Кристина Брук - Великолепный любовник
– Хотя, конечно же, это не сравнится с купанием в озере в Уинфорде.
Когда-то она упоминала Бэкенхему про ночные купания при лунном свете, которые они с кузинами предпринимали жаркими ночами. Она сама не могла понять, зачем провоцирует его сейчас.
Хотя, по правде говоря, прекрасно понимала – Джорджи так сильно ранил его уход прошлой ночью, что теперь она использовала малейшую возможность досадить ему.
Ей с успехом удалось добиться желаемой реакции. Любому другому человеку могло показаться, что Бэкенхем спокоен и вежлив, но она видела, как он пытается скрыть свой гнев и отвращение.
Сквозь сжатые губы граф процедил:
– Я хотел предложить вам другое времяпровождение. Не согласитесь ли вы прокатиться со мной?
Леди Блэк была восхищена добротой и снисходительностью истинного джентльмена, но Джорджи пришла в ярость. Неужели этот наглец подумал, что можно непринужденно вернуться в ее жизнь после шести лет отсутствия? И ей придется ехать с ним на прогулку, будто ничего не произошло!
Она склонила голову.
– Благодарю, но у меня уже есть планы.
– Какие планы? – спросила леди Блэк. – Я уверена, их можно отменить.
В его темных глазах замерцал опасный огонек. Джорджи чувствовала силу его раздражения и исходящую от него угрозу. Но отступать было не в ее правилах.
– Такое ощущение, что вы собираетесь прочитать мне лекцию, лорд Бэкенхем, – сказала она, не обращая внимания на мачеху. – Я не люблю наставления, или вы забыли?
– Ошибаетесь, – проговорил он. – Разве у меня есть право читать вам лекции?
– Интересный вопрос.
Джорджи вспомнила, сколько раз она задавала ему этот вопрос за время их помолвки.
Хотя зачастую он имел все основания сердиться на нее, но его поведение было всегда слишком холодным, что лишь больше ее распаляло. Джорджи призналась себе – порой характер делал ее неуправляемой. Пожалуй, никто не смог бы с ней справиться.
Непостоянство Джорджи заставило злость смениться любопытством. Зачем же он явился, если не наказать ее? Должны быть веские основания, чтобы нарушить шестилетнее молчание. Разве вчера он не все сказал?
Ей не хотелось быть замеченной в его обществе, но если это не беспокоило его, то и даме не стоило волноваться.
– Ну что ж, в таком случае я переоденусь и спущусь к вам, – заключила Джорджи.
Она уже направилась к двери, но он поднял руку, остановив ее.
– Ваш наряд вполне подойдет.
– Однако я уже появлялась на публике в этом платье сегодня, – возразила она с невинным взглядом. – Если я выйду в нем снова, в обществе не одобрят подобной небрежности.
Джорджи не могла винить его за нетерпение. Если бы Бэкенхему пришлось провести еще час в компании леди Блэк, он, вероятно, задушил бы ее голыми руками.
Зная привычки Джорджианы, он достал часы и сказал:
– У вас десять минут. Потом я поднимусь за вами.
– Возмутительно, – съязвила Джорджи, но сердце забилось сильнее при мысли о такой возможности. Она проклинала себя за любовь к властным мужчинам.
– Не шутите со мной, – предупредил он.
– Вы лучше всех знаете, что я воспринимаю угрозы как вызов.
На его губах заиграла едва уловимая улыбка.
– Прекрасно, так или иначе, я буду в выигрыше.
Джорджи рассмеялась и вышла из комнаты.
Боже мой! Бэкенхем флиртовал с ней. Что же дальше?
Бэкенхем поражался своей выдержке – ему с трудом удавалось сдерживать эмоции. Неужели она действительно расценила его визит лишь как дань вежливости? Он мог бы поклясться – судя по всему, Джорджиана полагала, что прошлой ночью он ее не узнал.
Но зачем бы ему приезжать к ней и стоять здесь, испытывая свое терпение беседами с ее болтливой глупой мачехой? Отец Джорджи, вероятно, потерял рассудок, взяв в жены столь пустоголовое создание.
Бэкенхем задумался, почему сама Джорджи так и не вышла замуж, хотя бы ради переезда из этого дома. Возможно, их помолвка отбила у нее желание на всю жизнь.
Или она ждала возвращения Пирса?…
Закравшись в голову, ядовитая мысль терзала его. С другой стороны, Джорджи всегда была крайне низкого мнения о Пирсе. Бэкенхем готов был спорить, что на момент разрыва помолвки она искренне презирала лорда Пирса, и с тех пор ничего не изменилось.
Он не был ревнивым, считал ревность пустым, бессмысленным чувством. Его ненависть к Пирсу коренилась совсем в ином.
Если бы Бэкенхем был ревнивцем, то выходки Джорджи и ее многочисленных поклонников уже давно свели бы его с ума. Ко всем ее кавалерам он относился как к мошкаре, назойливой, но не опасной.
Он посмотрел на часы. Десять минут почти истекли. Маркус готовился привести свою угрозу в исполнение.
Под бестолковый щебет хозяйки дома он углубился в свои мысли о происходящем сейчас в спальне Джорджи. Картины прошлой ночи всплывали перед его глазами. В его фантазиях огненные волосы Джорджи были не напудрены, распущены и, как всегда, роскошны. Он не знал, печалиться ему или радоваться, когда ровно через двенадцать минут Джорджи появилась, ослепительно улыбаясь.
– Милорд, вы истинный джентльмен. Дали мне лишние две минуты.
Он прищурился. Неужели она ждала лишние две минуты, только чтобы посмотреть на его реакцию? Впрочем, она не осмелилась ждать дольше.
Это изрядно его развеселило.
Джорджиана выглядела великолепно. Любой наряд был ей к лицу, казалось, даже мешковина не смогла бы скрыть ее пленительных изгибов. Она так тщательно продумывала свой гардероб, будто не знала, на что способна ее естественная красота.
До того как воспитанием ее и подготовкой к выходу в свет занялась леди Арден, Джорджи больше походила на мальчишку, разъезжая на лошади в старой амазонке и широкополой фетровой шляпе.
Первый лондонский сезон преобразил ее.
– Пойдемте?
Он предложил ей руку, и, немного поколебавшись, она оперлась на нее.
Ее нерешительность удивила его.
От прикосновения ее руки к его локтю по телу пробежал разряд тока. Унимая дрожь, он кивнул на прощание леди Блэк.
Выйдя на улицу, Джорджи расслабилась и засияла.
Он вспомнил, какой она была всегда – не тепличным цветочком, в который ее пытался превратить высший свет Лондона, о нет, Джорджиана Блэк принадлежала дикой природе. Она расцветала только на открытом воздухе, вне зависимости от погоды. Бэкенхем был уверен, что ни Пирс, ни мириады ее обожателей не знали этого.
В том, что он знал ее лучше других, не было ничего удивительного – они жили по соседству долгие годы, несколько лет были обручены.
