Наталия Орбенина - Сказочник
– Мне не нужны ваши капиталы, – медленно и отчетливо произнес сын. – Мне вообще более ничего от вас не надобно. Я не могу больше находиться в этом доме, видеть вас обоих. Вы погубили мою жизнь, а ведь я так верил вам обоим, так любил вас! А вы, мои родители, лишили меня всего! Любимой невесты, своей любви! Вы лишили меня семьи! Теперь и денег никаких не надо, на них счастья не купишь. Не купишь новых родителей. И любви! – Гриша захлебывался словами и слезами.
– Гриша, сынок, – у Тимофея от волнения перехватило голос.
Но Гриша стремительно выбежал из комнаты.
Тимофей в отчаянии огляделся вокруг. Жена без чувств лежала на диване, и вокруг, как ему померещилось, громоздились обломки их прежней счастливой жизни.
И все ради нее, ради Изабеллы, ради ее тела, ради ее шальных глаз. Огромная плата, непомерная цена. Но расчетливый купец в душе Толкушина уступил страстному любовнику.
Глава десятая
Маленькое сообщество по поиску счастья пришло в величайшее волнение, когда Соня Алтухова в первый раз получила приглашение от своей подруги и благодетельницы погостить в Петербурге. Незадолго до отъезда только и разговоров было, что о столице. И ведь нешуточное дело! Надо гардероб подобрать, чтобы не совсем провинциалкой выглядеть. Тут самое главное – не ошибиться с фасонами, не пошить случайно старомодного платья из завалящего журнала. А шляпки? Это просто головная боль! Матрена сбилась с ног, собирая любимицу в дорогу.
Подружки Калерия и Гликерия пребывали в нервозном возбуждении. Между собой они уже сто раз переговорили, как несказанно повезло Софье, как несправедливая судьба в лице необразованной миллионщицы обошла их персоны. Чем Софья лучше, они тоже могли бы давать уроки кому угодно!
Каждый день поодиночке или вместе они навещали подругу, чтобы узнать, как идут приготовления к отьезду. А как же иначе, ведь надобно надавать кучу полезных и бесполезных советов и наставлений. Как себя вести со столичными сердцеедами, как расставить сети и изловить богатого жениха, как произвести фурор в столичном обществе и свести всех с ума. Словом, все то, в чем милые дамы, со знанием дела поучавшие свою юную подругу, были совершенно беспомощны и несведущи.
– Ах, дорогая, как я вам завидую! – вполне искренне созналась директорская племянница. – Я мечтаю о столице, но дядюшка всегда так занят, так занят, что у него совершенно нет времени вывезти меня в Петербург.
При этом Гликерия, конечно, умолчала, что жалостливый дядя, стоически взвалив на себя ношу ее воспитания и содержания, категорически отказался тратиться на выезды и балы. Дома еще куда ни шло, но чтобы тратить деньги и ездить в столицу искать женихов? Увольте! Уж как-нибудь да сами образуются. И как Гликерия ни умоляла дядю, он был непреклонен, полагая, что и без того облагодетельствовал племянницу без меры, сделав, по сути, хозяйкой дома и наследницей.
– Я уверена, что если бы я хоть на минуточку там оказалась, я бы не упустила своего счастья! – продолжала вздыхать Гликерия.
– Ах, милая моя Гликерия! – засмеялась в ответ Софья. – Вас послушать, так все столичные женихи, молодые и старые, только того и ждут, как им на глаза попадутся барышни из провинциального городишки, и все они дружной толпой устремятся к нашим ногам! У них там почитай своих хватает!
– Как же, хватает! – Гликерия уперлась руками в крутые бока. – А Толкушин-то за невестой куда приехал из Петербурга? То-то! В наш Эн-ск!
– Ангелине просто повезло!
– Так почему же и другим не повезет? – искренне недоумевала Гликерия.
– Повезет, не повезет! Вы, дорогая моя Гликерия Евлампьевна, только и мыслите о женихах. Словно в столицу только затем и ехать нужно, как женихов искать, – покачала головой рассудительная Софья.
– Соня, помилуй, а зачем же туда ехать-то, как не за удачной партией?
– К красоте прикоснуться, к величию. К музыке, книгам, театру. К людям интересным. К тому же я еду в дом подруги, которая нуждается в моей помощи и поддержке.
– Ты, Соня, всегда точно не в себе. Только тебе судьба улыбнулась, а ты намерена по сторонам глазеть, по театрам ходить, книжки читать да о чужих заботах думать!
– Гликерия, но ведь молодые люди тоже ходят в театр!
– И прекрасно! Только нужно обратить на себя их внимание! Ну прощайте – с нетерпением будем ждать ваших подробных рассказов.
Вернувшись после рождественских каникул домой, Соня оказалась опять в центре всеобщего внимания. Вся гимназия гудела в ожидании описаний столичных приключений, дверь дома Алтуховой не закрывалась. Даже сам директор, встретив учительницу в широком коридоре, остановился и ласково поприветствовал:
– Надеюсь, милая Софья Алексеевна, вы хорошо провели праздничные дни в столице империи? – и, выслушав сбивчивый ответ, продолжил: – Вероятно, ваши впечатления не ограничились лицезрением архитектурных красот? Буду рад, если вы пойдете по стопам своей подруги госпожи Толкушиной и счастливо устроите судьбу за пределами нашего ничем не примечательного поселения.
Госпоже Вешняковой посчастливилось первой экзаменовать приятельницу. Некоторое время она слушала отчет о прогулках и красотах Петербурга, но вскоре нетерпеливо перебила Софью:
– Прекрасно, милочка. Все просто прекрасно! Но только я не пойму, отчего вы умалчиваете о своих новых знакомых?
Что было отвечать бедной Софье? Разумеется, хозяйка дома ввела подругу в круг своих друзей и приятелей, Софья на правах гостьи следовала за хозяевами по всем балам и визитам. Лица мелькали перед ее взором, кто-то представлялся, целовал руку, потом следующий, все смешалось в один блестящий вихрь. И только на мгновение память вырвала одно лицо. Яркие пронзительные глаза, полные странной боли, затаенного страдания. Резко очерченный рот, опущенные уголки губ, высокий лоб с небольшой залысиной. Нервные пальцы. Голос отстраненный, мягкий, глубокий.
– Нелидов, литератор.
Потом еще раз видела его у Толкушиных, но не посмела обратить на себя внимание. Он стоял спиной, к нему подошла высокая, очень худая темноволосая женщина и что-то говорила громким, ломким голосом. А потом долго смеялась – как-то неестественно, резко, неприятно.
– Кто эта дама? – поинтересовалась Софья у Ангелины Петровны.
– Это его жена, Саломея Берг. Примадонна театра, играет во всех его пьесах.
– Как интересно, – кивнула Соня. Хотя ей тут же стало совершенно неинтересно.
– Если хотите, дорогая, мы сходим с вами в театр именно на пьесу Нелидова. Как я знаю, он недавно стал сотрудничать с театром. Хотя с режиссером Рандлевским они знакомы давно, кажется даже с юности. Только Феликса Романовича в Петербурге долго не было, вроде бы он жил в Германии, вернулся на родину, поступил в «Белую ротонду» и женился на нашей приме.
