Герман Воук - Марджори в поисках пути
— Может, он просто не создан для бизнеса, вот и все, — печально ответила Марджори. — Ноэль ставил шоу в «Южном ветре», получалось здорово. Большинство людей творческих не выносят бизнес.
— Тогда я мог бы задать вопрос: зачем же он в таком случае получал жалованье в «Парамаунте»? Хорошо, опустим это. Мардж, когда он действительно чего-то хочет, ему нет цены. У него настоящее чутье на фильмы, деловое чутье. Но этот извращенец строит из себя высокого артиста, я полагаю, для того, чтобы довести меня до инсульта. Если нужно проанализировать основные моменты сюжета, будь то мюзикл, роман, фарс, все что угодно, — с ним никто не сравнится. Он выискивает сюжет из какого-нибудь малоизвестного журнальчика, из тех, что можно набрать сотню за дюжину долларов, и больше весь год ничего не делает. Мы ставим серьезную картину, я объясняю это, даю ему аванс. Может быть, здесь таится моя ошибка? Но я испробовал все: я был грубым, и я был дружелюбным, я пытался не давить на него, и я пытался направлять его. Дьявол! Я только хотел его исправить. Ничего не помогло. Как был он бездельником, так и остался. То губы надувает, то улыбается вовсю. Сегодня на лету все схватывает, завтра — глупее последнего идиота. То шныряет, как ящерка, то ползет, как черепаха. То прямо огнем горит, то как лед холодный. Словом, такого ужасного парня я еще не встречал. Знаешь, Марджори, я человек упрямый, и мой принцип — доводить до конца все, за что берешься. Но тут я сломался. Все я перепробовал с этим Ноэлем Эрманом.
Ротмор отхлебнул кофе, зажег сигару и, сидя и пуская дым, стал разглядывать ее исподлобья. Казалось, он ждал от нее слов в оправдание. Но сказать ей было нечего. Она лихорадочно поглощала пищу, кивая головой Ротмору, и в этом было что-то паническое. Помолчав, Ротмор спросил:
— Что же все-таки ты об этом думаешь? Ты должна знать его лучше всех.
— Сэм, для меня он полная загадка, страшная тайна. И так — с того самого дня, когда мы познакомились.
— Может, я лезу не в свои дела, но тебе не приходило в голову, что он такой из-за тебя? Женщины подчас оказывают сильное влияние на работу мужчины.
Она повернулась лицом к Ротмору:
— Это не тот случай. Даю слово.
— Тогда, может быть, от него и в самом деле толку мало, как говорил он сам? Надо сказать, он был блестящим тому подтверждением.
— Что вы думаете о его песнях, Сэм, только честно?
— О песнях?
— Это то, что действительно интересовало его.
— Вообще, трудно определить, до каких высот дошел бы он как сочинитель и до каких — как исполнитель.
— Но всем известно: он и не собирался исполнять свои песни.
Ротмор пыхнул сигарой и произнес:
— Подумай сама. Ему уже за тридцать, композитор он крепкий, но, между нами, его песням — грош цена. Ноэль ни капли не похож на этих ребят из Брилл-Билдинг: они грубые, задвинутые и могут выдать один-единственный хит, на большее не способны. Это, конечно, не касается Джонни Мерсера, Коула Портера. Ноэль не такой, иначе это давно бы вылезло наружу. Если спросишь меня, как он пишет свои песни, — отвечу: кончиками пальцев. Он все так делает. В чем причина, я не знаю. Я не психоаналитик. Может быть, он так боится сфальшивить, что и не пытается влезть глубже, и этим себя утешает. Как мой брат. Он любимчик у матери. Я пробовал его в бизнесе четыре раза, но он так и не заработал ни одного честного доллара. Зато может насвистывать все мотивы из бетховенских квартетов. Мой брат Лео. Женат так и не был. Все вертелся вокруг музыкантов из филармонии.
Ротмор повернулся к официанту за счетом.
— Еще кофе, Марджори? Скажу тебе больше — у него был хит, в той самой «Луноликой». Эти неожиданные хиты, они, скорей всего, и погубили его. Если бы он провалился с треском, со временем он бы сконцентрировался. Но твой приятель принадлежит к тому типу людей, которым никогда не удастся потерпеть полное фиаско. Слишком он талантливый.
— Я все время твердила ему, что он обязан сконцентрироваться на чем-нибудь одном, — голос Марджори задрожал, — он не показывал свою музыкальную комедию «Принцесса Джонс»?
— Нет.
— Знаешь, Сэм, мне кажется, она замечательная, в самом деле. Просто удача. Я не пытаюсь оправдывать его, но… — И она рассказала о неудаче с продюсером Когелем.
— Это театральный бизнес, чего он хотел, — пожал плечами Ротмор, — нужно быть готовым к любым ударам. Ты говоришь, хорошее шоу? Вполне возможно: у него замечательные способности. — Ротмор перевел взгляд на Марджори. — Он много говорил о тебе, позволял себе подшучивать, он чертовски самолюбив, ты знаешь; но я сильно подозреваю, что он тебя любит. Ты его надежда, если он еще на что-то надеется.
— Просто ума не приложу, что с ним случилось? Сэм, мне нужно разыскать его.
Ротмор помог ей подняться.
— Мардж, я говорил тебе, что я упрямый? Так вот, если ты возьмешь с него обещание начать снова, и он действительно начнет, я забуду об этих маленьких каникулах и приму его обратно. Но он должен дать тебе слово! Иначе… — Ротмор развел руками. — Он симпатичный молодой человек, видит Бог, но сколько же иногда нужно сил, чтобы выпрямить погнутую иголку!
Когда они вышли на улицу, Ротмор сообщил:
— Ноэль должен мне некоторую сумму, не так уж много, но он обязался вернуть ее на неделе. Если это предмет его беспокойства, скажи, чтобы он не был таким ребенком и возвращался. Мы придумаем способ, как выплатить долг: скажем, каждую неделю буду вычитать с него пять долларов.
Последнее расстроило Марджори больше всего.
Окно у Ноэля было слегка приоткрыто внизу, а жалюзи подняты — это все, что Марджори смогла разглядеть с улицы. Она позвонила. К ее удивлению, внутри сразу же послышался шум, и дверь в прихожую распахнулась. Она поднялась по слабо освещенной лестнице, полная необъяснимых предчувствий. Словно в первый раз она ступила на этот продранный голубой линолеум на ступеньках; и еще этот сладковатый запах, идущий откуда-то снизу. Каждая деталь лестницы была четко прорисована. Вдоль по стене — лепнина в старом стиле; викторианская балюстрада, довольно грязная, потухший газовый рожок вверху, а ниже — простенькая лампочка, тускло освещавшая путь. Чтобы достигнуть конца лестницы, ей потребовалось некоторое усилие, она вздрагивала при каждом шорохе. Поднявшись, Марджори оказалась перед закрытой дверью. Она позвонила.
Появилась длинная девица в голубом халатике. Выглядела она довольно мило, но стояла спиной к окну, и дать ей окончательную оценку было затруднительно.
— Ого? — удивленно протянула девица. — А я ожидала мальчика из бакалеи.
Обе девушки оценивающе посмотрели друг на друга. Из ванной доносился шум воды. Совершенно спокойным и любезным тоном Марджори спросила:
