Лиза Клейпас - Любовник леди Софии
— Желаю удачи, — сочувственно произнесла София и посмотрела ему вслед, пока он шел через внутренний двор по направлению к карцеру.
День клонился к вечеру, и страсти в толпе за железной решеткой ворот накалились до предела. Посмотрев на протестующих в окно, София заметила в руках у кое-кого из них дубинки. Кроме того, посреди улицы горели костры — вместо дров для них кто-то позаботился принести старую мебель. Из расположенного напротив паба под названием «Бурый медведь» принесли спиртное, и теперь ярые сторонники Ника Джентри предавались возлияниям. К ужасу Софии, не обошлось дело и без погромов — в соседних домах были разбиты окна, а кое-кто из самых рьяных буянов колотил кулаками и дубинками в двери, требуя, чтобы их пустили внутрь.
С наступлением темноты толпа стала поистине неуправляемой. В дом номер четыре пришел Эрнест и строго-настрого велел Софии и прислуге не высовывать наружу даже носа. Тем временем полицейские попытаются разогнать хулиганов. Если же их усилия окажутся безуспешными, придется звать на подмогу солдат.
— Не волнуйся, — испуганно произнесла Элиза, сама бледная как полотно. — Полиция утихомирит буянов. Думаю, нам нет резона переживать за свою безопасность.
— А где сэр Росс? — спросила София у Эрнеста, пытаясь оставаться внешне спокойной, хотя всякий раз, как за окном раздавались крики неистовствующей толпы, у нее все холодело внутри.
— Все еще в карцере, допрашивает Джентри, — ответил Эрнест. — Он говорит, что лучше сначала всадит в этого Джентри пулю и лишь потом отдаст толпе.
С этими словами парнишка бросился назад к соседнему зданию. София вернулась к окну. Из-за ограды в их сторону летели бутылки и камни.
— Нет, это просто безобразие! — воскликнула она. — Или сэр Росс не видит, что там творится? Еще немного, и они не оставят от дома камня на камне.
В следующее мгновение в окно влетел тяжелый камень. На пол посыпались мелкие осколки. Три женщины едва успели отскочить в стороны.
— Боже правый! — вырвалось у Элизы.
— Господь небесный, спаси нас! — взвизгнула Люси, вся бледная от испуга. — Что нам делать?
— Держаться подальше от окна, — произнесла София довольно резко. — А я пока схожу в карцер.
Снаружи стоял рев беснующейся толпы, в воздухе пахло дымом. И хотя пока никому еще не удалось перелезть через железную ограду, София заметила, что поверх голов уже передают приставную лестницу. Подняв юбки, она бросилась через весь двор и, поднажав плечом, открыла дверь в карцер.
Лестница у нее под ногами вела в кромешную темень. Чувствуя под ногами осклизлые камни, София осторожно спустилась по ней. Стены тоже позеленели от плесени, в воздухе стоял какой-то неприятный, острый запах, скорее всего мочи.
Откуда-то снизу до нее донеслись мужские голоса, среди которых она различила и голос Росса. Двигаясь на неяркий свет, что виднелся в самом низу лестницы, София обнаружила узкий коридор, в который выходили зарешеченные двери подземных камер. В трех горел свет, отбрасывая на пол тень решетки. В дальнем конце карцера рядом с забранным решеткой воздуховодом, выходившим на уровень тротуара, стояли стол и несколько стульев, Рев толпы проникал с улицы в это подземелье.
София увидела обоих сыщиков, сэра Росса и высокого, хорошо одетого человека, который как ни в чем не бывало развалился на стуле рядом с вытяжной трубой. Одним плечом он прислонился к стене, руки глубоко засунул в карманы пальто. Наверное, это и есть Ник Джентри, подумала София. Еще до того, как она успела рассмотреть его лицо, сэр Росс повернулся и в несколько шагов преодолел разделявшее их расстояние.
— Что вам здесь нужно? — гневно рявкнул он на нее, и София содрогнулась.
Несмотря на царивший в карцере холод, Кэннон был без сюртука, и София смогла рассмотреть сквозь тонкое полотно рубашки его могучие мускулистые плечи и руки. Ворот рубашки был расстегнут, открывая взору завитки темных волос на груди. Взгляд Софии медленно переместился на его лицо — оно было свирепым и суровым, серые глаза пылали гневом.
— Я же сказал вам, чтобы вы не смели приходить сюда! — набросился он на нее. И хотя он еще не сорвался на крик, голос его дрожал от ярости.
— Прошу простить меня, но я хотела сообщить вам, что…
— Когда я говорю вам, что вы не имеете права что-то делать, то вы обязаны подчиниться, что бы ни случилось. Вы меня поняли?
— Да, мой хозяин и повелитель, — язвительно ответила София, почувствовав, что вот-вот взорвется от злости. — Тем не менее считаю своим долгом сообщить вам, что толпа вот-вот прорвется к дому номер четыре. Констебли больше не могут сдерживать ее натиск. Там уже начали бить окна. И если вы не вызовете на подмогу солдат, боюсь, как бы дело не кончилось погромом и поджогом.
— Сейер, — обратился Росс к одному из сыщиков, — идите посмотрите, что там творится снаружи. И если того требует ситуация, пошлите за конной полицией. — Затем он вновь посмотрел на Софию: — А вы… вы немедленно ступайте наверх и оставайтесь внутри, пока от меня не поступит иных распоряжений.
Задетая резким тоном, каким он с ней разговаривал, София кивнула и как можно быстрее вышла из карцера.
Как только она покинула подземелье, Ник Джентри, смотревший до этого куда-то сквозь решетку вытяжной трубы, обернулся назад.
— Экая славная штучка, — прокомментировал он, судя по всему, имея в виду Софию, — и давно ты нанял ее чистить тебе медные шишечки? Знаешь, Кэннон, как только она тебе надоест, я с удовольствием возьму ее себе.
Росс был неплохо знаком с уличным жаргоном и знал, что означает это выражение. Оно подразумевало кровать с медными шишками и тот род занятий между мужчиной и женщиной, который мог происходить на ней. Обычно издевки со стороны заключенных почти не задевали Росса. Однако на этот раз он едва сдержался, чтобы не дать волю охватившей его ярости. Язвительное замечание, которое Ник Джентри отпустил в адрес Софии, словно она была обычной уличной девкой, моментально разбудило в нем зверя.
— Или ты сам закроешь эту дырку, что находится посереди не твоего лица, — прорычал он, — или я помогу тебе это сделать.
Джентри ухмыльнулся, явно довольный тем, что сумел задеть главного судью за живое.
— Вы сегодня только тем и занимались, что пытались меня разговорить, и вот теперь хотите, чтобы я закрыл свою коробочку?
Ник Джентри был хорошо одет и, что удивительно, молод. А еще он был на редкость хорош собой — темноволосый и голубоглазый, с приятной улыбкой. Его выговор, хотя и не аристократический, был тем не менее куда более изысканным, нежели у простого кокни. Если не прислушиваться внимательно, его можно было принять за одного из многочисленных богатых повес, что прожигали жизнь за карточным столом или волочились за юбками, поджидая, когда же наконец подойдет их очередь на наследство. Однако было в его лице нечто такое, что выдавало в нем дитя лондонских улиц, — некий холодный блеск в глазах, который моментально лишал его улыбку тепла и притягательности. Очевидно, в прошлом Ник Джентри усвоил один суровый урок: жизнь — это борьба, победителем в которой выходит сильнейший. И он вознамерился побеждать, причем играл, презирая любые писаные и неписаные правила. «Честность», «справедливость», «милосердие» — этих понятий для него не существовало. У Росса с трудом укладывалось в голове, что такой жестокий негодяй, как Джентри, сумел заручиться поддержкой огромного количества народа.
