, – Коналл потянулся за книгой, – продолжай…

Но Ив отодвинулась от него подальше.

– Я устала, Маккерик.

Коналлу хотелось крикнуть, потребовать, чтобы она читала дальше этот таинственный, странным образом волнующий его текст. Но он подавил в себе этот порыв.

– А завтра? – Он постарался скрыть волнение. – Может, ты будешь читать мне понемногу каждый день? Это поможет нам скоротать время.

– Может быть, – уклончиво ответила Ив, стараясь не встречаться с ним взглядом. – А сейчас я бы хотела встать и выпить отвара, если он, конечно, еще остался.

Коналл немедленно поднялся с кровати.

– Я принесу его тебе.

Ивлин отбросила одеяло, и прохладный воздух хижины коснулся ее голых щиколоток. Она подобралась к краю кровати, чувствуя, как еще горят ее щеки от слов, которые она только что прочитала, и осторожно застегнула манускрипт. В доме воцарилась тишина.

О чем она только думала, когда согласилась читать Маккерику самую неприличную часть Библии? Но горца, судя по его виду, эти слова нисколько не смутили. Он с невозмутимым лицом направился к огню, чтобы налить ей в чашку дымящийся отвар.

Элинор подбежала к кровати и села у ног Ивлин. Повязка вокруг ее живота, которая недавно была розовой, теперь развязалась, загрязнилась и волочилась по полу. Овца, оставленная в одиночестве, жалобно заблеяла. Волчица подняла заднюю ногу и почесала бок.

– Знаю, моя хорошая, – с сожалением произнесла Ивлин, гладя ее по голове, – я сейчас тобой займусь.