Кэрол Мортимер - Золотая маска
Каро переполняли самые необычные ощущения; груди как будто отяжелели от нескромных ласк Доминика, живот напрягся, между бедрами стало жарко и влажно. Ей захотелось одновременно стиснуть ноги и широко развести их в стороны. Позволить Доминику трогать ее и там, утолить ее жажду.
Доминик собирался проучить Каро, доказать, что ей не место здесь, в Лондоне, что она не пара ему и другим опытным соблазнителям из высшего общества. Однако он же первый понял, что никогда прежде не пробовал ничего восхитительнее ее груди, сладкой, как мед; он жадно ласкал ее, все больше возбуждаясь.
Он слегка отпрянул, чтобы полюбоваться на ее набухшие, полные соски, и, еще раз лизнув первый сосок, перешел ко второму, жадно охватив его губами. Затем он посмотрел ей в лицо и увидел, как она раскраснелась и как ярко горят ее глаза.
— Каро, только прикажи, и я потрогаю тебя, где ты велишь, — шепнул он, снова припадая к ее груди.
Она вцепилась пальцами ему в плечи и хрипло, словно пытаясь возразить, выговорила:
— Доминик!
Он решил сжалиться над ней.
— Тебе нравится? — Он легко провел пальцем по ее набухшему соску.
— Да! — прошептала она, трепеща от удовольствия.
— А так? — Он снова прильнул губами к ее груди. Рука его скользнула вниз, под платье, и начала не спеша ласкать ее округлое колено.
— Да! Да!
— А так? — Доминик несколько раз провел языком по ее отвердевшему соску. Ладонь переместилась на внутреннюю поверхность бедра; даже сквозь панталоны он чувствовал, как она распалилась, как возбуждена.
Ничто в прежней жизни не подготовило Каро к таким интимным прикосновениям. Да и как она могла подготовиться, если понятия не имела об интимных отношениях мужчины и женщины? Его ласки были сладкими и одновременно мучительными… Ей хотелось, чтобы они никогда не кончались.
— Каро, я хочу, чтобы и ты так же ласкала меня, — хрипло признался Доминик.
Она сглотнула подступивший к горлу ком.
— Я…
Но все слова мигом вылетели из головы, когда кто-то дернул ручку, пытаясь распахнуть запертую дверь.
— Милорд! — послышался снаружи взволнованный, озабоченный голос Дрю Батлера. Очевидно, он рассердился, поняв, что не может попасть в собственный кабинет.
Доминик резко повернул голову к двери и раздраженно спросил:
— Что там еще?
— Милорд, мне нужно немедленно поговорить с вами! — ответил управляющий так же резко, как и Доминик.
Доминик нахмурился, когда Каро, воспользовавшись случаем, вырвалась из его объятий, отвернулась и начала застегивать платье. Пальцы у нее так сильно дрожали, что времени на это ушло вдвое больше обычного. О чем она только думала? Интересно, до чего они дошли бы при ее попустительстве, если бы не неожиданный приход Дрю?
— Каро…
— Милорд, вашего внимания требует мистер Батлер, а не я, — заметила Каро, прижимая ладони к пылающим щекам.
Доминик, прищурившись, посмотрел на ее разрумянившееся, смущенное лицо. Он понимал, что сам во всем виноват, и уже пожалел о своей несдержанности. Он ведь не думал, что все так далеко зайдет! Хотел лишь доказать Каро, что ей не удастся помешать назойливым поклонникам оказывать ей знаки внимания. Неожиданно для себя он и сам очутился в опасности. Он легко мог переступить опасную черту!
— Каро…
— Вас зовет мистер Батлер, милорд, — напомнила она.
Доминик нетерпеливо подошел к двери, отпер ее и впустил управляющего. Дрю Батлер, оставшись у порога, взглянул на Каро, которая стояла спиной к двери. Доминик заслонил смущенную девушку от управляющего.
— Что такое?
Управляющий задумчиво посмотрел на него своими голубыми глазами.
— Прошу вас… взглянуть кое на что в главном зале.
Доминик нахмурился:
— Разве дело не может подождать?
— Нет, милорд, не может, — сухо ответил Дрю.
— Отлично! — кивнул он и обернулся к Каро: — Похоже, мне придется оставить вас на несколько минут. Если вы будете так добры и подождете меня здесь…
— Нет!
— Нет?! — изумленно переспросил Доминик.
— Нет. — Каро усилием воли овладела собой, еще смущенная тем, что позволила ему неслыханные вольности. Она решила ни за что не показывать Доминику и не выдавать своей беспомощности. — Мистер Батлер, освободился ли Бен и может ли он сейчас проводить меня домой? — Она сняла со спинки стула плащ и капор.
— Да, может.
— Каро, я бы предпочел, чтобы вы подождали меня здесь, — решительно возразил Доминик.
Она перевела на него непроницаемый взгляд и возразила:
— А я бы предпочла, чтобы меня проводил Бен.
Страшный шрам на щеке Доминика побагровел.
— Почему? — спросил он.
Каро отвернулась, потому что поняла, что не в силах устоять против пытливого взгляда его прищуренных светло-серых глаз.
— В такой поздний час, милорд, я предпочитаю общество Бена, вот и все.
— Дрю, пожалуйста, подождите меня снаружи. — Не дожидаясь ответа, Доминик бесцеремонно захлопнул дверь перед самым носом Батлера.
— Милорд, мне больше нечего вам сказать…
— Доминик.
Каро вздохнула:
— Что, прошу прощения?
Граф едва заметно пожал плечами и лукаво напомнил:
— Еще совсем недавно вам не составляло труда называть меня Домиником.
Вспомнив, что совсем недавно, называя его по имени, она позволяла ему и другие вольности, Каро густо покраснела.
— Сейчас мне не хочется даже вспоминать о том, что было…
— Не переигрывайте, — сухо возразил Доминик. — Хотя… по здравом размышлении… может быть, у вас вызывает отвращение мой шрам? — Голос у него посуровел; он поднес руку к своей изуродованной щеке.
— Уверяю вас, милорд, я вовсе не трусиха, — возмутилась Каро. — Несомненно, вы приобрели шрам во время войны с Наполеоном?
— Да.
Она кивнула:
— Тогда было бы высшей неблагодарностью с моей стороны… как и со стороны любой женщины… видеть в вашем шраме иное, нежели результат храбрости, каким он, несомненно, и явился.
Доминик прекрасно помнил, что некоторых женщин страшный шрам на его лице отталкивал и даже пугал. Правда, следовало догадаться заранее, что Каро слеплена из другого теста.
— Я постараюсь как можно скорее выяснить, что там произошло у Батлера, а потом сам провожу вас домой. Нет, пожалуйста, больше не спорьте со мной! Хватит на сегодня! — твердо сказал он, увидев знакомое бунтарское выражение в ее зеленовато-голубых глазах.
— Вижу, вы любите, чтобы все и всегда было по-вашему! — Каро неодобрительно нахмурилась.
Доминик в досаде подумал: попытка напугать бесстрашную молодую женщину и вынудить ее уехать из Лондона закончилась полным провалом. Чем дальше, тем больше ее судьба волнует его.
