Шэна Эйби - Роза на зимнем ветру
«Прекрасно, – подумала Соланж, – пускай себе присмотрятся хорошенько». Девушка расправила ноющие от усталости плечи и приняла холодно-презрительный вид, но руки ее, спрятанные в тяжелых складках юбки, стиснулись в кулачки.
За спиной громко фыркнул серый жеребец Редмонда, дернул головой, вырвав поводья, и заржал, взвившись на дыбы. Копыта его промелькнули над самой головой Соланж.
Она лишь оглянулась, но не двинулась с места. Секунду спустя конь опустил копыта на землю, и юный паж бросился ловить поводья. Жеребец присмирел, фыркнул, и облачко теплого пара долетело до Соланж.
Позади послышался шум, и девушка снова повернулась к толпе. Люди снова обрели дар речи и оживленно переговаривались, показывая пальцами в сторону Соланж, словно за ее спиной стоял сам дьявол.
Редмонд шагнул к супруге.
– Ты испугалась, ангел мой? – спросил он, крепко сжав ее плечи.
– Нет, – ответила Соланж.
– Ну, конечно же, испугалась, – с упреком возразил он. – Я отведу тебя в дом, чтобы ты могла прийти в себя.
И он быстро повел девушку к дверям мимо шептавшихся зевак. Перед Соланж мелькали незнакомые лица. Потом все эти люди двинулись за ними в замок. Грубые плиты двора сменились под ногами девушки гладким мрамором. Крепко сжав ее плечи, Редмонд провел Соланж через огромную нижнюю залу к лестнице, которая вела наверх. В полумраке она успела заметить множество красочных гобеленов, двери с литыми чугунными засова ми, рыцарские доспехи.
– Милорд, не могли бы вы идти помедленней? Я едва дышу.
Вместо ответа граф подхватил Соланж на руки. Она едва успела подобрать юбки.
Изгибы винтовой лестницы заметно сузились, а это означало, что сейчас они уже поднялись в башню. Тем не менее, граф шел дальше, покуда не остановился в самом конце лестницы, перед чуть приоткрытой дверью. Он толкнул ее ногой и с Соланж на руках перешагнул порог.
Поставив девушку почти посередине круглой комнаты, Редмонд отступил на шаг, словно любуясь ею, как неким ценным предметом обстановки. После подъема по лестнице он тяжело дышал.
– О, да! – пробормотал граф со странным смешком, не сводя глаз с Соланж.
Она стояла неподвижно, предчувствуя неведомую опасность. Окинув взглядом комнату, Соланж не увидела ничего примечательного, кроме голых стен, и не могла понять странного поведения графа. Что-то такое было в выражении его лица, что Соланж похолодела от неизъяснимого ужаса и омерзения, как тогда, во время свадьбы. Граф молчал и пристально глядел на нее.
Соланж нервно прикоснулась рукой к горлу.
– Милорд?..
– Мое имя, – произнес он своим сладкозвучным голосом, – Стефан.
– Я, наверное, могла бы...
– Повтори!
Соланж судорожно сглотнула.
– Стефан...
– Еще.
– Стефан. Мне кажется...
– Я так долго ждал тебя, Соланж!
Тревога все нарастала, мысли путались. Она неотрывно смотрела, как шевелятся его губы, но не понимала произнесенных ими слов. Соланж прижала руку ко лбу. Ее вдруг охватил нестерпимый жар, хотя в комнате не было очага. Во рту невыносимо пересохло.
– Сейчас отдыхай, Соланж. Отдыхай, а потом тебя приготовят к нынешней ночи. Этой ночью, Соланж, я приду к тебе. Понимаешь? Понимаешь, что я говорю, Соланж?
Всякий раз, когда Редмонд произносил ее имя, в ней что-то обрывалось и терялось чувство времени. Она вдруг оказалась на огромной кровати под балдахином, хотя совершенно не помнила, как попала сюда.
– Скажи мне, Соланж, ты счастлива? Ты хочешь провести нынешнюю ночь вместе со мной?
Она попыталась заговорить, но не нашла сил вымол вить хоть слово. Глаза слипались.
– Соланж, – повторил Редмонд, и мир опять закружился в водовороте.
– Да, – прошептала она, готовая на все, только бы он замолчал.
– Хорошо. Теперь спи.
Соланж скользнула в груду теплых одеял, и вихрь не бытия поглотил ее, унося в мир видений. Ее закружил водоворот голосов и лиц, знакомых и незнакомых. Адара, старая служанка, смотрела насмешливо и презрительно. Голова серого жеребца, отделенная от тела, ухмылялась, и ухмылка эта была ужасна.
Беспомощная, как сухой листок на ветру, Соланж пыталась кричать, протягивала к ним руки, но они протекали меж пальцев, точно вода. Она не могла остановить их безостановочное кружение. Леди Маргарет, леди Элспет, отцовская свита и челядь, все, кого она знала когда-то, кружили перед ней и смеялись, смеялись, смеялись...
Там был и Дэймон. Он не смеялся. Он что-то говорил Соланж, но чужой смех заглушал его слова. Соланж потянулась к нему.
– Что ты хочешь мне сказать? – кричала она. – Что?!
Но Дэймон все бормотал что-то, и Соланж не могла расслышать его. Но она должна, должна была расслышать. Ведь это был Дэймон, и он хотел сообщить ей нечто чрезвычайно важное. Он уже кричал, и от этого крика голос его изменился, волосы вдруг стали светлеть, удлиняться, подбородок обрастал рыжеватой бородой.
Дэймон, и в то же время не Дэймон, все кричал, а Соланж рыдала оттого, что никак не могла его понять. Головы других вытянулись, обрели черты чудовищ. Рты их зияли, точно бездонные черные дыры...
И вдруг этот призрачный хор утих.
– Проснись! – услышала она голос. И Соланж, закричав, проснулась. Она была одна в круглой комнате.
– Хвала милосердию божьему! – едва слышно прошептала девушка и дрожащими руками кое-как высвободилась из душных объятий перин.
Чтобы не упасть, ей сначала пришлось ухватиться за кроватный столбик, но миг спустя она уже решительно шагнула к двери. Она не знала, куда идет – только бы подальше от этой проклятой комнаты...
Дверь не открывалась.
Она вновь подергала дверную ручку, вначале робко, затем с яростью, но дверь, вероятно, была заперта снаружи. Соланж нагнулась и посмотрела в замочную скважину. Там была непроглядная тьма.
И тут девушка обратила внимание на странную форму чугунной дверной ручки. Она была сделана в виде какого-то рогатого зверя. Сначала ей показалось, что это корова или олень, но она ошиблась. Это была горгулья – жуткая, отвратительная, с глазами навыкате и рогами, прикрепленными к дверной филенке. Изогнутое тело твари образовывало изгиб ручки, чешуйчатые крылья смыкались под рогами.
Но самым жутким было ее лицо, почти что человеческое... только из него росли две когтистые руки, которые запихивали в пасть человеческую жертву.
Соланж отпрянула, задыхаясь от омерзения. Как только Редмонд позволил приделать такую пакость к двери, тем более к двери ее комнаты? Она отряхнула руки, словно хотела избавиться от прикосновения к отвратительной ручке.
Потом Соланж осмотрела комнату и с удивлением отметила, что в ней не было окон! На стенах висели гобелены с изображениями луны, солнца, сцен охоты, пиршеств, а также каких-то странных религиозных церемоний. На всех гобеленах без исключения были красным и белым вышиты диковинные существа – сражающиеся драконы, грифоны и еще какие-то неведомые твари.
