Рона Шерон - Я выбираю тебя

Контрданс не вальс, поэтому танцующие время от времени менялись партнерами. В один из таких моментов Изабель оказалась напротив Джона Хэнсона. Они вежливо раскланялись и вновь поменялись партнерами. Изабель обернулась. С кем, интересно, танцует лорд Джон?

— Луиза Толбот? — На лицах подруг отразился ужас, когда Изабель рассказала им о своих наблюдениях. — Ты уверена? — отказываясь верить своим ушам, шепотом переспросила Софи. — Эта ужасная женщина, которая всем внушает отвращение? Но почему он вдруг захотел потанцевать с ней?

— Может быть, он проиграл пари, — предположила Изабель, пожав плечами. — Кто знает?

— Я знаю, — вставила Айрис. — Луиза Толбот богата, как Крез. Ее отец-американец владеет самыми большими в мире плантациями табака. Когда он умер в прошлом году, ее мать вышла замуж за своего любовника лорда Ларимора, с которым поддерживала отношения, будучи в браке. Луиза получила все, а ее матери не досталось и полпенни.

— Лорд Джон является наследником своего деда герцога Хауорта, — напомнила Изабель. — Разве стал бы он ухаживать недовольно некрасивой, скучной и малопривлекательной женщиной ради ее денег?

— Трудно не обратить внимания на ее деньги, — усмехнулась Айрис. — Даже Принни и тот сделал ей комплимент. Однако на следующей неделе должен прибыть из Америки ее дядя. Он презирает английскую аристократию, а приезжает лишь для того, чтобы Луиза не стала добычей какого-нибудь обедневшего лорда. Говорят, он уже нанял полицейских, чтобы те накопали компромат на ее возлюбленного.

— У Луизы есть возлюбленный? — Изабель удивленно заморгала. — Но ей никогда не удавалось поддерживать отношения с кем бы то ни было, что уже само по себе вызывает подозрения.

— Вон опять идет. — Софи указала пальцем на веснушчатую дурнушку, которая, весело подпрыгивая, направлялась прямо в руки… кого бы вы думали? Райана Макалистера!

Софи и Айрис оказались правы. Он охотится за наследством.

— Как вы смотрите на то, чтобы уехать сегодня пораньше? — выпалила Айрис. — Если только Иззи не захочет посекретничать с лордом Джоном и упросить его прочитать законопроект.

Изабель поймала понимающий взгляд Софи. Их подруга не хотела дожидаться последнего вальса, на который напросился Райан Макалистер.

— Можем уехать, когда захочешь, — ответила Изабель. — Я уже решила, что поговорю с лордом Джоном о нашем законопроекте завтра на балу у Баррингтона.

— Пожалуй, так будет лучше, — согласилась Софи. — Пусть сначала влюбится в тебя. А потом, когда он будет слишком ослеплен страстью, чтобы отказаться, попросишь его стать представителем наших интересов.

Глава 5

И что ж тебе за состраданье

Наградой было от богов?

Безмолвно-тяжкое страданье,

Скала и коршун… гнет оков…

Вся мука гордости, все боли,

Которых видеть не должны

Враги, да душный стон неволи,

В безмолвном мраке тишины

Лишь раздающийся порою…

Чтобы, подслушанный землею,

До неба не достиг тот стон…

Чтобы без эха замер он![3]

— Какого черта? — Эшби поднял глаза от стопки банковских счетов, которые принес его стряпчий, и гневно воззрился на дверь кабинета.

В холле царил кавардак. В прежние времена Эшби непременно вышел бы из кабинета и положил конец беспорядку, но по собственному опыту он знал, что вид его лица мог лишь усугубить дело. Посему ему пришлось довольствоваться отчетом дворецкого.

— Фиппс! — прорычал Эшби, заставив мистера Брукса вздрогнуть от неожиданности.

Боязливо улыбнувшись, мужчина водрузил на нос пенсне и вновь погрузился в изучение документов. После своего ранения Эшби заметил, что лишь очень немногие, люди осмеливались смотреть ему в глаза, не обращая внимания на шрамы. Мистер Брукс не относился к их числу.

В кабинете возник Фиппс, и рот Эшби открылся помимо его воли.

— Что это? — спросил он, таращась на очаровательный розовый сверток, который держал на руках дворецкий. Нет, это не может быть то, о чем он подумал. Эшби вдруг отчетливо осознал, что совсем не прочь, чтобы этот ребенок оказался его, и эта мысль привела его в замешательство. Однако подобное было просто невозможно. Более двух лет Эшби не прикасался к женщинам, а крошке, которую держал на руках Фиппс, было немногим более двенадцати месяцев.

— Это мисс Даниэлли, — объявил Фиппс, улыбнувшись от удовольствия, когда малышка крепко обхватила его за шею. — Она пришла навестить вас, милорд. — Розовый сверток принялся внимательно изучать убранство кабинета.

Отодвинув стул, Эшби встал и подошел к дворецкому. Похожие на золотистую дымку волосики девочки были собраны на макушке розовой лентой, как нельзя кстати соответствующей ее наряду. Большие глаза, с любопытством взирающие на мир, напоминали своим цветом безоблачное небо Испании, а крошечные розовые губки изгибались в улыбке. О Господи! Эшби охватило глубочайшее уныние.

— Кто принес ее? — спросил он, хотя уже знал ответ.

— Э… — Фиппс бросил взгляд на сгорбленную спину стряпчего, сидящего за массивным столом, — тот же самый посетитель, что был у вас позавчера и за день до этого.

Мистер Брукс собрал со стола свои вещи.

— С вашего позволения я оставлю документы, милорд, чтобы вы смогли просмотреть их, когда у вас будет время. А за дальнейшими указаниями я вернусь на следующей неделе.

— Хорошо, Брукс. Можете идти. — В любом случае сейчас мысли Эшби были далеки от документов. Обычно ему нравилось возиться с финансовыми отчетами, к тому же это позволяло держать мозг в тонусе. Но визиты Изабель окончательно вывели Эшби из равновесия. Даже его ночные кошмары приобрели новые очертания. Если раньше он каждую ночь заново переживал Ватерлоо и Сорорен, безуспешно пытаясь спасти Уилла и себя самого, то теперь ему приснился весьма чувственный сон, в котором он увидел Изабель, но об этом Эшби даже не хотел вспоминать. Достаточно сказать, что он испытал сильное разочарование. Одна лишь мысль о том, что Изабель будет здесь, в его доме, и что он совсем скоро увидит ее, вновь пробудила к жизни мятежную часть его тела. Черт бы побрал эту женщину! Женщину… Уже не девочку. Это было очень важно даже в его сне.

— Приятного вам дня, милорд. — Мистер Брукс чопорно кивнул и поспешно ретировался.

Эшби протянул руки и забрал Даниэлли у слуги. Если Изабель доверила ребенка дворецкому, то наверняка не станет возражать, чтобы он немного подержал девочку на руках. Эшби тотчас же окутало ванильное облако. Пухлый сверток оказался легким, нежным и мягким. Он наполнял вены Эшби непрошеной нежностью.