Анна Бартон - Секреты леди
Лорд Билтмор посмотрел в указанном направлении и сочувственно кивнул.
– Это мисс Луиза Ситон. Действительно, она выглядит крайне испуганной. Прошу меня извинить: попробую ее развлечь.
– Да, конечно. Это будет очень учтиво с вашей стороны, – с готовностью отозвалась Дафна.
Лорд Билтмор удалился, а спустя мгновение Оливия судорожно вздохнула.
– Что случилось? – встревожилась Роуз.
– Не что, а кто, – драматичным шепотом пояснила Оливия. – Здесь мисс Старлинг. Идет к нам.
По залу плыла ослепительная блондинка, словно только что сошедшая со страниц последнего номера модного журнала «Ледиз мэгэзин». Роскошное платье из розового шифона подчеркивало белизну кожи, а стройную шею украшало жемчужное ожерелье.
Дафна заставила себя улыбнуться, однако улыбка получилась натянутой и холодной. До этого вечера неприятных встреч с мисс Старлинг успешно удавалось избегать: злопамятной Дафна себя не считала, но до сих пор не могла простить красавице упорные попытки разрушить репутацию Аннабел.
– Добрый вечер, мисс Ханикот. Давно не видела ни вас, ни вашу печально знаменитую сестру. Где же новоиспеченная герцогиня? – с наигранной невинностью заговорила мисс Старлинг. – Надеюсь, ее светлость не заболела? Замужество должно пойти на пользу.
Дафна метнула на соперницу непримиримо острый взгляд.
– Уверяю вас, что так оно и есть.
– Лорд Фоксберн! – с восторженным придыханием воскликнула мисс Старлинг. – Какая приятная встреча! – Она протянула руку в белоснежной лайковой перчатке, и граф вежливо поклонился. – Признаюсь, шокирована: вы рядом с мисс Ханикот и ее подругами?
Глаза графа опасно сверкнули.
– И почему же это обстоятельство подействовало на вас именно таким образом?
Красавица неестественно рассмеялась.
– Семейство Ханикот вряд ли можно считать достойной компанией. Вам известно, в какой части города они жили еще несколько месяцев назад? Приличные молодые барышни не должны обитать в нищете. Впрочем, вряд ли дурные манеры можно считать их виной. Бедность всегда порождает аморальность.
Лорд Фоксберн слегка побледнел и произнес сдержанным, но убийственно холодным голосом:
– Дурные манеры проявляете только вы, мисс Старлинг. Думаю, вам лучше уйти. Разговор с нами способен запятнать вашу кристально чистую репутацию.
– Спасибо за заботу. Мне нужно спросить у вас совета, но прежде хочу предостеречь леди Оливию и леди Роуз. – Она наклонилась к девушкам. – Не позволяйте сестрам Ханикот одурачивать себя жалостливыми историями и приятным обхождением. Обе полагают, что высокое положение защищает от скандалов и позора. Поверьте, у ловких лицемерок есть секреты – темные, безобразные, – и со временем все они раскроются.
Розово-зеленые стены покачнулись и начали угрожающе смыкаться. Мисс Старлинг не могла знать ни о вымогательстве, которым когда-то занималась Аннабел, ни о портретах… конечно, если не видела их собственными глазами.
– Желаю хорошего вечера, мисс Старлинг. – Лорд Фоксберн встал перед мисс Ханикот, как будто хотел закрыть собой от дальнейших оскорблений.
Дафна с трудом сдерживала слезы. Вечер оправдал самые страшные ожидания. Она посмотрела в первый ряд: к счастью, мама непринужденно беседовала с леди Бонвилл. Кое-кто из гостей поглядывал с любопытством, но в целом перепалка прошла незамеченной.
Роуз крепко сжала руку.
– Дыши глубже и не думай ни о мисс Старлинг, ни о нелепых оскорблениях. Ничего плохого она сделать не сможет.
Оливия презрительно фыркнула.
– Не обращай внимания на желчную стерву. Она просто дико ревнует, потому что своим появлением в свете ты сразу сбила с нее спесь. Эта кукла привыкла быть самой красивой из молодых леди, а теперь потеряла преимущество. Ты выглядишь восхитительно.
– Даже сравнивать нечего, – подтвердила Роуз.
Странно. Дафна совсем не считала себя красавицей, а сейчас к тому же чувствовала себя опустошенной и раздавленной, как выброшенная на берег раковина.
Самое ужасное заключалось в том, что тирада мисс Старлинг звучала кошмарно, но в то же время во многом соответствовала правде. Если всплывет постыдное поведение Дафны, пострадают все, кого она любит, а особенно Роуз и Оливия – дорогие подруги, уже ставшие едва ли не сестрами. Очень хотелось немедленно скрыться, уехать, но внезапное исчезновение лишь привлекло бы нездоровое внимание.
– Концерт начнется с минуты на минуту, – объявил лорд Фоксберн и, обращаясь к Роуз и Оливии, добавил: – Наслаждайтесь исполнением, а я тем временем провожу мисс Ханикот на террасу.
Роуз выпрямилась.
– Только если Дафна того хочет.
– Очень хочу, – подтвердила та. Свежий воздух и несколько мгновений вдали от толпы казались спасением.
Граф схватил ее за руку и заставил встать.
– Терраса вон там.
Им пришлось двигаться против потока гостей, спешивших занять места. Лорд Фоксберн шел первым и уверенно прокладывал путь, словно корабль, разрезающий океанские волны. Оказавшись на улице, он не выпустил руку спутницы, а повел в дальний угол большой, вымощенной плитами террасы. Прикосновение теплых пальцев успокаивало, дарило уверенность и еще какое-то новое, непонятное чувство. А от ладони по руке поднимались горячие волны – наверное, потому, что он был таким… таким… сильным и мужественным. Легкая тень щетины на подбородке, хищный взгляд синих глаз, решительность и смелость в поступках. Граф всегда говорил то, что думал, а делал то, что считал нужным. И никогда не извинялся.
Разумеется, самоуверенное поведение нередко бесило. Но сейчас, когда граф властно сжимал ладонь, невозможно было думать ни о чем другом, кроме надежного тепла и неоспоримой мужской привлекательности.
Вечер выдался теплым, и все же, по сравнению с духотой гостиной, воздух казался восхитительно свежим. Фонари по периметру террасы мерцали волшебным светом, а из сада доносился аромат роз, смешанный с густым запахом плодородной земли.
Лорд Фоксберн подвел мисс Ханикот к небольшой мраморной скамье – гладкой и прохладной даже сквозь несколько слоев атласа и крепа.
Дафна повернулась к спутнику, всем своим существом чувствуя его близость. Глаза оказались на уровне шейного платка; чтобы встретиться с графом взглядом, пришлось слегка приподнять голову. Губы графа были плотно сжаты, а веки полуопущены. Лицо трудно было назвать сердитым, скучающим или заинтересованным, и все же каждое из этих выражений оставило заметный отпечаток.
