Николь Джордан - В его власти
— Нет, — сказала она, отступив.
— Трусишка, — пробормотал он. — Едва ли тебе удастся убедить меня в том, что ты стоящее приобретение, если при первой же проверке готова бежать.
Наконец она набралась храбрости:
— Ладно… Что я должна делать?
— Начни с поцелуя.
— Вы хотите, чтобы я вас поцеловала?
— Для начала. Подойди ближе.
На губах его играла насмешливая улыбка. Она колебалась.
— Если ты пасуешь перед простым поцелуем, мышка, то едва ли тебе понравится то, что я буду делать с тобой, когда мы поженимся.
Она должна доказать ему, что он заблуждается, принимая ее за слабое создание. Сабрина напомнила себе, что реальной опасности для нее он не представляет. Пес по-прежнему рядом. К тому же Джорди в любой момент готов прийти на выручку.
И Сабрина неохотно повиновалась. Ей пришлось запрокинуть голову, чтобы оказаться вровень с ним.
— Еще ближе.
Она сделала следующий шаг и остановилась в нескольких дюймах от него, чувствуя тепло его тела, мужской запах, который так возбуждал ее. Она едва подавила желание прикоснуться к его груди.
— Ну-ка облизни губы, мышка.
Она хотела отказаться, но не смогла, находясь в плену его ярко-синих глаз.
Он смотрел на нее из-под полуопущенных иссиня-черных ресниц, бросающих тень на его лицо.
— А теперь держи меня.
— Я… Я не знаю как.
— Позволь, я покажу.
Он обхватил пальцами оба ее запястья и приложил ее руки к своей обнаженной груди. И тут Сабрина поняла, какой беспомощной и слабой может быть женщина перед лицом силы. Ей ничего не оставалось, как прислониться к нему.
— По-другому не можешь? — тихо поддразнивал он. — Обними меня за шею, сладенькая!
Дрожа, Сабрина обняла Найла за плечи. Тело его было упругим, нагая грудь излучала тепло, туманящее сознание. Сабрину охватило желание, возбуждение росло с каждой минутой.
— Скажи мне, что ты чувствуешь?
Как могла она признаться ему в том, что у нее затвердели соски, а лоно стало влажным и горячим? Сабрина ужаснулась тому, как откликнулось на близость Найла ее тело.
— Я… я ничего не чувствую, — солгала она.
Найл прикоснулся пальцем к ее нижней губе, сначала снаружи, потом внутри.
— Почему же ты дрожишь? — Не дав ей возразить, он расстегнул зажим плаща и провел ладонью по ее шее. — Почему дыхание твое замирает, когда я трогаю тебя вот так, моя сладкая?
Большим пальцем он продолжал массировать нежную ямку горла — платье с глухим воротом позволяло ему прикоснуться только к этому месту.
Не дожидаясь от нее ответа, он медленно опустил голову. Он не торопился, согревая ее губы своим дыханием.
И тогда Сабрина поняла, что такое напор страсти. Он был сама чувственность, лишенная стыда. Его твердые, как скала, бедра вжимались в ее бедра. Не возможно было не заметить, как сильно он возбужден. Сабрина закрыла глаза и тихо застонала. Найл услышал этот стон и замер в нерешительности. По опыту он знал, что легко может довести ее до такого состояния, когда она сама станет упрашивать его взять ее. Но он не хотел ее возбуждать и сам не хотел возбуждаться. Однако когда в ответ на его поцелуй Сабрина вцепилась ему в волосы, Найл словно обезумел. Вкус ее губ довел его до неистовства. Теперь оба они были охвачены страстью.
Найл с трудом сдерживался, чтобы не войти в нее. Пробормотав ругательство, Найл прервал поцелуй.
Сабрина открыла глаза и обнаружила, что продолжает перебирать шелковистую смоль его волос. Грудь ее налилась и отяжелела. Она жаждала его ласки. Ничего подобного Сабрина от себя не ожидала. Он так прижал ее к себе, что его мужское достоинство вжалось ей в живот. Сабрина вздрогнула и отстранилась.
Найл, ухмыльнувшись, прижался к ней еще теснее, дав ей в полной мере почувствовать исходивший от него жар. Сабрина затаила дыхание, когда он, перехватив ее руку, запустил ее к себе под тартан.
— Дотронься до меня, — хрипло приказал он, заставив ее взять в руку его набухший член.
Сабрина замерла.
— Теперь испугалась, госпожа Дункан? — прошептал он. — Тебя пугает мысль о том, что все это будет у тебя внутри?
Дерзость его вопроса привела ее в чувство.
Сабрина тряхнула головой, пришла в себя и посмотрела ему в глаза. Да будет проклят этот развратник и его игры! И да снизойдет на нее кара за то, что она позволила ему манипулировать собой. Она оказалась не лучше всех тех простушек, которым он заморочил голову.
Но она способна справиться с собой.
— Я пришла сюда не затем, сударь, — прошептала она, вырвав руку, которую он крепко держал, — чтобы изучать анатомию.
Найл не нашелся что ответить, лишь смотрел на нее. Сабрина взяла со стола бокал с вином, свободной рукой она распахнула на нем плед и плеснула вином на его мужское достоинство.
Найл вскрикнул от неожиданности и боли и выругался. Недоумение на его лице сменилось гневом. Он сжал кулаки.
Сабрина опасливо попятилась.
— Возможно, это охладит ваш пыл, милорд, — пробормотала она. — Я не желаю больше вам на потеху изображать ярмарочного медведя. Сами судите, была ли моя реакция на ваш поцелуй адекватной. Может, вы пересмотрите свое решение относительно нашего брака? А теперь, полагаю, эксперимент закончен!
Со стуком поставив бокал на стол, она подхватила юбки и выплыла за дверь с видом царственной особы, а Найл так и остался стоять, ошалело глядя ей вслед. Если бы не давала о себе знать рана, он бы рассмеялся. Госпожа Дункан этот раунд выиграла, он вынужден был это признать.
Найл покачал головой, глядя, как красная струйка вина стекает на пол по его голым ногам. Он намеревался всего лишь ее поцеловать, думал, она в страхе сбежит, но ошибся. Она не испугалась. Напротив, устроила ему проверку. Проверку на умение владеть собой. Он и сейчас испытывал сильное возбуждение, ощущая вкус ее губ. Ее темные глаза, жаркие и влажные от желания, заставляли его страдать от неутоленной страсти.
Найл развернул плед и, чертыхаясь, принялся вытирать член, липкий от сладкого вина. Затем невольно улыбнулся при воспоминании о ее дерзкой выходке.
Сабрина оказалась далеко не глупой и весьма отважной. Она не стала бы звать на помощь, если бы даже ей грозила опасность, и предпочла бы обойтись собственными силами. Она парировала его удары весьма умело — холодно и остроумно. Острый язык служил ей вполне эффективным оружием как в обороне, так и в нападении. С такой женщиной Найлу еще не доводилось встречаться, и эта новизна его будоражила.
Он ценил в женщинах ум. К тому же она была привлекательной, хотя и недооценивала себя в этом смысле. Красотой она обладала неброской, однако Найл помнил ее кожу, шелковистую и нежную. Утонченные черты лица. Одежда блеклых тонов ей не шла, да и закрытые, пуританского покроя, платья скрывали изящные формы. Она была свежа, миловидна, непосредственна в проявлении чувств. Искушала сильнее, чем ему бы хотелось. Он был поражен силой страсти, которая скрывалась под «серой мышиной шкуркой».
