Сари Робинс - Что надеть для обольщения
Дженел нахмурилась:
– Я по-прежнему не в восторге от твоей затеи, Эдвина. Скорее всего, твой план чреват опасностями. Прежде всего для тебя и для твоей репутации.
Дженел никогда не упускала случая поспорить по любому поводу и постоянно вставляла ей палки в колеса, не желая смириться с тем фактом, что Эдвина занимает пост президента общества, в то время как такая заслуженная особа, как она, исполняет обязанности вице-президента. Главным аргументом в пользу того, что Эдвина не подходит на должность президента, был ее возраст – всего двадцать три года. По мнению Дженел, руководитель должен быть старше. Но к несчастью для Дженел, остальные члены общества не поддерживали ее мнение.
– Я ценю твою заботу, Дженел, – ответила Эдвина, заставляя себя не забывать о том, что Дженел приходится нелегко. Ее муж, лорд Бланкетт, больше интересовался своими лошадьми, чем женой, и большую часть времени проводил, подыскивая будущих победителей кубка Дерби. Дочь Дженел жила далеко и редко отвечала на письма матери. Сын был печально известен в Лондоне как заядлый картежник, кутила и любитель горячительных напитков. – Но моя репутация – это только мое дело, и я сама могу о ней позаботиться.
Дженел погрозила ей пальчиком:
– А репутация твоей семьи? И в частности, твоего батюшки?
Эдвина отвернулась к огню, стараясь не обращать внимания на чувство вины, охватившее ее. Она заставила себя вспомнить, с каким презрением отец с ней обращался. Он постоянно бранил ее за то, что она имела наглость открыть женский клуб, и с подчеркнутой издевкой высмеивал благотворительную деятельность, которой она занималась.
Когда же она начала возражать против повторного брака, отец назвал ее ловкой плутовкой, которая охотится за мужем. Охотится за мужем! Что за чушь!
Эдвина гордо расправила плечи и снова повернулась к Дженел:
– Мой отец уехал и в ближайшие несколько месяцев не вернется. К тому времени, когда до него дойдут какие-либо слухи, все уже давно закончится.
И обручение с виконтом Белвудом не состоится, подумала она.
Темноволосая красавица миссис Люси Томас с круглыми печальными глазами нацарапала записку на листочке бумаги. Менее года назад после тяжелой изнурительной болезни у нее умер муж. Когда ее лежащий на смертном одре супруг потерял дар речи, она необъяснимым образом тоже утратила способность говорить. Люси обычно тихо сидела в сторонке и слушала и время от времени общалась с дамами при помощи записок. На первый взгляд можно было решить, что она писала что-то действительно заслуживающее внимания. Однако чаще всего в записках был всякий вздор, вроде вопроса, понравился ли ее новый модный гребешок для волос.
Эдвина подошла и прочла вслух записку Люси:
– «Кто он?» – Она улыбнулась: – Вопрос по существу, Люси. Это мистер Прескотт Дивейн.
– Мистер Дивейн?! – с негодованием воскликнула Дженел. – Ради всего святого, он же все равно что мальчик по вызову!
– Некоторые могут поспорить с тем, что быть милым и очаровательным компаньоном на балах, вечеринках, пикниках и других светских мероприятиях для кого-то является родом занятий, – возразила ей Джинни. Ее бледно-голубые глаза загорелись. Розовощекая матрона очень любила оспаривать чьи-нибудь доводы, независимо от того, что она сама думала на этот счет. – По крайней мере дама сохраняет полный контроль за своими средствами и за условиями взаимоотношений. У нее появляется неотразимый сопровождающий – вот и все.
Дженел укоризненно покачала головой:
– Любая договоренность, при которой один человек использует другого, является оппортунистической и аморальной. А этот мужчина не кто иной, как паразит.
– Он просто сопровождающий, – поправила ее Эдвина. – Можно подумать, что он – любовник! Он же не спит с женщинами ради материальной выгоды. – Хотя Эдвина не могла не признать, что список любовниц Прескотта весьма внушителен, и от этого у нее почему-то засосало под ложечкой.
– Он прослыл настоящим распутником…
Эдвина скрестила руки на груди, стараясь не обращать внимания на то, как у нее вспыхнули щеки.
– Насколько я слышала, барышни сами вешаются ему на шею, а не наоборот. А разве можно осуждать мужчину за то, что он не отказывается от плотских утех, которые дамы сами ему предлагают?
Джинни поджала губы и посмотрела томно и мечтательно.
– Однажды я знавала одного профессионала сопровождающего. Он был такой миленький, и у него были очень большие руки…
– Да-да, насколько я знаю, насчет рук у тебя – пунктик, – прыснула со смеху Дженел. – Может быть, именно поэтому ты и попала в затруднительную ситуацию.
– Дженел! – воскликнула Эдвина, заметив с тревогой, что в глазах Джинни промелькнула обида.
Люси замахала своей запиской, и Эдвина обрадовалась возможности перевести разговор на другую тему.
– Люси права. Я должна сообщить вам, почему мистер Дивейн – именно тот человек, который нам нужен.
– Нам… – В глазах у Джинни заблестели слезы. – Когда я прочла первое письмо шантажиста, я подумала, что моя жизнь кончена. Я не могла допустить, чтобы Джудит узнала правду. И если бы кто-нибудь узнал обо мне и Жераре… В этом случае жених Джудит, вне всяких сомнений, разорвал бы помолвку и мы с Джуди… стали бы изгоями. Моя дочь никогда бы мне этого не простила. И я сама ни за что не смогла бы себя простить!
Джинни грустно улыбнулась.
– Но ты дала мне надежду, Эдвина. Надежду на то, что мы сможем со всем этим справиться. Может быть, я слишком наивна? – Прикрыв рот рукой, она пробормотала: – Надо же, как меня угораздило попасть в такую переделку?!
Эдвина схватила ее за руку:
– Мы все очень хорошо рассчитали, Джинни. Мистер Дивейн поможет нам выяснить, кто этот человек, найдет его, выведет на чистую воду, а затем вернет твои письма Жерару Вальмону…
– Так, значит, теперь ты превратилась в жалкую квартирную воровку? – съязвила Дженел.
Эдвина бросила на Дженел ледяной взгляд:
– Эту акцию нельзя назвать воровством. Это акт справедливого возмездия.
– Воровством называется сам процесс. И не важно, чью собственность украли.
Люси махала запиской и нетерпеливо стучала кулаком по столу. Пусть безутешная вдова утратила дар речи, но она знала, как заставить других прислушаться к ней, когда она этого хотела.
Эдвина должна была признать, что в высшем обществе обсуждение любого вопроса сводилось к тривиальным упражнениям в ораторском искусстве. Более того, прения только замедляли решение вопросов. Она прочла вслух записку Люси:
– «Расскажи, какие у Дивейна руки». Сейчас не время для шуток, Люси. – Эдвина отложила листок в сторону.