Бертрис Смолл - Дикарка Жасмин
— Дедушка поступил хитроумно, — рассмеялась Жасмин. — Передав уже существующий титул, ему не потребовалось утверждать нового, расширять сословие пэров, увеличивать средства на его содержание. Я уверена, что Роберт Сесл тут же согласился с предложением Хэла. Ему так не нравился наш роман.
Граф Брок-Кэрнский усмехнулся.
— Да, — согласился он, — твои доводы понравились бы Сеслу, упокой Бог его душу. Он всегда бережно относился к королевскому кошельку. Верный, как пес, он доработался до могилы. Король заменил его Робертом Карром, а в помощь назначил этого идиота графа Соммерсета. Неважный выбор.
— Я слышала, Франс Ховард развелась с Эссексом и собирается выйти за Kappa? — спросила Жасмин у отчима.
— Да, — подтвердил граф Брок-Кэрнский. — Но эта сука не развелась, а расторгла брак. Причем не из-за propter maleficium versus hanc — несовместимости между ними, нет, она этим не удовлетворилась и выставила мужа импотентом, объявив о propter frigiditatem, то есть о неспособности любить женщин вообще. Теперь об этом судачит проклятый двор, хотя архиепископ и считает по-другому. Расторжение уже стало фактом, но о нем пока еще не объявлено. А весной она и Карр поженятся.
— Жасмин надо отдохнуть, Алекс, — перебила супруга Велвет. — Пойдем. Утром заглянем к тебе, дорогая.
— Ты вернешься ко двору с королем, мама? — спросила Жасмин.
— Нет, пора возвращаться в Шотландию, — ответила Велвет дочери. — Можно не сомневаться, с весны мальчишки без нас совсем одичали. Пора брать их в руки. Сэнди и Чарли должны ходить в университет. Бог знает, сколько плохого они набрались в наше отсутствие и сколько девчонок обрюхатили в Дан-Броке. Твой отчим не понимает моего беспокойства.
Алекс улыбнулся и подмигнул падчерице поверх головы жены.
— Я уверена, мама, ребята ведут себя хорошо, — успокоила Велвет Жасмин.
— И я на это надеюсь, — подхватил граф Брок-Кэрнский.
— Алекс! — Его жена пришла в ярость. — Вот почему с сыновьями так трудно справиться. Ты поощряешь их дурное поведение.
— А что плохого, если парни ухлестывают за смазливыми девчонками, — упрямился граф. — Я тоже этим занимался, пока не женился на тебе, дорогая.
— У тебя двое сыновей Жасмин, — повернулась к ней мать. — Предупреждаю, ни на секунду не отпускай вожжей, иначе потом не справишься.
Когда родители ушли. Жасмин подумала, что мать все больше становится похожей на тетю Виллоу.
Ранним утром, перед тем как отправиться в замок Судли, король и королева еще раз зашли посмотреть на внука. Король подал Жасмин кошелек, и она приняла его, хотя и испытала при этом неловкость. Она знала, что казна постоянно пуста, а она была обеспеченной женщиной. Но, чтобы не обидеть их величества, Жасмин не отказалась.
— Надо обсудить крещение ребенка, — сказал король.
— Мы с принцем надеялись, что принцу Карлу и принцессе Елизавете будет позволено стать крестными родителями нашего сына, — ответила Жасмин.
— И в какой церкви вы собираетесь его крестить? — спросил король.
— Ну конечно, в англиканской.
— А разве ваша семья не принадлежит к Старой Церкви?
— Мы все в ней были крещены, — вмешалась Скай, — но нынче дела обстоят так, что мы стали прихожанами англиканской церкви. Елизавета Тюдор любила говорить: «Есть только один Христос, а все остальное чепуха». Может быть, только в этом мы и были с ней согласны. И я, и мои родные — люди мирные и хотим жить спокойно.
— Как я это понимаю, леди де Мариско, — был вынужден улыбнуться Скай король. — Как я это понимаю. И когда же состоится крещение?
— Через несколько дней, милорд, — ответила Жасмин. — Все будет зависеть от принца Карла и его сестры.
— Они будут извещены, — пообещал король, и они с королевой вышли.
Во время крещения вместо крестных родителей присутствовали граф и графиня Брок-Кэрнские, но принц Карл и его сестра прислали замечательные подарки крестнику. Принцесса подарила шесть серебряных кубков с выгравированным гербом Стюартов и батист для детской одежды. А Карл послал названному в честь него мальчику дюжину серебряных ложек и золотое кольцо-печатку с сапфиром. Король и королева подарили изящно переплетенный молитвенник.
Согласившись на курфюрста в качестве мужа дочери только после настоятельной просьбы старшего сына, королева встретила Фредерика V без обычного воодушевления. Хотя свадьба была намечена на день святого Валентина, принц Фредерик прибыл в Англию в середине осени. Принц Генри, у которого болезнь отняла много сил, сам встретил будущего родственника в Грейвсенде и сопровождал в Лондон.
24 октября 1612 года лорд-мэр собирался дать великолепный обед, но Генри настолько плохо себя чувствовал, что его пришлось отменить. Суеверные англичане начали поговаривать о здоровье принца. Той же осенью останки Марии Стюарт были торжественно перевезены в Лондон из Фотерингейского замка и перезахоронены в красивой гробнице, которую Яков устроил для матери в Вестминстерском аббатстве. А старая английская пословица гласит: «Если потревожишь чью-нибудь могилу, умрет родственник». Потом на небе появилась лунная радуга, и ее наблюдали несколько часов. Еще одно дурное предзнаменование, говорили суеверные люди. И в самом деле, 29 октября Генри Стюарт почувствовал себя намного хуже.
Лондонцы толпами собирались у Сент-Джеймского дворца, ожидая последних новостей. Они видели, как ко дворцу прибыли королева и принцесса Елизавета, чтобы навестить больного. Но врачи объявили, что лихорадка принца заразна, и, к глубокой печали матери, их не допустили к принцу. Королева всегда опасалась заразных болезней. И, к ее стыду, у нее не хватило смелости нарушить запрет врачей и пройти к своему первенцу.
Вместо этого она расстроенная уехала в Соммерсет-Хаус.
Король же упрямо оставался с принцем.
Толпа все прибавлялась, пока не заполнила улицы между Сент-Джеймским дворцом и королевской резиденцией. Многие плакали, так как из дворца поступали неутешительные известия о состоянии больного. Слухи носились по городу. Наконец, к ужасу всех, незадолго до полуночи пятнадцатого ноября Генри Фредерик Стюарт испустил последний вздох. Он был так молод и полон жизни.
Несмотря на уговоры, Яков оставался у постели старшего сына до тех пор, пока тот не потерял сознания. Потом, рыдая, король бросился вон из Лондона, но тут же вернулся в город в дом сэра Вальтера Копа. Он не находил себе места. Наконец до него дошла весть, что сын умер. Прежде чем удалиться и предаться в одиночестве скорби, король распорядился, чтобы сын лежал в своем дворце в Сент-Джеймсе, гроб следовало установить в королевской часовне.
Когда наконец похоронные торжества были позади, Яков Стюарт вспомнил о леди Линдли и ее малыше. Он вызвал своего личного секретаря и продиктовал ему письмо, которое поручил доставить королевскому гонцу в Молверн как можно быстрее. Королевский Молверн был далеко от Лондона, и король не знал, дошла ли до нее весть о смерти принца.
