Мэри Блейни - Поцелуй возлюбленного
– Крысы могут забираться наверх, – сказала она ему в спину.
– Мыши тоже могут забираться, но они нас не побеспокоят.
– Откуда вы знаете?
– Я положил немного сыра для них и сделал это как можно дальше от нас.
Его голос был несколько приглушен одеялом. Оливия подняла ноги на кровать и придвинулась к нему чуть поближе.
– Им потребуется целая ночь, чтобы выцарапать сыр из того места, куда я его затолкал. Вы, Лолли, единственная причина того, что мы до сих пор не спим.
– Вы уже согрелись? – Она улыбнулась в темноте. – Вы можете занять эту сторону, если хотите. – У нее замерзли ноги, но она сидела без движения, ожидая его ответа. Однако отвечать он не собирался, если не считать ответом последовавшее легкое похрапывание. Значит, то, чего ей хотелось больше всего, он не даст. Успокаивающее объятие. Или что-то сверх того.
Сколько раз гувернантка говорила ей, что близость женщины может разбудить в мужчине желание, и женщина не сможет ему в этом отказать.
Оливия выслушивала гувернантку и соблюдала осторожность, но никогда раньше она не оказывалась в столь интимной ситуации.
Ее горничная продолжала мысль гувернантки. Кендалл утверждала, что Оливия не знает, что такое самоконтроль.
Это неправда. Когда у нее возникала хорошая идея, она не видела необходимости увиливать. Она была способна распознать дурные идеи, бросая язвительные реплики по адресу одного из братьев, когда братья слишком ей досаждали. Так что самоконтроль для нее был привычен.
Конечно, пока что не было возможности это проверить. Все относились к ней как к очень хорошему другу. Было бы здорово, если бы однажды кто-нибудь, какой-нибудь мужчина, нашел ее – тут она долго подбирала слово – скажем, желанной. Настолько желанной, что, несмотря на свое умение владеть собой, не смог бы устоять перед ней.
Веки у нее стали тяжелыми, словно на них положили какой-то груз, и Оливия закрыла глаза. Она сделала глубокий вдох и решила отдаться сну.
– Спокойной ночи, мистер Гаррет.
Мгновенно возникло ощущение мешковины на лице и рук, сжимающих ей горло. Воспоминание было настолько ярким и реальным, что Оливия вздрогнула и тут же открыла глаза. Она повернула лицо к очагу, хотя ей так хотелось увидеть другое. Увидеть, как руки мистера Гаррета обнимают ее.
Она не разрыдалась вслух, но не смогла унять слез, которые беззвучно катились по ее щекам, а также тяжелых вздохов, которые были похожи на беззвучные рыдания.
– Скажите, – раздался голос из темноты, и она почувствовала, что Майкл поворачивается, чтобы видеть ее. – Скажите, почему вы плачете?
Оливия повернулась на спину.
– Как только я закрываю глаза, приходят воспоминания.
– Скажите, что вы вспоминаете.
Она вытерла глаза. «Пожалуйста, дотронься до меня, это так ужасно – чувствовать себя такой одинокой». То ли он понял сам, то ли прочитал ее мысли, но так или иначе он погладил ее по голове и заключил ее ладонь в свою. Это было всего лишь прикосновение, но оно было успокаивающим, ласковым и чувственным, словно поцелуй.
– Они набросили мешок мне на голову и швырнули на пол экипажа. Мешок был страшно грубым, он вонял плесенью и гнилью. Отдельные нитки лезли мне в нос, и мне было трудно дышать.
Оливия судорожно втянула в себя воздух и некоторое время молчала, стараясь не разрыдаться. Он гладил ее по ладони и терпеливо ждал продолжения.
– У меня начался зуд во всем теле. Темнота была полная. Я ничего не видела. Оставалось лишь потерять сознание. – Она повернула голову и посмотрела Майклу в глаза. – Вот такое я чувствительное и хилое существо. Если бы я не потеряла сознание, может, мне удалось бы выпрыгнуть из экипажа.
Мистер Гаррет приподнялся на локте настолько неожиданно, что это напугало ее.
– Вы вовсе не хилое существо, Лолли. Вы сильная и находчивая девушка. Вы выжили. Вы сбежали. Вы живы.
Он сказал именно те слова, которые она хотела услышать, в которых она нуждалась. Она была жива. Разве это не достаточное утешение?
– Рядом с вами на полу пистолет. Троя даст нам знать, если кто-то приблизится. Я нахожусь между вами и тем, кто может вломиться в дверь. Я убью их раньше, чем они к вам подойдут.
Оливия глубоко вздохнула. Желание рыдать прошло.
Она была измученной, но не усталой. Она повернулась к нему так, что их тела разделяли какие-то шесть дюймов. Она ощущала его тепло.
– Вы можете меня обнять?
Глава 10
– Нет. – Он закрыл глаза. – Это слишком большая просьба, дорогая девочка.
– Мы находимся в жалкой лачуге. Моя репутация окончательно испорчена. Неужели я не могу пожелать, чтобы меня обняли, чтобы я почувствовала себя в безопасности? – Ощутить щекой его тепло. Или прижаться всем своим телом к его телу.
– Просто это неразумно.
Оливия отвернулась, уязвленная его благоразумной рассудительностью, и расплакалась. Она сотрясалась от рыданий, которые были порождены не только болью, но и гневом.
Его руки легли ей на спину, и Оливия повернулась в его сторону.
– Нет, останьтесь в прежнем положении. И без того слишком большое искушение.
Искушение или нет, но было почти приятно лежать вот так, как сейчас. Она подняла его руку и поцеловала ее, затем улыбнулась, когда он поцеловал ее в голову.
– Мы можем делать все, что захотим, – сказала она полусонно. – Теперь ничто не имеет значения. Все будут считать, что я окончательно пала.
Он потер ей плечо, что должно было расслабить ее, но даже через шерсть шинели она ощущала силу его пальцев. Ей хотелось придвинуться к нему ближе, но она боялась, что он остановит ее либо отодвинется.
– Правда всегда имеет значение, Лолли.
– Что толку, если никто в нее не верит?
Он перестал растирать ее плечо.
– Мы будем знать правду. Я обещаю, что доставлю вас домой в целости и сохранности. – Он поцеловал ее в шею. – Я держу свое слово.
Гаррет отпустил ее и откинулся на спину.
– Вы понятия не имеете, что говорят люди. Не надо думать самое худшее, и во имя всего святого мы не станем делать то, что может ухудшить правду.
Она тоже легла на спину.
– Хорошо.
– Если вы не можете уснуть, вспомните какой-нибудь приятный случай из детства и расскажите мне его.
– Вы так делали в армии?
– Нет, то, что я хотел забыть, я складывал в ящик, рыл глубокую яму и закапывал. Вы, конечно, понимаете, что все это я проделывал мысленно.
– Это походило на закапывание мертвых? – спросила она, повернувшись, чтобы увидеть хотя бы отчасти его лицо.
– В точности. – Он не повернулся к ней, продолжая говорить: – Я чувствовал боль и потому старался освободиться от нее.
У Лолли настолько сжалось сердце, что стало трудно дышать. Потолок – это самое удобное место, куда можно устремить взгляд, когда тяжко на душе. Интересно, он смотрел на ту же часть потолка, что и она? Туда, где на балке виднелась большая трещина?
