Филиппа Грегори - Любовник королевы
Когда тот приблизился, Елизавета соизволила заметить Дадли и сказала:
– Здравствуйте, сэр Роберт. Примите мои соболезнования в связи с внезапной кончиной вашей жены. Какое печальное событие.
Роберт поклонился, чувствуя, как в нем нарастает гнев, заглушая горе. Он боялся, что его может вытошнить на виду у всего двора. Однако ему удалось справиться и ничем не выдать чувств, бушевавших внутри.
– Благодарю вас за добрые слова, – ответил он, глядя на любопытные лица придворных. – Спасибо всем за ваши соболезнования. Для меня это было огромной поддержкой.
Он отошел к оконной нише и встал там, повернувшись к залу спиной, наедине со своим горем и мыслями.
Томас Блаунт нашел сэра Роберта в конюшне. На следующий день была назначена большая королевская охота, и лорд Дадли придирчиво осматривал коней и упряжь. На конюшенный двор вывели сорок две лошади под блестящими мягкими кожаными седлами. Они стояли в несколько рядов. Сэр Роберт медленно ходил между ними, внимательно проверяя каждое седло, попону и стремя. Конюхи замерли возле лошадей, как солдаты на параде.
Животные вели себя менее спокойно. Они перебирали ногами. Чувствовалось, им не слишком уютно, невзирая на чисто отмытые бока, смазанные копыта и расчесанные гривы.
Сэр Роберт не торопился, однако все обнаруженные им недостатки были мелкими и легко устранимыми.
– Все в порядке, – наконец подытожил он, обращаясь к конюхам. – Вечером их покормите, дадите воды, и пусть себе спят.
Дадли повернулся и заметил терпеливо ждущего Томаса Блаунта.
– Идем ко мне, – распорядился он и остановился, чтобы потрепать по шее свою лошадь. – Только ты не меняешься, моя дорогая, – сказал он ей. – Была и остаешься верной мне.
Блаунт уже ждал его у окна.
Роберт снял перчатки, швырнул на стол хлыст, уселся и спросил:
– Все сделано?
– Да, как надо, – сказал Блаунт. – Была допущена лишь небольшая оговорка во время проповеди.
– Какая?..
– Пастор-глупец назвал ее трагически убитой, а не умершей. Потом он исправился, но собравшихся это немного резануло.
– Оговорка? – прищурился Роберт.
– Я так думаю. – Блаунт пожал плечами. – Досадный пустяк, но не настолько серьезный, чтобы послужить обвинением.
– Добавочная горсть зерна в мельницу тех, кто хотел бы стереть меня в порошок, – хмурясь, сказал Роберт.
Блаунт кивнул.
– Надеюсь, ее слуг ты отпустил на все четыре стороны, а вещи привез мне? – спросил Роберт, стараясь говорить холодным, равнодушным тоном.
– Я не видел миссис Оддингселл, но знаю, что она уже уехала. Похоже, на нее это сильно подействовало, – сообщил Блаунт. – Эту клушу миссис Пирто я отправил в Стэнфилд с одеждой и прочим скарбом и написал, чтобы ей заплатили. С Форстерами несколько сложнее. Они обижены тем, что их дом стал местом крупного скандала.
– Я компенсирую им все хлопоты, – быстро решил Роберт. – Сплетен много?
– Не больше, чем можно было ожидать. Половина жителей согласна с вердиктом о смерти от несчастного случая, другая считает, что ее убили. Они и дальше будут трепать языками. Для вас это уже не имеет значения.
– Для нее тоже, – почти шепотом добавил Дадли.
Блаунт молчал.
– Что ж, – сказал Роберт, поднимаясь из-за стола. – Поручение ты выполнил. Эми надлежащим образом похоронили, и ты видел это своими глазами. Люди пусть думают и болтают что угодно. Их домыслы не принесут мне больше горя, чем уже обрушилось на меня.
– Да, все закончилось, – согласился Блаунт.
Роберт жестом велел ему поставить обе шкатулки на стол. Томас молча опустил на него сначала большую, затем маленькую и положил ключ рядом с нею.
– Благодарю за труд. Можешь идти, – сказал ему Дадли.
Верный слуга поклонился и вышел.
Роберт совсем забыл, как выглядит шкатулочка для драгоценностей. Это был его первый подарок Эми, когда он еще только ухаживал за нею. Незатейливая вещица, купленная на ярмарке в Норфолке. Эми не любила украшения, и эта шкатулочка была заполнена лишь наполовину. Роберт ощутил знакомое раздражение. Даже когда Эми стала леди Дадли и могла попросить у него что угодно, она довольствовалась двумя скромными цепочками из позолоченного серебра, несколькими парами сережек и одним или двумя кольцами.
Он вставил ключ в скважину и открыл шкатулочку. На самом верху лежало обручальное кольцо Эми и… его перстень с печаткой, повторяющей герб Дадли.
Роберт решил, что ему показалось. Нет!.. Блаунт, сам того не зная, привез фамильный перстень семейства Дадли! Роберт достал оба кольца, которые миссис Пирто сняла с холодных пальцев Эми и заперла в шкатулку, как и полагалось хорошей служанке.
Роберт помнил историю обручального кольца. Он сам надел его на палец Эми солнечным летним днем одиннадцать лет назад. Перстень никогда не покидал его мизинца… до другого летнего дня, когда он обручился с Елизаветой. Это было совсем недавно, всего каких-то три месяца назад.
Роберт вернул перстень на свой мизинец, сел за стол и сидел, равнодушный к тому, что за окном постепенно гаснет день, а в комнате становится холоднее. Он пытался понять, как мог этот перстень с золотой цепочки на шее его возлюбленной попасть на палец покойной жены.
Дадли шел вдоль реки, а в голове его стучал вопрос: «Кто убил Эми?»
Он свернул к причалу, сел, стал по-мальчишески болтать ногами над водой и смотреть в зеленоватую воду, в которой резвились рыбки. В водорослях, окружавших сваи пристани, эти беззаботные существа находили себе корм. Они не знали ответа ни на первый, ни на второй вопрос, пронзивший его мозг: «Кто дал Эми мой перстень?»
Роберт сидел на причале, пока не замерз. Тогда он встал и побрел по бечевнику в западном направлении, за солнцем, которое опускалось все ниже и из золотого превращалось в янтарно-желтое. Глаза его были открыты, но он не видел ни реки, ни предвечернего неба.
«Кто убил Эми?.. Кто дал ей мой перстень?»
Солнце село. Небо приобрело сумеречный цвет, а Роберт все шел и шел, как будто не был королевским шталмейстером и не имел прекрасных лошадей, в том числе и берберских скакунов. Он шел как бедняк, который садился на лошадь только в том случае, если жене удавалось у кого-нибудь ее выпросить. Но теперь жены у него не стало.
«Кто убил Эми?.. Кто дал ей мой перстень?»
Он старался не вспоминать их последнюю встречу, когда уехал, осыпав жену проклятиями и восстановив против нее мачеху и другую родню. Роберт старался не думать о том, как накануне ссоры, ночью, поддался желанию Эми, овладел ею, потом имел глупость шепнуть: «Я люблю тебя», а она совершенно зря это услышала.
Он старался вообще не вспоминать о ней. Ему казалось, что если он сделает это, то сядет на речном берегу и зарыдает, как ребенок, потерявший близкого человека.
