Барбара Картленд - От ненависти до любви
— Я езжу верхом почти всю свою жизнь, ваша светлость.
— В таком случае я прикажу, чтобы вас проводили в конюшни, и вы сможете прокатиться с Фелисити, — сказал граф. — Но если мои лошади покажутся вам слишком резвыми, не бойтесь отказаться.
— Это вряд ли, ваша светлость, — улыбнулась Атейла.
Она вышла из библиотеки, готовая петь и танцевать от радости.
Она остается! По крайней мере ближайшее время она может быть спокойна. Ей не придется голодать или умолять графа, чтобы тот дал ей хоть немного денег, пока она не найдет своих родственников. Атейла старалась не думать, насколько оскорбительно это было бы, особенно после его грубостей.
«Он ужасный человек!»— подумала она.
Но все же у нее хватило ума, чтобы с ним справиться!
Атейла была так возбуждена, что поспешила к конюшням, забыв даже надеть шляпу. Только когда она нашла Фелисити, она поймала на себе неодобрительный взгляд дворецкого и подумала про себя, что никакая гувернантка, конечно, не вышла бы из замка, не позаботившись о своем костюме.
Но великолепные лошади графа заставили ее забыть обо всем. Атейла с трудом верила, что ей позволено ездить верхом на таких красавцах.
Неожиданно ей пришла в голову ужасная мысль: вдруг среди вещей графини нет костюма для прогулок верхом. Она почувствовала такое разочарование, как будто с небес свалилась на землю. Как ни старалась Атейла убедить себя, что подходящее платье обязательно найдется, окончательно успокоиться она все-таки не могла.
Они осмотрели каждую лошадь в конюшне, было уже время обеда, и Атейла с Фелисити вернулись в замок. Оказалось, что их багаж уже перенесли в детскую, их комнаты были готовы принять своих хозяев.
Эти комнаты находились на третьем этаже. Атейла смутно помнила, что когда-то, когда они гостили у бабушки с дедушкой, спала в подобной комнате. Она вспомнила, и как мама описывала ее детскую.
Здесь, в замке, в этой комнате была высокая решетка перед камином, ширма защищала кровать ребенка от сквозняка, а огромный кукольный дом сразу привел в восторг Фелисити. Захлебываясь от радости, она сказала, что помнит его. Кукол было множество: голландские, фарфоровые, тряпичные и плюшевый мишка, немного постарше и поменьше, чем тот, которого Фелисити привезла с собой.
Две горничные под руководством миссис Брайерклифф распаковывали багаж, и Атейла обрадовалась, обнаружив среди вещей Фелисити несколько теплых платьев, подходящих для английской погоды. Правда, их надо было удлинить или расставить в поясе, но миссис Брайерклифф сказала, что в замке постоянно работает портниха, которая этим займется. Горничные достали еще пальто, и не одно, но Атейла все же попросила миссис Брайерклифф развести поярче огонь в камине, что и было сделано незамедлительно.
Кроватка Фелисити была очень мила, с муслиновым пологом в оборках и с бронзовыми украшениями. Кровать Атейлы в соседней комнате тоже была украшена бронзовыми завитушками.
— Эти кровати выбрали ее светлость перед рождением его светлости, — сказала миссис Брайерклифф. — Да, кстати, мисс Линдсей, я вспомнила, что ее светлость будет ждать леди Фелисити перед ленчем.
— Ее светлость? — удивленно переспросила Атейла.
— Его светлость не сказал вам, что его бабушка, вдова, леди Ротуэлл, живет здесь?
— Значит, это прабабушка леди Фелисити?
— Да, мисс Линдсей.
— Я понятия об этом не имела. Да и девочка мне ничего об этом не говорила.
— Я думаю, она забыла, мисс, — сказала миссис Брайерклифф. — Ее светлость очень стара, не исключено, что она сильно поразит вас. Но, как мы часто говорим между собой, не та собака злая, что лает, а та, что кусает. Хотя на всех молодых горничных она наводит страх.
Атейла удивилась, что никто раньше не рассказал ей о пожилой леди, которая живет в замке.
Она только успела переодеться, как в комнату вошла служанка и сообщила, что ее светлость ожидает леди Фелисити и мисс Линдсей у себя в спальне, причем немедленно.
— Сейчас ты пойдешь повидаться со своей прабабушкой, дорогая, — сказала Атейла Фелисити. — Ты помнишь ее?
Фелисити наклонила головку и задумалась.
— Бабушка, — словно припоминая что-то, сказала она, — да, я помню. Из-за нее плакала мама.
Это прозвучало не слишком ободряюще, поэтому Атейла поспешила сказать:
— Она очень хочет тебя видеть. Всегда лучше забыть все плохое, что было раньше, и подумать о том хорошем, что ждет тебя в будущем.
— Как мы будем кататься на папиных лошадях? — спросила Фелисити.
— Папа не говорил, что можно тебе кататься на его лошадях. Придется немного подождать, пока тебе купят пони.
— Нет, я буду кататься на лошади! — упрямо сказала Фелисити. — Конюх показал мне одну и сказал, что она спокойная и как раз подходит мне.
— Ну раз так, то посмотрим, — примирительно сказал Атейла, думая; что раз для Фелисити нашлась подходящая лошадь, то для нее уж тем более найдется.
Девочка выглядела очень мило в платьице, украшенном оборками и кружевами. Легкая накидка придавала ребенку элегантность. Розовый атласный бант украшал ее темные кудри. Ее глаза сияли, а счастливая улыбка при мысли о верховой езде не сходила с ее личика.
Пока они спускались по лестнице, а потом шли длинным коридором вслед за лакеем, Фелисити время от времени дергала Атейлу за руку и возбужденно повторяла:
— После обеда мы поскачем далеко, далеко. А скоро я научусь прыгать через барьеры.
«Сначала я должна поговорить с графом, — подумала Атейла. — Я не могу брать на себя такую ответственность».
Эта мысль занимала ее всю дорогу, и только когда лакей остановился перед дверью комнаты, которая, по-видимому, находилась с другой стороны замка, Атейла подумала, что интересно посмотреть, какова леди Ротуэлл.
Пожилая горничная с седыми волосами и морщинистым лицом открыла дверь, и лакей громко доложил:
— Пришла леди Фелисити.
— Похоже, вы не очень спешили, — проворчала служанка.
— Ну у меня же нет крыльев, — ответил лакей.
— Хватит болтать, — оборвала его старушка. Она пошире открыла дверь, чтобы рассмотреть Фелисити.
— Как ваша светлость выросли! — обратилась она совсем другим тоном к девочке. — Вы помните «Я-я», так вы раньше называли меня?
Фелисити посмотрела на нее, потом ответила:
— Я помню только свой кукольный дом. Горничная улыбнулась и открыла вторую дверь.
— Вот, ваша светлость, пришла юная леди, она сильно выросла с тех пор, как вы видели ее последний раз.
Атейла молча последовала за Фелисити, и они оказались в огромной, довольно необычной спальне.
В глубине стояла массивная деревянная кровать с пологом. Столбики кровати были вызолочены и напоминали стволы сосен, освещенные солнцем, а сверху они были украшены огромными страусовыми перьями. На кровати в подушках, полулежала старуха. Пожалуй, ничего более странного Атейле видеть не приходилось. Лицо старухи бороздили глубокие морщины, глаза глубоко запали. Огненно-рыжий парик украшали бриллиантовые заколки. Несчетное число цепочек и ожерелий отягощало худую старческую шею, жемчужное колье спускалось на грудь. Тощие руки с набухшими венами и опухшими пальцами были унизаны кольцами. Драгоценные камни блестели и переливались при каждом движении их обладательницы.
