Барбара Картленд - Месть лорда Равенскара
Между тем сэр Харвей стремился так или иначе избавиться от обузы, освободиться из «когтей Кэрил», но никак не мог придумать подходящего способа.
Однако сегодня, направляясь в Уимблдон, он выбросил из головы все мысли о Кэрил и изо всех сил изображал перед нордом Уиндовером приятного собеседника. Обычно тихий и спокойный человек, лорд Уиндовер имен одну, но непобедимую страсть: бывая в Лондоне, он все время проводин за карточным стоном. Его всегда с радостью принимали в Карптон-Хаусе, а принц Уэльский часто гостил у него в Беркшире.
Разговор по пути в Уимблдон, естественно, шел о предстоящем поединке. Бомбардир Том Бард, протеже виконта Гарсона, должен был сражаться с Джебом Солтом, чемпионом графства.
— Лично я ставлю на Барда, — заявил лорд Уиндовер. — Гарсон знает толк в боксерах, к тому же эти чемпионы слишком высокого о себе мнения и подозреваю, не всегда заслуженно.
— Думаю, вы правы, — ответил сэр Харвей, — пожалуй, я присоединюсь к вам.
Когда они добрались до Уимблдона, поле, на котором должен был проходить матч, уже было готово к приему многочисленных зрителей, и телеги и тюки с сеном расставлены в должном порядке по кругу. Здесь были друзья виконта Гарсона, блиставшие изяществом и светским лоском. Они все ставили на Барда. А вот местные дворяне и окрестные жители явно болели за Солта.
Лорд Уиндовер бросил поводья кучеру, и они с сэром Харвеем присоединились к другим господам, сидевшим на тюках сена вокруг ринга.
Едва они успели устроиться, как поединок начался. Сразу стало ясно, что бомбардиру придется сражаться изо всех сил и легкой победы здесь не будет. Действительно, прошел целый час, пока бомбардир, истекающий кровью и едва стоящий от усталости на ногах, из последних сил послал Джеба Солта в нокаут.
— Отличный матч! Выдающийся поединок! — раздавались отовсюду голоса.
Виконт Гарсон вручил победителю кошелек с золотом. Но и Джебу Солту, хоть он и проиграл, тоже кое-что перепало в благодарность за прекрасное зрелище.
— Поздравляю вас. Гарсон! — радостно произнес лорд Уиндовер.
— Спасибо, спасибо, — ответил довольный виконт, — но мы обязательно должны отпраздновать это событие. Поужинаете со мной сегодня? Я устраиваю небольшой прием.
— С удовольствием, — согласился лорд Уиндовер.
А потом, к радости и удивлению сэра Харвея, виконт небрежно бросил:
— Присоединяйтесь к нам, Уичболд, если, конечно, у вас не занят сегодняшний вечер.
— Сочту за честь, — поспешно отозвался сэр Харвей.
От подобного приглашения отказываться было невозможно! Ведь раньше и сам виконт, и все его друзья вели себя так, словно и не знали о существовании Харвея Уичболда на белом свете. И вот сегодня его пригласили на ужин, который может стать поворотной точкой в его жизни!
— Где собираемся? — поинтересовался лорд Уиндовер.
— В фамильном мавзолее на Парк-Лейн. Родитель сейчас в деревне, и весь дом в моем полном распоряжении.
— В половине восьмого? — не унимался лорд Уиндовер.
— Да, в семь тридцать, — ответил виконт, — только не вздумайте опаздывать. Должен прийти Бруммель, а он терпеть не может ждать, когда же подадут еду.
Сэр Харвей не верил своим ушам. Мало того, что виконт пригласил его на ужин в кругу самых близких друзей, — это и так огромная удача! Но среди гостей будет сам Красавчик Бруммель, а значит, та цель, которая казалась уже почти неуловимой, будет наконец достигнута!
Красавчик Бруммель прославился не только как законодатель моды, он был самым важным, самым влиятельным человеком во всем высшем свете. Успех или неудача любого приема в огромной степени зависели от его присутствия. И все потому, что его имя было непосредственно связано с принцем Уэльским, который навещал его каждое утро, чтобы послушать очередные новости и сплетни, а также посмотреть его наряды. Те, кто ненавидел высокомерие Бруммеля, следили за ним с завистью, ревностью и лютой злобой. Он занимал в обществе особое место, и сбросить его с этой вершины было практически невозможно.
Сэр Харвей стремился лишь к тому, чтобы где-нибудь встретиться с Красавчиком Бруммелем, а потом этим хвастаться. На большее он и не рассчитывал.
Конечно, видел он его достаточно часто, но только издалека. Не восхищаться этим человеком было просто невозможно, ведь он был воплощением того идеального образа, которому стремились подражать все остальные.
Сэр Харвей всегда помнил строки из письма, полученного его матерью от знакомой, когда Джордж Бруммель только появился в свете.
«Природа щедро одарила этого очаровательного молодого человека. Рост у него, как у Аполлона, а телосложение изумительное! Голова его практически идеальной формы, лицо продолговатое, кожа матово-белая, удивительно высокий лоб.
По выражению лица видно, что этот человек, безусловно, умен и ироничен. Он обладает превосходным чувством юмора. У него чудный голос незабываемо мягкого тембра» — так писала эта дама.
Корреспондентка леди Уичболд нисколько не преувеличивала. Все эти слова были правдой, а многие люди считали его веселым и добрым человеком. И он был неизменно предан тем, кого считал своими друзьями.
Честно говоря, сэра Харвея мало интересовали приятели Красавчика Бруммеля. Для него важно было самому заручиться его дружеским расположением.
Он очень хотел познакомиться с этим человеком, он мечтал об этом, даже молился. И вот наконец долгожданная возможность представилась!
Они вернулись в Лондон довольно поздно. Времени до назначенного срока оставалось немного, так что лорду Уиндоверу и сэру Харвею пришлось поторопиться, чтобы не опоздать на ужин в доме виконта.
— Я заеду за вами, — сказал лорд Уиндовер, высаживая своего попутчика из экипажа на Керзон-стрит.
Еще одна удача! Ведь лорд Уиндовер знает, что у сэра Харвея есть собственный выезд.
Сэр Харвей торопливо поднялся по ступенькам, вошел в дом, и тут началось! Он зычно кликнул камердинера и, перескакивая через ступеньки, помчался к себе. Перед ним стояла чрезвычайно сложная задача — выбрать, что надеть, приличествующее случаю. Он всегда уделял своему гардеробу значительное внимание и истратил на наряды целое состояние, а слуга все содержал в порядке наглаженным и готовым к употреблению. Оставалось только решить, какой именно из длиннополых сюртуков лучше всего подходит для сегодняшнего вечера и какой муслиновый платок следует повязать на шею.
Сэр Харвей вовремя вспомнил, что Красавчик Бруммель всегда был противником развязного и показушного хвастовства, жеманных манер вигов1 и нарочитой грубости лондонских щеголей. Этот сторонник хорошего вкуса и умеренности частенько говаривал:
