Сара Ларк - Земля белых облаков
Флёретта разрыдалась и хотела было мужественно возразить, что она никогда и ни при каких обстоятельствах не выйдет замуж за кого-то, кроме Рубена О’Кифа, но Гвинейра жестом велела дочери молчать. Ссориться не было никакого смысла. Для начала следовало найти хотя бы «наполовину подходящего» молодого человека, а это было не так уж просто. Уордены принадлежали к старейшим и наиболее уважаемым семьям на Южном острове; лишь немногие могли сравняться с ними по общественному и финансовому успеху. Сыновей в таких семьях можно было пересчитать по пальцам — и почти все они уже были обручены, женаты или же слишком малы для Флёретты. К примеру, сыну молодого лорда Баррингтона было лишь десять лет, а старшему сыну Джорджа Гринвуда едва исполнилось пять. Гвинейра надеялась, что, когда гнев Джеральда утихнет, он осознает сложившуюся ситуацию. Опасность же, исходившая из собственного дома, казалась Гвинейре намного более реальной, хотя, возможно, она просто видела призрак, навеянный событиями той декабрьской ночи. За все эти годы Джеральд прикоснулся к ней лишь один раз, и то в состоянии алкогольного опьянения и аффекта, и, казалось, до сих пор сожалел о содеянном. Так что, наверное, для волнения не было настоящей причины.
Гвинейра заставила себя успокоиться и попыталась настроить Флёретту на тот же лад. Скорее всего, болезненный инцидент все забыли бы уже через несколько недель.
Но надежды Гвинейры не оправдались. Поначалу волнения действительно улеглись, но через два месяца после отъезда Рубена Джеральд отправился в Крайстчерч на собрание овцеводов. Официальным обоснованием для этого собрания, которое Гвинейра про себя называла «праздничным обедом с последующей выпивкой», были участившиеся случаи кражи скота в окрестностях Кентербери. За последние месяцы только в этом районе исчезло около тысячи овец, и, как и прежде, у всех на слуху было имя МакКензи.
— Один лишь Бог знает, куда он подевал наших овец! — кричал Джеральд. — Но в том, что за всем этим стоит именно МакКензи, я не сомневаюсь! Он знает окрестности как свои пять пальцев! Нам нужно разослать побольше патрулей или же создать настоящую полицию!
Гвинейра пожимала плечами, надеясь, что никто не заметит, как сильно колотится ее сердце при одном лишь упоминании о Джеймсе МакКензи. Про себя она улыбалась, думая о его дерзких выходках и о том, что сказал бы Джеймс, узнав о дополнительных патрулях. Пока что освоенными были лишь части высокогорья, поэтому огромный район мог скрывать в себе еще множество долин и лугов. Охранять животных в таких условиях представлялось практически нереальной задачей, хотя овцеводы и посылали людей в горы, чтобы те присматривали за ними. Эти пастухи проводили полгода в примитивных, специально построенных с этой целью хижинах, чаще всего вдвоем, чтобы не сойти с ума от одиночества. При этом они коротали время за игрой в карты, охотой и рыбалкой, практически оставаясь без контроля со стороны своих работодателей. Более надежные из них следили за отарами одним глазком, другие же просто не обращали на животных никакого внимания.
Один человек с хорошей овчаркой мог за день угнать несколько десятков овец, не привлекая к себе никакого внимания. Если Джеймс действительно нашел неизвестное остальным место для выпаса овец, «овечьи бароны» никогда бы не смогли его обнаружить — разве что по чистой случайности.
Тем не менее деятельность Джеймса МакКензи постоянно становилась темой для разговоров среди овцеводов или же причиной совместных экспедиций в горы. Как обычно, в этот раз на заседании снова было много пустой болтовни. Гвинейра только радовалась, что ее никогда не заставляли принимать участие в работе собрания. Хотя де-факто именно она занималась разведением овец в Киворд-Стейшн, всерьез воспринимали лишь Джеральда. Гвинейра вздохнула с облегчением, увидев, как Джеральд вместе с Полом выехали со двора. Мальчик и его дед с того момента, как произошла история с Рубеном и Флёреттой, стали ближе друг к другу. По всей видимости, до Джеральда наконец-то дошло, что зачать наследника было недостаточно. Будущий хозяин Киворд-Стейшн должен быть в курсе всего, что происходит на ферме, а также находиться в обществе себе подобных.
Теперь Пол гордо скакал рядом с Джеральдом в Крайстчерч, а Флёретта наконец-то смогла немного расслабиться. Как и прежде, Джеральд постоянно указывал ей, что делать, куда идти и когда быть дома; при этом Пол шпионил за сестрой и докладывал деду о малейшем нарушении с ее стороны. Не считая нескольких случаев, когда Флёретта не выдерживала напряжения, она воспринимала происходящее с завидной долей хладнокровия, но легче ей от этого не становилось. Девочка очень радовалась, когда Гвинейра подарила ей последнего жеребенка Игрэн, Ниниану, четырехлетнюю кобылу, похожую на свою мать и по темпераменту, и внешне. Увидев Флёр, скакавшую на лошади по лугу, Гвинейра снова почувствовала неясную тревогу. Женщину посетило неприятное ощущение, как однажды в салоне: Джеральд не мог не заметить, как сильно Флёретта походила на нее, Гвинейру. Девушка была красивой, диковатой и настолько вне пределов его досягаемости, насколько это только было возможно.
Реакция Джеральда на подарок Гвинейры оправдала ее самые худшие опасения: казалось, старик был еще агрессивнее, чем обычно; он кричал на всех, кто попадался ему на пути, и поглощал еще больше виски, чем всегда. И лишь Пол мог успокоить его в такие ночи.
Кровь застыла бы в жилах Гвин, если бы она только знала, о чем эти двое разговаривали в комнате наверху.
Все начиналось с того, что Джеральд приказывал Полу докладывать ему о делах в школе и своих приключениях, а заканчивалось тем, что мальчишка говорил о Флёр, — свою сестру он, естественно, описывал не как неприрученное дикое животное, каким когда-то считалась Гвинейра, а испорченной, злобной и готовой к предательству девчонкой. Джеральду было легче переносить свои фантазии насчет внучки, когда они касались такого «маленького чудовища», но, тем не менее, он четко понимал, что от девочки нужно было как можно быстрее избавляться.
В Крайстчерче как раз представилась подходящая возможность. Когда Джеральд и Пол возвращались с собрания овцеводов, их сопровождал Реджинальд Бизли.
Гвинейра поприветствовала старого друга своей семьи и выразила ему свои соболезнования по поводу смерти его жены. Миссис Бизли неожиданно скончалась в прошлом году — ее хватил удар, когда она прогуливалась в своем любимом розарии. Гвинейра считала, что представить себе более красивой смерти просто невозможно, но это, естественно, не сделало переживания мистера Бизли менее болезненными. Он очень тосковал по своей супруге. Гвин попросила Моану приготовить отменный ужин, а сама тем временем отправилась на поиски лучшего в доме вина. Бизли был гурманом и знатоком вин, поэтому его круглое и раскрасневшееся лицо просто засияло от счастья, когда Вити наконец-то открыл бутылку.
