Рексанна Бекнел - Роза Черного Меча
Но все это не имело никакого значения для Розалинды. Он был вором и убийцей, но в то же время — по странной прихоти судьбы — единственным человеком, способным ей помочь. В ее власти спасти ему жизнь. Отплатит ли он ей добром за добро? Ответ на этот вопрос она и хотела прочесть, взглянув ему в глаза.
Но в этих глазах полыхала такая ярость, что Розалинда невольно отшатнулась. Он с радостью придушил бы ее, подумала Розалинда, не в силах отвести от него взгляд, в котором читалось все — и страх, и надежда, и отчаяние… Потом он заговорил, хотя его речь скорее напоминала тихое угрожающее рычание:
— Сгиньте, мадам. Мне не нравятся ваши игры!
А речь у него правильная, и все зубы целы, непроизвольно отметила Розалинда. Она резко тряхнула головой, стараясь сосредоточиться на более насущных делах.
— Это не игра, — тихо, но настойчиво возразила она.
Но узник только недоверчиво приподнял прямые брови:
— Тогда что? Что за блажь такая — искать мужа у виселицы…
— Ну что, тебе этот человек пришелся по вкусу? Черный Меч? — поторопил ее мэр с ответом, не решаясь, однако, подходить слишком близко. — Знаешь, ты могла бы выбрать и кого-нибудь другого, более покладистого.
Толпа покатилась со смеху, а мэр замолчал, чтобы принять еще глоток горячительного из меха.
— Я хочу его, — твердо заявила Розалинда, вглядываясь в человека, о котором знала только то, что его прозвище — Черный Меч.
Она искала в его лице хоть какой-то знак, который подтвердил бы, что она приняла правильное решение, хоть какое-то основание верить, что она не предала себя в руки самого дьявола. Но на лице несговорчивого гиганта, твердом, как гранит, застыло то же непреклонное выражение, как и в ту минуту, когда он сам шагнул к подготовленной для него виселице. Неужели он предпочитает виселицу женитьбе на ней, в растерянности спрашивала себя Розалинда. Неужели он настолько потерян для этого мира, что сам готов идти навстречу смерти?
Но если он умрет, то и ее с Кливом ждет верная смерть!
Тогда в Розалинде вспыхнул гнев, страстное негодование против всего, что уготовила ей судьба, но больше всего — против этого ужасного человека.
— Я выбираю тебя! — сверкая глазами, в бешенстве процедила она. Не давая ему времени опомниться, Розалинда вцепилась в его грязную тунику, сжав ткань в маленьком кулачке. — У тебя нет другого выхода. Кроме смерти, конечно… — Слова застряли у Розалинды в горле, когда она встретила взгляд его холодных, бесцветных глаз.
Между ними словно искра проскочила — его самолюбие и злость сшиблись с ее гордостью и гневом. Жар его тела едва не обжигал ей пальцы сквозь ткань туники, которую она не выпускала. Она бы и рада была метнуться прочь от него, оградить себя от этого бешеного изгоя, от этого исчадия ада, но на чаше весов лежала ее собственная жизнь. И вопреки инстинктивному желанию бежать она бестрепетно выдержала его взгляд, источающий ледяную ярость.
И мужчина уступил, хотя не было произнесено ни слова. Розалинда сама затруднилась бы сказать, как он дал ей это почувствовать. Он стоял все в той же напряженной позе. Выражение лица не смягчилось ни на йоту. Но что-то изменилось в глазах. Может быть, какое-то мерцание. Иной свет.
Но на Розалинду снизошло мгновенное и безоговорочное облегчение, словно в эту долю секунды он каким-то непостижимым образом уже спас ей жизнь. Она разжала кулак и перевела дух; сама того не сознавая, она даже не вздохнула ни разу, пока длился их безмолвный поединок.
Мэр подошел к ним вплотную, толпа свистела и топала от нетерпения, но Розалинда ничего не замечала. Она не отрываясь смотрела в лицо человека, стоящего перед ней. Только теперь она разглядела, что его глаза, казавшиеся ей ледяными и бесцветными, в действительности имеют необычно чистый серый цвет.
4
— Они желают вкусить блаженство брака! — громогласно объявил
Мэр, обращаясь к людям, сгрудившимся около виселицы. — Блаженство брака!
В ответ на это заявление вся площадь взвыла так, что Розалинда
Заткнула уши, боясь оглохнуть. В этом вопле не было ничего человеческого — так воют голодные волки. Обуреваемая противоречивыми чувствами — страхом и облегчением, тревогой и надеждой, — Розалинда стояла перед безумствующей толпой.
— Обручить их! Обручить их! — неслось со всех сторон. Однако к этим воплям тут же примешались другие:
— Повесить их! Повесить их!
В конце концов вопли сторонников обеих потех слились в единый адский хор, и Розалинде уже чудилось, что оба приговора в равной мере относятся к ней самой.
— Обручить!..
— Повесить!..
В смятении она обернулась к человеку, которого только что избрала себе в мужья, но его угрюмое лицо не принесло утешения. Он лишь отчужденно посмотрел на свою невесту и снова устремил взгляд за горизонт.
На мгновение Розалинду охватил страх, что вместо спасения она нашла свою погибель: орава перепившихся горожан могла с такой же готовностью повесить ее вместе с Черным Мечом, как и лицезреть их свадьбу. Она попробовала было обратиться к мэру в надежде на его помощь, но тот снова присосался к меху, отчего исступление толпы еще больше возросло.
Розалинда снова повернулась к беснующейся толпе, но сразу же отшатнулась, потому что какой-то ражий гуляка, потерявший всякий человеческий облик, с плотоядным блеском в глазах навалился на по-мост и попытался схватить ее за лодыжку. В его руках оказался лишь клок от подола, но этого рывка хватило, чтобы Розалинда покачнулась и потеряла равновесие. Она бы упала на помост, если бы не налетела на огромный литой торс своего жениха, и это помогло ей удержаться на ногах. Но только тогда, когда Черный Меч с самым угрожающим видом шагнул в сторону пьянчуги, который все еще пытался дотянуться до ее юбки, тот отпрянул в неподдельном страхе.
Не раздумывая, Розалинда укрылась за спиной своего избранника, так что его исполинская фигура оказалась между ней и толпой. Даже связанный, Черный Меч, похоже, способен был внушить уважение любому, кто вздумает к нему приблизиться. Но его выпад по отношению к распустившему руки пьянчуге произвел на разбушевавшуюся толпу самое неожиданное впечатление.
— Смотри-ка, никак он ревнует?
— Да он уже обхаживает девчонку!
И мало-помалу в хоре голосов возобладало одно слово: обручить. Откуда-то, как по волшебству, появилось кресло, и мэр приказал поставить его у края эшафота. Затем он кивком подозвал Розалинду к себе.
— Как твое имя, девица? — спросил мэр заплетающимся языком, возложив руку на ее плечо.
Розалинда перевела взгляд с мэра на громадную фигуру Черного Меча, затем на толпу вокруг эшафота, которая слегка притихла: всем было интересно, какие слова будут говориться на помосте.
