Эми Фетцер - Невеста рыцаря
Ему пришлось ее оттолкнуть. Пришлось. Он не хотел. Шинид была девочкой, а он пытался стать мужчиной, завоевать право называться рыцарем. Он знал, что поступал жестоко, но он не мог жить той жизнью, какой хотел, потому что этот младенец в платье путался у него под ногами. Он не сожалел о том, как поступил с ней тогда, и сейчас не начал затевать все заново, повторял он себе, и все же… И все тот день, когда он положил конец ее назойливости, стал последним днем, когда она говорила с ним как с другом.
Де Клер подошел к нему и прошептал:
— Что бы вы там ни решили, будь осторожен с сердцем моей дочери, Коннал. Она сильна духом, но и ранима, как всякая женщина. А может, даже больше других.
У Коннала были причины в этом сомневаться, ибо он представить себе не мог, что могло бы пробить ее непоколебимое упрямство, лишенное всякого здравомыслия и человеческой логики.
— Но и власти у нее куда больше, чем у всякой женщины, милорд.
— Король приказал мне взять ирландскую невесту, Коннал, — со спокойной мудростью глядя на молодого собеседника, сказал Рэймонд. — Но я выбрал себе женщину по сердцу. — Он взглянул на Фиону и улыбнулся. — И я даю такое же право Шинид. — Коннал изумленно округлил глаза. — У меня на то есть причина. Когда я…
— Рэймонд, не надо! — перебила мужа Фиона, схватив его за руку.
Рэймонд поцеловал жену в лоб.
— Я доверяю ему, — прошептал он. — И потому, что король приказал им пожениться, он имеет право знать.
Коннал, нахмурившись, переводил взгляд с Фионы на Рэймонда. Страх липкой волной прокатился у него по спине. Он никогда не видел Фиону такой: виноватой и несчастной. Как будто что-то давнее, глубоко спрятанное, прорвалось наружу обидой и болью.
Она покачала головой:
— Не надо, милый, это очень личное, ты же знаешь.
Рэймонд кивнул и, обратившись к Конналу, загадочно произнес:
— Когда я выбирал за свою дочь, я сделал плохой выбор.
Коннал нахмурился. Что хотел сказать этим Рэймонд?
Что она была обручена? С кем? Что она любила кого-то? И почему она сейчас не замужем? По лицу Фионы было видно, что она сердится на мужа за то, что тот проговорился. Интересно, при каких обстоятельствах была разорвана эта помолвка? Коннал испытал странное чувство — нечто вроде ревности — и сам себе удивился. Рэймонд чуть подался вперед:
— Я говорю об этом лишь для того, чтобы ты знал: если она решит не выходить за тебя, я отправлю ее в надежное место, а с королем разберусь сам.
Она этого не допустит. Коннал был в этом уверен, и обсуждать тут было нечего. Как много раз до этого, она будет стоять на своем, но и отвечать за все будет сама. Он не может позволить ей страдать из-за собственного упрямства. Неповиновение приказу короля могло привести только к несчастью: король лишится надежной опоры, она погибнет, сопротивляясь воле монарха, или погибнет ее отец, а Коннал подпишет себе смертный приговор.
Гейлерон опять возник рядом. Он попросил прощения за то, что вмешивается в разговор, и Коннал резко обернулся к нему. Еще до того, как Гейлерон поднял руку, Коннал увидел, что его люди с интересом смотрят куда-то вверх.
Коннал скользнул взглядом по каменной лестнице, и то, что он там увидел, заставило его изумленно раскрыть рот.
— Ты хоть что-нибудь подобное в жизни видел? — шепнул ему Гейлерон.
Коннал молча покачал головой, онемев от восхищения.
По лестнице спускалась Шинид — сама красота и достоинство. Что ж, все верно, ведь в ней текла кровь вождей клана. Он теперь не мог поверить, что она и та разъяренная фурия, с какой ему пришлось иметь дело несколько минут назад, одна и та же женщина. Она излучала спокойствие и горделивую уверенность. В платье темно-синего бархата, она воплощала собой власть. Через плечо к бедру тянулись широкие полосы ткани — они символизировали клан О'Доннелов и дюжину других ирландских кланов. Красные, голубые, зеленые — они радугой сияли на ее платье.
«Ричард, — мысленно прошептал Коннал, — смотри, ты отправил меня воевать. Ибо победить ее одну будет труднее, чем победить дюжину ирландских лордов».
И вот взгляды их встретились. Она помедлила на последней ступеньке и улыбнулась женственно и нежно.
И эта улыбка была так удивительна и так неожиданна, что напоминала стрелу, нечаянно угодившую в сердце.
И в этот момент Коннал принял решение. Он станет сражаться с этой женщиной. За нее. За право обладать ею. За мир для Ирландии. За мир, что она принесет в его душу. Но никогда, сказал он себе, он не отдаст ей своего сердца.
Глава 5
Шинид затаила дыхание.
Коннал раздевал ее взглядом. Если бы он действительно мог видеть ее под одеждой, то заметил бы, что она горит от желания. Взгляд его был как капкан — она не могла пошевелиться, не замечала того, что все присутствующие смотрят на нее, а ее родители, Фиона и Рэймонд, переглядываются с легкой улыбкой. Она видела лишь Коннала.
Того самого ирландского рыцаря, что явился к ней, чтобы заявить на нее свои права.
Нет, с жестокой ясностью вдруг пронеслось у нее в голове, не на нее, а на ее земли и армии, которые давно уже хочет заполучить король. И ради своего короля Коннал готов был пожертвовать собой, а она должна была стать жертвенным алтарем.
«О Матерь Божья! Зачем ты создала его таким красивым? Неприступным. Надменным». Она смотрела на него теперь не как на юнца, только-только посвященного в рыцари, а как на мужчину, покрытого боевыми шрамами и закаленного в битвах. Умудренного жизнью. Она не могла представить себе, какого рода опыт выковал его, теперешнего. Что делает с человеком постоянная близость смерти? Хотела бы она это знать…
Она сделала последний шаг вниз, и Коннал шагнул ей навстречу. Но люди Коннала уже окружили ее. Улыбки, поклоны, шутки. Шинид весело улыбалась, но от нее не укрылось то, что среди людей Коннала было немало таких, кто не посчитал нужным даже поздороваться с ней. Итак, она уже стала причиной раскола в недавно дружных рядах армии Пендрагона. «Он припомнит мне это», — подумала она.
Шинид скользнула взглядом по толпе гостей. Странного вида мужчина, стоявший справа от нее, привлек ее внимание. Он раздвинул плечом тех, кто стоял возле нее, и рыцари Коннала послушно расступились, пропуская его вперед. Он был могуч, широк в плечах и высок. Лицо этого человека производило неизгладимое впечатление. Вытатуированные на смуглой коже черные полосы делали его лицо похожим на маску. Голову его венчал тюрбан, а одежда скорее служила для украшения, нежели для защиты от холода. Манжеты и ворот рубахи из желтого шелка были украшены затейливой вышивкой, широкие шаровары ниспадали свободными складками, нависая над лодыжками. За широкий шелковый пояс был заткнут целый арсенал. Из всех присутствующих лишь он один имел при себе оружие. Шинид встретилась с ним взглядом. Глаза у незнакомца были черны, как южная ночь, а взгляд тяжел и неприветлив. Он так пристально ее разглядывал, что она не очень удивилась бы, если бы он вдруг подошел и посмотрел на ее зубы.
