Мора Сигер - Однажды и навсегда
Им предстояло сделать еще очень много. Необходимо было подтянуть камень к выбранному месту, а затем и самое тяжкое — поставить его вертикально. Но преодолев такое огромное расстояние, потратив на него столько сил, люди имели полное право устроить праздник и немного отдохнуть.
Несмотря на то, что ее измученное тело, в изнеможении, лежало неподвижно на влажной земле, сердце билось радостно. Она была почти счастлива. Она понимала, что должна собраться с силами и встать. Уже многие вокруг нее начали подниматься. Но ее силы, казалось, иссякли полностью. Она закрыла глаза, жадно хватала пересохшим ртом воздух, вдыхая терпкие ароматы осенней земли.
Кто-то остановился рядом с ней, заслонив солнце. Тело сразу же ощутило прохладу тени, нежное дуновение ветерка. Послышался знакомый голос:
— Пойдем. — Она вздрогнула, открыла глаза и взглянула вверх, щурясь и заслонившись от света ладонью.
Он был на три лета старше ее. Не по годам высок, широкоплеч, с хорошо развитой мускулистой грудью настоящего воина. Иногда он принимал участие в совете старейшин. Ему дозволялось входить в их круг, слушать монотонные повествования. Они почему-то считали его ровней себе. У него были темно-каштановые волосы, стянутые на затылке кожаным шнурком. Бороду он носил короткую, постоянно подравнивая ее ножом. Глаза были голубые. От наружных уголков уже расходились тонкие морщинки, ведь он был человеком, привыкшим часто улыбаться. Как и другие мужчины, он носил тканые штаны до колен. На его икрах и на груди играли упругие мускулы. Он протянул ей жилистую руку. Ладонь была шершавой от мозолей. Ногти коротко подрезаны.
— Пойдем, — повторил он. — Неужели ты хочешь пропустить пиршество?
Ветер смешивал запахи, исходившие от осенней земли, и аромат жареного мяса. На изготовление веревок, которыми обвязывали глыбу, было забито много скота. Большая часть мяса была распластана топкими кусками, отбита и высушена про запас. Его будут есть, когда придет холодная и суровая зима.
Но уже брызжут соком на горячие угли громадные куски свежего мяса. Женщины поворачивают палки, на которые оно нанизано, чтобы прожаривалось равномерно.
Собрав последние силы, она поднялась. Вздохнула и заставила себя улыбнуться ему. Мельком взглянув на огромную каменную глыбу, прошептала:
— Мне почему-то не верилось, что мы сумеем ее поднять.
Он внимательно и слегка удивленно посмотрел на нее.
— Никогда не стоит поддаваться сомнениям. Возводить круги начали те, кто пришел в этот мир до нас. Разумеется, мы сумеем довершить их дело…
Она кивнула, попытавшись проникнуться его уверенностью. Но в душе все еще сомневалась. Повсюду она видела свидетельства того, что их предшественники были намного сильнее. Они, конечно же, не являлись племенем гигантов, о котором ходила молва. Однако, по всей видимости, были и не совсем обыкновенными обитателями этого мира. Они прикатили сюда не один камень, а многие десятки. К тому же, они изменили облик самой земли, соорудив огромные курганы и насыпи, которые тянутся через всю округу, постоянно напоминая о могуществе своих создателей.
Теперь клан стал значительно слабее. Тем не менее, им удалось передвинуть громадную глыбу, протащив ее через значительное расстояние с меловых холмов.
Камень был вырублен из груди самой земли. Вскоре его поставят совершенно прямо, точно в том месте, которое мудрейшие заранее выбрали для него. Его установят, чтобы умилостивить Великую Матерь и таким образом оградить племя от лишений и бедствий.
Она ощущала силу и тепло властной руки. Ростом она была ему лишь по плечо. Но это ей даже нравилось. Его нежная забота придавала уверенности. Даже несмотря на то, что она испытывала внутри странный трепет и жар. Минуло тринадцать лет с тех пор, как она появилась на свет в этом клане. Год назад в ее теле проснулась женщина. Ее обучением занялись серьезно. До сих пор на нее совершенно не обращали внимания юноши. Он был первым и, как она считала, несравненным. Они нашли свободное местечко у костра. Рядом со старейшинами сидела ее мать. Увидев их вместе, она ласково и ободряюще улыбнулась.
Осенние сумерки были долгими. К приходу ночи мясо хорошо прожарилось. Ее мать поднялась, держа в руке длинный острый нож. Под небом, окрашенным последними тусклыми лучами заката, звонко прозвучали слова благодарности. Древние слова давно исчезнувшего языка. Женщина отрезала от куска то, что принадлежало Великой Матери, и бросила в огонь. И принялась разрезать мясо на плоские длинные куски, укладывая их в миски и на деревянные дощечки. Дощечки и миски передавали по кругу, каждый брал себе столько, сколько мог съесть, пока все — от самого доблестного воина до самого маленького ребенка — не были накормлены. После этого по кругу пошли кувшины с пивом и сладким сидром, круглые лепешки, выпеченные на раскаленных камнях, глиняные миски с овощами и поздними ягодами.
Когда все насытились, мужчины снова взяли барабаны и принялись сопровождать монотонное пение стариков. Седой сгорбленный старик, чьи глаза все еще сверкали задором, поднялся и завел песнь о тех днях, когда люди бродили по земле в поисках лучших мест. Они, наконец-то, набрели на прекрасную долину. И там, мудрейшие из мудрейших услышали, что к ним взывает Великая Матерь. Она даровала им эту землю.
Здесь была в изобилии пресная вода, реки кишели рыбой, а леса — зверями. Ни один, даже самый неловкий охотник не возвращался домой без добычи. И люди построили здесь свои хижины. Исполняясь благодарности и благоговения, они принялись преображать эту землю. И это продолжалось и продолжается из поколения в поколение, вплоть до нынешнего времени.
Сидящие у костров подхватили песню. И каждый добавлял собственные куплеты. Ведь, чтобы знание не исчезло, оно было доступно многим из них. Само звучание этой песни давно стало частью ее сокровенного мира. Впервые она услышала ее появившись на свет из материнского чрева. Ей казалось, что она будет слышать эту песню даже тогда, когда дух отлетит от тела к Великой Матери.
У клана были и другие песни, и каждая из них прозвучала этой ночью в свой черед. Песни мужества и отваги, доблести воина и бесстрашия охотника. Песни открытий и любви, плодородия полей и женщин. Песни суровые и игривые, будоражащие и чувственные. Дети засыпали под их звучание, свернувшись калачиком возле родителей. Старики понимающе улыбались.
Ночь украсила небо звездной сверкающей россыпью. Парочки, словно тени, отступали от костров и растворялись во мраке. Усталость не отпускала ее, но возбужденная и взбудораженная этим праздничным костром и тем, что он был рядом, она не могла уснуть. В плечах, прорезанных веревками, пульсировала тупая боль. Он мягко положил руку ей на плечо, словно хотел ощутить и взять на себя часть ее боли. Она обернулась, их взгляды встретились. Все ее тело затрепетало, ее пронзило горячее и страстное желание.
