Джудит Росснер - Эммелина
На них уже падала тень фабричной стены – слов миссис Басс было больше не разобрать. Грохот стоял немыслимый и не только закладывал уши, но, казалось, проникал в легкие и в глаза и еще странным образом действовал на живот, вызывая что-то похожее то ли на чувство голода, то ли на тошноту. Миссис Басс приходилось легонько подталкивать Эммелину, так как та временами невольно застывала на месте.
Перед конторой – кирпичным домиком, стоявшим почти впритык к фабрике, беседовали трое мужчин. Один из них приветствовал миссис Басс, двое других не поздоровались. На миг Эммелине почудилось, что кивнувший – тот самый джентльмен, который сопровождал их фургон. Потом стало ясно, что она обозналась – и по той причине, что все лоуэллцы гораздо больше похожи один на другого, чем на кого-либо из живущих в Файетте. Переведя взгляд на высившееся перед ней здание фабрики, она увидела, что фасад украшен выбитой в граните надписью: КОРПОРАЦИЯ «САММЕР».
– Берегись! – крикнул кто-то, и в нескольких дюймах от Эммелины, остановившейся, как оказалось, на рельсах, прокатилась тележка, доверху нагруженная хлопком-сырцом. Двое рабочих толкали ее, и, скользя по железным рельсам, она въехала в ворота и сразу же скрылась в густой темноте, а рельсы – видно было – шли дальше и поворачивали за угол высокого дома, стоящего уже на берегу реки. Миссис Басс крепко взяла Эммелину за руку и, подтолкнув, ввела в здание.
И только теперь шум обрушился на нее во всей полноте. Снаружи он напоминал раскаты грома, но оказалось, гром этот состоит из набора различных звуков. Расколовшись на стук, лязг и скрежет, он стал так ужасающ, что мог, казалось, задавить все живое. Заткнув ладонями уши, она почувствовала, как слезы ручьями струятся из глаз, как странное ощущение в животе превращается в несомненную тошноту. «Сейчас меня вырвет!» – пронеслось в голове. Пол под ногами ходил ходуном, словно огромная вибрирующая машина. Единственным приводимым в движение внешней энергией механизмом, который она когда-либо видела, было вращающееся с помощью воды мельничное колесо. Здесь же какие-то люди все время запускали и останавливали машины, но как это им удавалось, было неясно. Что-то, не поддающееся объяснению, управляло их действиями, делало похожими на зловещее колдовство. И хотя словно в тумане мелькавшие перед глазами сцены вроде и не свидетельствовали об этом, ей не избавиться было от мысли, что все, кого она сейчас видит, вот-вот умрут.
Воздух был просто насыщен хлопковым пухом, так как именно здесь проводили очистку и превращали комки в волокна – чесали. Эммелина стояла довольно близко к ряду чесальных машин с устрашающе скрежетавшими металлическими зубцами. Слезы сами собой лились у нее по щекам, а кожа будто покрылась тонким слоем чешуек. (Ах, если бы только шум прекратился хоть на минуту! Тогда она быстро освоилась бы со всем остальным.) Проходы между чесальными машинами были так узки, что страшно было случайно попасть под зубцы. Сердце билось испуганно и неровно.
Еще ухудшила положение миссис Басс. Решительно потянув Эммелину за левую руку и тем самым открыв ее левое ухо, она оглушительно прокричала, что надо быть осторожной, не то попадешь в зубы «монстру». Услышав это, Эммелина почувствовала дикий страх, и ноги вдруг отказались служить. Она не упала, но полностью потеряла способность двигаться. Однако миссис Басс вновь ухватила ее за руку и, то подпихивая, то волоком, протащила сквозь все помещение к задней стене.
Там, возле окон, было совсем светло и в воздухе летало меньше хлопка. Высокий человек в черном костюме, склонившись над одной из волочильных машин, объяснял что-то приставленной к ней работнице, а та, казалось, все слышала, хотя Эммелине и непонятно было, как это ей удавалось. Машины, стоявшие вдоль окон, обслуживали девушки, а все остальные – мужчины. И все они, обращаясь друг к другу, вынуждены были кричать во весь голос.
– Мистер Бакстер, не хотите ли получить новую работницу? – прокричала миссис Басс, потянув Эммелину за руку, так что та поневоле должна была открыть ухо. – Я привела к вам очень хорошую девочку.
Мистер Бакстер глянул на Эммелину без улыбки, но по-доброму.
– Ей, конечно, найдется здесь дело, – прокричал он в ответ, и она не столько расслышала, сколько угадала слова. – Но в ткацких работницы еще нужнее.
– Я только что отвела им двух девушек, – крикнула миссис Басс, казалось страшно довольная разворотом событий.
– Что же, тогда все в порядке, – прокричал в ответ мистер Бакстер, умудряясь выглядеть так, словно говорит спокойно и тихо. – Беру вашу девочку на испытание.
Испытание! Слово привело Эммелину в ужас. Что, если она не выдержит испытания? А если и выдержит, как не оглохнуть в этом дьявольском шуме?
Миссис Басс вдруг куда-то делась, но Эммелина даже не заметила ее исчезновения. Мистер Бакстер подвел ее к конторке и записал в блокнот имя, место рождения и прочие данные. Работницы с интересом поглядывали на нее, но она старалась смотреть на одного только мистера Бакстера. Шум досаждал уже меньше. Он был по-прежнему оглушительным, но глаза перестали слезиться, и пропал страх, что в любую минуту желудок не выдержит – и выбросит все съеденное за завтраком.
К мистеру Бакстеру подошли с разговором, и, ожидая, пока он освободится, она осмотрелась. Туман, застилавший глаза, наконец-то рассеялся, и стало отчетливо видно, столько тут разнообразнейших «монстров». Будь она даже хоть как-то знакома прежде с машинами, этот зал удивил бы ее и потряс. Кроме волочилен, здесь были джины – станки, с помощью зубчатых колес извлекавшие семена и шелуху из плотных комков хлопка; колотильни и отбивалки, делавшие хлопок воздушнее и легче; трепальные машины – они наматывали волокно на бобины.
Следующую стадию обработки выполняли кардочесалки; с них вычесанный хлопок поступал на волочильни, где все волокна вытягивали в одном направлении и связывали во что-то вроде пучков. Еще две машины скручивали волокна «пучков», пропуская их через «ушко» и создавая, таким образом, заготовки, пригодные для отправки в прядильню. Полученную пряжу шлихтовали и обрабатывали загустителями, а потом в ткацких наконец превращали в ткань.
Мистер Бакстер тронул ее за плечо. Она вздрогнула. Слова по-прежнему тонули в шуме, и она долго не понимала, что он старается подвести ее к одной из волочильных машин.
– Пока ты ученица, будешь получать пятьдесят пять центов в неделю. Это сверх платы за стол и жилье, – кричал он. – Получка в субботу, перед тридцатым каждого месяца.
Ни денег, ни дня, когда она их получит, она себе и представить не могла. Через месяц… Это звучало как «через годы». Кроме того, она не очень ориентировалась в числах. Какое число сегодня? Кажется, первая неделя декабря. Но и в этом она не совсем уверена. Мистер Бакстер подвел ее к первой с краю машине и познакомил с работавшей на ней девушкой – Софи Хопкинс. Софи была маленькая, с блестящими живыми глазами и отличалась от всех, казалось по одному образцу скроенных, деловито-спокойных, уверенных в себе девушек Лоуэлла, которых Эммелина видела за завтраком, тем лишь, что заплетала волосы в косы и укладывала их крендельком.
