Волчья мельница - Мари-Бернадетт Дюпюи
— Подъем! Все дружно встаем и идем смотреть, что там у нас в башмаках!
Слово «башмак» понравилось Матье, и он зашелся от хохота. Одеваясь, он напевал: «Башмак! Башмачок!»
— Мадам! — позвала служанка. — Мадам, можно мне открыть ставни?
— Конечно! — сонно отозвалась Клер.
Красное, похожее на шар из расплавленного золота, солнце поднималось над долиной. Его лучи воспламеняли белоснежные просторы, на которых малейшая деталь — сухая травинка, деревце, кустик, камышовый стебель — сверкала, укрытая инеем. Небо прояснилось. День обещал быть погожим, ясным. Заснеженные поля сияли белизной.
Матье взял Фостин на руки, поднес к открытому окну.
— Смотри, как красиво!
Девочка округлила ротик, захлопала в ладоши. Все еще в ночной рубашке, подошла Клер, прошептала зачарованно:
— Ничего печального не может случиться в такое чудесное утро!
Меньше расположенная к созерцанию, Раймонда разжигала печку.
— Мадам, вы не забыли, что в полдень мы с Леоном обедаем у моих родителей?
— Нет, конечно! Наденешь мое синее платье.
Улыбаясь, она посмотрела на девушку. Раймонде же показалось, что ясный утренний свет словно бы задержался на лице хозяйки.
— Спущусь, поставлю воду греться, мадам! — сказала она. — Сегодня понадобится два кофейника, не меньше!
Клер ее поблагодарила. Не спеша прошла за ширму, отделявшую угол комнаты, где она обычно приводила себя в порядок, помогла Фостин умыться и помыть руки. Одев девочку во вчерашнее красное платье, она отправила ее к Матье, который дождаться не мог, когда же они пойдут открывать подарки. Чтобы выглядеть не так строго, как вчера, молодая женщина выбрала старое зимнее платье — бежевое, из плотной хлопчатобумажной ткани. Словно бросая кому-то вызов, расчесала свои длинные черные волосы и оставила струящимися по спине.
— Я готова! — объявила она детям.
За три месяца Клер нашила Фостин много одежды, связала шапочку и шарф. Но собирать все это в дорогу она не стала.
«Еще успею, времени много, — сказала она себе. — Так быстро они не уедут…»
Волнуясь при мысли, что снова увидит Жана, Клер спустилась по лестнице, ведя за руку Фостин. Семья уже сидела за столом. Николя дулся, переплетя руки на груди. Он хотел открыть подарок, не дожидаясь Матье, но отец его выбранил.
Мальчик забыл про обиду, стоило ему увидеть коробку с оловянными солдатиками, о которых он так мечтал. Еще там было две лошадки с всадниками. Матье онемел от радости, когда извлек из картонки железный локомотив с маленькими колесами. Книги, подаренные Бертий, обрадовали мальчишек меньше, но Клер долго ими любовалась. Жан избегал смотреть на нее. Занимался дочкой, показывал ей носочки и апельсин.
Малышка вертела в пальцах невиданный плод.
— Это подарок от меня, — буркнул Базиль. — Попросил господина адвоката купить их для меня в Ангулеме.
Жан улыбнулся. Не хотелось уходить из этого дома, от радушно принявшей его семьи. Фостин не открывала рта, но понимала почти все, что ей говорили. Когда отец объяснил, что они скоро уезжают, вдвоем, девочка застыла. Глаза у нее стали быстро наливаться слезами.
— Папа приехал за тобой, моя крошка! Мы больше никогда не расстанемся. Никогда!
Матье разрыдался. Подбежал к Клер, спрятал лицо у нее в юбке.
— Не хочу, чтобы Фостин уезжала! И дороги замело…
Вид у Фостин стал совсем жалкий. Матье плачет! Еще совсем крошка, она сочувствовала ему всей душой. Ее маленькое тельце, ее щечки дрожали.
— Нет! Хочу Мате! И маму! — прошептала она.
И она показала пальцем на Клер. Жан стиснул зубы. Никто не смел вмешиваться.
— Тебе некуда спешить, Жан! — заговорил наконец Базиль. — Если сейчас уедешь, мы с тобой больше не увидимся!
— Подожди хотя бы до завтра, — вмешался предусмотрительный Колен. — Рождество, да и дилижанса сегодня не будет.
Жан присел перед дочкой на корточки, долго на нее смотрел. Погладил ее кудряшки, пощекотал нос. Потом порывисто прижал к сердцу.
— Я люблю тебя крепко-крепко, мое сокровище, но тебе будет лучше тут. Да, так будет лучше. Твоя правда, Клер: что у нее будет за жизнь, пока я не найду работу и жилье? Деньги на ее содержание я пришлю.
Он еще раз поцеловал Фостин, подтолкнул ее к Матье.
— Бегите играть! В ваши годы это главное. Мне так не повезло.
Он натянул пиджак, хлопнул Леона по плечу, за руку попрощался с Коленом, Этьенеттой и Раймондой. Базиль встал, открыл ему объятия. Жан надолго прижал его к себе. Перед Клер он замешкался. Она смотрела на него своими большими черными глазами. Он предусмотрительно отступил.
— Что ж, до свидания! Позаботься о Фостин, пожалуйста. Я приеду за ней, как только смогу.
Жан шагнул в сторону: дорогу ему загородил Соважон.
— А ты, волк, охраняй мою девочку! — шепнул он, поглаживая зверя.
В полнейшей тишине Жан прошел к двери. Открыл, захлопнул за собой. Прошел мимо окон и скрылся за воротами. Еще минута — и вот он уже идет по дороге, ведущей к скалам. Все это случилось так быстро, что никто и шевельнуться не успел.
Наконец Клер встрепенулась. Пересекла комнату и, без пальто, без шали, выскочила во двор. Мужская фигура стремительно удалялась. Она какое-то время смотрела вслед Жану, словно надеясь, что он вернется, потом бросилась за ним. Снега выпало много, сверху его покрывала корка льда. Идти было тяжело, яркое солнце слепило глаза. Клер спотыкалась, падала, вставала и шла дальше. Нужно обязательно его догнать! Жан не может вот так уйти! Она старалась идти быстрее, но он тоже ускорял шаг. Слышал ее? Выбившись из сил, Клер позвала:
— Жан! Жан! Подожди!
Он замер, не оглядываясь. Наконец она его нагнала. Робко, даже боязливо, прижалась лбом к его спине, обняла за талию.
— Жан, я хотела сказать тебе спасибо… за Фостин! Жан, пиши почаще, я буду ей читать твои письма. Она не виновата, просто испугалась. Она ведь еще совсем крошка! Я буду ей про тебя рассказывать, и она тебя не забудет!
Обнять его, не отпускать… Жан провел на мельнице считаные часы, но Клер казалось, что он был там всегда и что просто не может уйти.
— Клер, я поклялся, что никогда не причиню своему ребенку страданий, — заговорил Жан. — Никогда! В тюрьме я только про это и думал. И сдержу слово, даже если это разобьет мне сердце. Базиль много чего мне вчера рассказал в своей комнате. Умирая, Жермен сказала, чтобы он отвез Фостин к тебе, — потому что я до сих пор тебя люблю и ты будешь ей хорошей матерью. Еще она сказала, что, раз ты мне так дорога,
