«Волково поле» - Александр Евгеньевич Чигаев
— Обрадовал. Так там все чисто. Этот негодяй меня раненого пытался добить, когда мы турок воевали.
— Да, слышал я все. Когда ты его начал душить, я рядом был. Ты в своей ярости меня и не заметил. И историю твою я знаю. Я все знаю, что в России происходит, и не только в России. Тебе быстрее надо из Италии выбираться, а лучше прямиком в Россию. Англичане не простят тебе этого. Они будут просить твою голову. Вот ты как раз мне сейчас и нужен. Есть дело у меня к тебе. Но, сначала тебя послушаю, зачем пожаловал?
— Тут такое дело Николай Александрович. Познакомился я с очаровательной девушкой. Нет, это не графиня, хотя и у графини есть свои прелести, я же вижу твою ехидную улыбку. Графиня в прошлом, пусть ее рогатый муж оберегает. Хотя, мне кажется, что он специально подкладывает ее в постель к мужчинам, зарабатывает на своей жене. Они-то графы, но денег у них меньше, чем у моего управляющего Акима. Моя девушка простая танцовщица, но поверь мне, таких женщин у меня ни когда в жизни не было. А ты знаешь, что знавал я женщин, слава Богу. Я готов лечь за неё на плаху.
— Ляжешь еще, не волнуйся. Ты к делу переходи, чего тянешь. Итак, понятно, что ради простой бабенки ты бы ко мне не пришел.
— Она согласна ехать со мной, но только если я заберу с собой и ее брата.
— Так забирай и всю ее семью, кто тебе мешает. Ты человек богатый и знатный. Я не вижу препятствий.
— Есть загвоздка одна. В розыске ее брат, найдут, повесят.
Облонский несколько изменился в лице.
— Вот скажи мне Семен Андреевич, по нашей старой дружбе и без обиняков. Почему ты все время сам лезешь в петлю? Ладно бы на войне, так ты и на гражданке все время лезешь на рожон. Зачем ты тут мне сказки рассказываешь. Да, их ищет вся полиция Италии. Как ты сказал братец, так он двух человек прирезал прямо на глазах сотен прохожих. Этих двоих восточных купцов охраняло больше десятка телохранителей. Он в дом забраться не смог, так он на площади, на них как зверюка кинулся. Полосонул ножом обоих, охрана и глазом моргнуть не успела, а он уже сбежал. Зачем тебе это надо?
— Так я уже тебе сказал, девушка красоты и цены необыкновенной. Поверь мне, она стоит того. Не поможешь, на прорыв пойду. Уложу всех, а в Россию ее увезу.
— Вот жжешь голова бесовская. И в это я верю. Ладно, есть идея. Заодно и родине послужишь. Главное братца ее спрятать, а на женщину с твоей милостью, кто обратит внимание. Повар мой Митька помер, сильно просился, что бы его в русской земле похоронили. Второй день в подвале у меня лежит. Хотел его с оказией отправить в Россию, так почта у меня сильно секретная. Боюсь, перехватят. Вот ты для этого мне и нужен. Мне тебя сам Бог послал. Митьку похороним тут, в Риме, он меня простит за это. Братца ейного в гробу в Россию повезешь. Будешь выпускать его по дороге, нужду справлять. Паспорт для девушки нужен, а у меня таковых не имеются. Сейчас я своего писаря позову, этот пройдоха все знает и все может. Он тебе назовет сумму, так ты ему ровно половину дай, значит, это как раз в два раза дороже, чем он сам уплатил. Вороват, но человек нужный и не заменимый в моем деле, потому и держу при себе. Ужом в любую щель пролезет и все вынюхает как легавая.
Посол позвонил в колокольчик. Вошел лакей.
— Ваську писаря мне сюда живо.
Семен подумал, что сейчас появится молодой человек с бегающими глазами и, наверняка рыжий, но появился человек среднего возраста, слегка лысоват и степенной наружности.
— Василий, ты у меня тут все знаешь. Нужен паспорт на женщину, лет двадцати. Желательно на графиню, баронессу или маркизу, тут пусть работает твое воображение. Сделать можешь?
— Трудно ваша светлость.
— Ты меня не понял Василий. Сделать сможешь, это означает, что бы через полчаса, максимум через час паспорт лежал у меня на столе, а то первым же обозом в Петербург отправлю. Будешь ножиком перья стряпчим чинить.
Василий исчез мгновенно, после таких слов начальника.
— Так, а теперь к делу Семен Андреевич.
Консул вынул из стола небольшой портфель.
— Вот дипломатическая почта, но это так, ерунда. Пусть читает, кто хочет, мне на это плевать. А вот это серьезные бумаги.
И он вынул конверт из нагрудного кармана.
— Тут письмо испанского короля, с моими комментариями. Что к чему, объяснять тебе не буду. Оно тебе и не к чему. Ты в большой политике темный человек. Тебе бы шашкой махать и кричать ура, а тут судьбы многих тысяч человек. Это письмо передашь лично канцлеру, на худой конец императрице. Почему говорю на худой конец императрице, так ей ни чего решать не надо, всю политику она отдала на откуп канцлеру, а тот хорошо знает свое дело. Душой и телом он за Россию. Если тебя убьют, то все равно, после своей смерти ты должен съесть или сжечь это письмо. Не подведи меня Семен Андреевич, хотя я думаю, что эти слова совершенно лишние. Я знаю тебя, и сомнений в тебе нет. Сколько человек тебя сопровождают в твоем турне?
— Два лакея. Зачем мне больше. Пока сам одеваюсь и раздеваюсь.
— Малова-то, хотя нам пышной помпезности и не нужно. Опальный человечек едет в Россию, кому он нужен. Внимание на тебя сильно не обратят.
А вот тут консул был не прав. За его домом следили и смотрели, кто приходит и кто уходит, но Облонский об этом еще не знал.
— Николай Александрович доставим почту в целости и сохранности, я головой ручаюсь. И зачем ты мне столько крови выпил-то из-за моей девушки. Я же понял, ты как меня увидел, сразу и решил меня в Россию отправить. Что я не прав?
— Прав, прав. Но и крови попить у тебя было нужно, это и есть дипломатия. Вроде ты просишь, а делаешь, что я велю. Документы пока останутся у меня. У тебя же кареты нет. Поедешь на моей карете в Россию, все вензеля сейчас велю снять
