Небо в алмазах (СИ) - Alexandrine Younger
Кос заранее предвидел, что Лиза будет любящей матерью, а он лишь сделает всё, чтобы детёныш не знал, что такое раздор между родителями. Помнил, как переживал, шкурой чувствовал, что мать с ужасом вспоминает свой брак, и видел, как отец содрогается от одного упоминания имени «Ада». Никто не думал о Космосе, и, может быть, поэтому… что выросло, то выросло. Вроде бы неплохо устроился, прилично легализовался вместе с теми, с кем хотел идти по жизни, но отец до сих пор негодует, вспоминая, как сын безбожно послал институт на три буквы.
Что же, скоро будет на кого надеяться. Старик перестанет переживать понапрасну, а логично переключит внимание на создание, которое не приносит проблем. Но за ним бы угнаться…
На любые опасения Лизы, касающиеся её неготовности к рождению целого человека, Кос привык умело отшучиваться. За неё он не переживал, потому что они с Пчёлой с пелёнок купались в родственной любви. Из-за этого были дружны, как и положено брату и сестре. А Космосу нужно начинать заново, как по кирпичику. Чтобы ни одна гадина через забор не плюнула. Не сказала бы, что он ничего не может дать галчонку, что лишь является приставкой, печатающей деньги и дарящей подарки по большим праздникам.
Он уже любил своего ребенка, потому что хотел детей от Лизы, чем и объяснялись его искренние порывы. С другими такой картины мира Кос не представлял. Он не был бы Космосом Холмогоровым, если бы все у них сложилось иначе. Не был…
Мужчина включает маленький свет, но спящая лежит без признаков движения. Щекотка женской пятки даёт действенный результат, и Лиза, оглушительно зевая, приоткрывает одно веко. Космос мог бы придумывать тысячу причин, из-за которых им с Белым пришлось задержаться в «Узбекистане», где Сашка вздумал привечать приехавшего в столицу Фархада во второй раз, но о них его даже не спрашивают.
— Не помню, как уснула, а ты ходишь, как шпион, — Лиза не поднимается. Она захватывает космическую ладонь, прислоняя её к своему мятому от подушки лицу. — Софа сдала вас, Пчёлу Фархада встречать заслали. Я знала, что рано не ждать.
— Думал, что один приношу тебе ягодки в клювике! Я же у тебя неповторимый.
— Самый лучший на планете, но Софка галдит, как ворона!
— Иди сюда, зараза, что так мужа встречаешь? Блохастый выбежал и тот, а ты?
— Подумал, что пожрать принёс ему, в кои-то веки, но нет. Сам иди ко мне, огнедышащий вулкан!
— Чего унюхала? Я за рулем, тем более к новым педалям не привык пока.
— Когда тебя это останавливало?
— Я себя спаивать не позволял.
— Я про дым! У меня обостренное обоняние.
— Может, тебе мела погрызть принести?
— Нет, тебя хватит, ты вкусно пахнешь.
— Чёрт дери, счастья полные штаны! Хороша новость, с ума сойти!
— Рада радовать, марсианская ты моя голова, — Лиза ругала себя за редкие желания, которые с трудом поддавались рамкам формальной логики, но ничего не могла с собой сделать, — зато тебе не приходится бегать по ночной Москве, ища мне вяленую рыбку, потому что мне так захотелось.
— Выдумщица, побежал бы я за твоей рыбой, куда делся, из дома, нахер, выгонишь, а я же здесь хозяин, и как ты бы без меня?
— Никак! Обними меня…
— Скучала, что ли?
— Ага, вязала крестиком, шила носочки. Домострой в чистом виде! Как ты любишь…
— Всё, куковать будем вместе, раз спать не хочешь, — Кос не обратил внимания на то, что дорогой костюм помнётся из-за того, что он плюхнулся в нем на кровать, и позволяет Лизе обнять себя крепче, придвигаясь ближе. — Наши тебе привет передали! Пчёла сказал, что от него самый большой и жирный, от всего сердца и печени.
— От старых штиблет, — забавно получать приветы от того, с кем жила на одной территории, каждое утро моя за ним посуду, — виделись вчера.
— Фил завещал, чтобы домой шёл, своих кукол сторожил. Он там по городу развозит пьяные тела, — вечный спор о мальчике и девочке не покидает список излюбленных тем для споров. — Скажет тоже, блин, кукол! Сговор долбанный, я вас накрыл!
— Большой брат никогда не ошибается, — Лиза продолжает стоять на своём, — а ты должен занять очередь за пупсами. И бантики выглаживать, как стрелки на брюках.
— А я… — в глубине души Космос давно сдался уговорам жены, но ему нравилось, как Лиза смехотворно хмурит точёные брови, думая, что ему действительно есть разница, сына или дочь они ждут, — а я, значит, промазал с прогнозами?
— Ты был на удивление точен, как ювелир!
— Знай наших, но на фиг коры мочить по мою душу?
— Солнце, подшутил надо мной ты, и она уже отзывается на имя! Зову её — Арюша, а она балет свой устраивает. Знак согласия!
— Не прикалывался, чтоб ты знала. Впервые в жизни!
— Нет, я просто так тут хожу утиным шагом и кудахтаю временами! Сначала в помещении появляется живот, а потом меня разглядеть можно.
— Ой, Лизка, это беда, — желая унять возмущения голубоглазой, Космос проходится губами по нежному лицу и щёлкает её по носу, из-за чего Лиза смеётся заливисто и непринужденно, — покажи мне, где лобное место, алмазная?
— Клянись, чтобы я поверила в чистосердечное, — Лиза знала, что Кос продолжит её дразнить до самого роддома. — Прости, жена, что вместо Арьки ждал Павлика! Или Костика, главное, чтоб не Ваньку-дурака, а то с отчеством пролёт!
— Ваня — голова баранья? Ёпт твою… — предположение Космосу не вкусу, а Лиза стала смеяться ещё громче. — Ржёшь опять? Малыш, не в нашем же случае!
— Вот, Космодром, поэтому не буди лихо.
— Нет, талдычу ж тебе о том, что мне подвезло! Белый, бля, теперь переживает, что я его кружку отниму, этот же придурок там надпись «папа» надраконил, прикинь?
— Да слеплю я тебе такую чашку, самолично, отстань от друга! А если мы с Олькой что-то не знаем, и он реально стал папкой, то это проблема, да-да…
— Не, пальму первенства отобрать не позволю, хрен, — распластавшись на кровати, как морская звезда, Космос обхватывает большой живот жены ладонью, и склоняется к нему, желая почувствовать признак новой жизни. — Эй, атаманша, приём! Как делища? Чё матери опять не даем продохнуть? Вот те на, Лизк, не спит! Слышу ногу…
— Удивительное взаимопонимание, сразу на связь вышла, — тонкие и длинные пальцы Лизы нарушают ровный пробор на голове Коса, и
