Мэдлин Хантер - Украшение и наслаждение
— Я думаю, мисс Фэрборн, что это он самый, — сказал ее кучер мистер Диллон. — Мне его описал один парень из паба «Белый лебедь».
Эмма смотрела на огромный особняк, выходящий фасадом на Сент-Джеймс-сквер. Особняк выглядел весьма внушительно, так что вполне мог оказаться домом графа.
Выбравшись из экипажа, Эмма остановилась, чтобы вынуть визитную карточку из ридикюля. Затем подергала поля своей шляпки, чтобы удостовериться, что та сидит прямо. И, постаравшись возродить в себе ту ярость, что привела ее сюда, направилась к двери.
Хотя ее переполняли воспоминания о вопиющем недоразумении, в памяти засели также и слова Саутуэйта о том, что он еще посетит аукционный дом. И эти слова до сих пор не давали ей покоя — в них крылся намек на возможное вмешательство в ее дела, а этого она никак не могла допустить. Граф проявил скептицизм по поводу ее упований на таланты и навыки Обедайи, а это означало, что он не ограничится тем, что станет слоняться по выставочному залу. Но что он в таком случае задумал?..
Эмму провели в гостиную, примерно раза в три превышавшую размеры ее собственной. Стены украшали картины, и некоторые из них она узнала — они давно были куплены на аукционе «Дома Фэрборна». Мебель же была весьма изящной — если не считать одного громоздкого мягкого кресла у камина. С обеих сторон его украшали позолоченные фигуры грифонов, лапы которых были основанием кресла, а их головы поддерживали подлокотники.
Ей не пришлось долго ждать. Вскоре граф вошел в сопровождении слуги с подносом. Саутуэйт был одет довольно просто — будто только что вернулся из своего поместья, где занимался верховой ездой. С удивлением взглянув на гостью, он проговорил:
— Мисс Фэрборн, счастлив вас видеть. Пожалуйста, садитесь вот сюда…
Граф подвел Эмму к камину, и она села на изящную, обитую мягкой тканью скамеечку. Хозяин же устроился в кресле с грифонами, и Эмме вдруг подумалось, что в этом кресле он выглядел как король на троне. Улыбнувшись, граф сказал:
— Я как раз собирался пить кофе. Пожалуйста, составьте мне компанию.
Ей хотелось многое сказать этому человеку, и она намеревалась держаться твердо, но все же надеялась избежать нового скандала. Поэтому она сделала глоток кофе и попыталась собраться с мыслями. Граф же, снова улыбнувшись, проговорил:
— Как я уже сказал, я рад вашему визиту. Мой вчерашний визит к вам закончился по-особому, но у нас с вами нет оснований считать себя противниками. Вы кажетесь мне разумной и здравомыслящей женщиной, обладающей интеллектом, и я уверен, что мы сможем сотрудничать вместо того, чтобы постоянно ссориться.
— Сэр, я польщена вашей оценкой моего интеллекта и тем, что вы заметили некоторые мои умственные способности. Уверена, что такая похвала — большая редкость в ваших устах.
— Не столь уж большая. Мне встречались и другие умные женщины. Есть мужчины, считающие, что ум и женский пол несовместимы, но я к ним не принадлежу.
— Это свидетельствует о том, что вы просвещенный человек. Так вот, я приехала к вам сегодня, потому что наш вчерашний разговор остался неоконченным.
— Да, верно. К тому же вы не приняли моего извинения… Надеюсь, что сейчас вы его примете.
— Да, разумеется. Но если честно, то я уже все забыла.
— Вот и хорошо, — кивнул граф. — Но наш разговор остался незавершенным еще и потому, что мы не пришли к единому мнению относительно судьбы «Дома Фэрборна». Могу я предположить, что причина вашего визита именно в этом? Я ведь знал: вы поймете, что делать, как только обо всем поразмыслите. Обещаю, что все заботы и хлопоты по этому делу я возьму на себя.
— Я приехала сюда не для того, чтобы обсуждать положение «Дома Фэрборна», лорд Саутуэйт. Для меня вопрос решен. Не может быть и речи о каких-либо переменах в судьбе «Дома Фэрборна».
Граф отвел глаза, но Эмма заметила промелькнувшее в них раздражение. Когда же он снова взглянул на гостью, его улыбка была уже не столь дружелюбной.
— Тогда в чем же дело, мисс Фэрборн? Какая часть нашей беседы осталась незавершенной? Между прочим, я еще не забыл о своем романтическом предложении. Не обсудить ли нам его детали? Может, вы за этим приехали?
Она не могла поверить, что он посмел снова заговорить об этом вопиющем недоразумении. Ведь он же извинился, разве не так? И вообще им следовало бы сделать вид, что ничего подобного никогда не было. Но выходит, он опять собирался предложить ей стать его любовницей? Только на сей раз — без всяких извинений по поводу недоразумения…
А граф взирал на нее сейчас как бы с некоторым любопытством — словно его и в самом деле интересовала ее реакция. А может, ожидал, что она затрепещет от смущения, и тогда воспринял бы это как свою победу.
Эмма постаралась не показывать своего удивления. И напротив, выразить негодование. Но, как ни странно, вместо отвращения и гнева у нее возникли совсем другие чувства… Все ее тело охватил трепет, и по коже словно заплясали какие-то искры. Все это очень напоминало те весьма приятные ощущения, что она испытала ночью от своих непристойных мыслей.
Стараясь не думать об этих ночных глупостях, Эмма напомнила себе, что Саутуэйт намеревался уничтожить «Дом Фэрборна», и попыталась найти убежище в гневе. Но у нее ничего не получалось, и она еще сильнее занервничала.
Заставив себя нахмуриться, Эмма проговорила:
— Сегодня я беседовала с мистером Уэдерби. И я знаю, что вы вчера побывали у него и велели ему не присылать ко мне кандидатов на вакантное место.
Граф сделал глоток кофе и с невозмутимым видом заявил:
— Да, вы правы. Я объяснил ему, что такое объявление может привести к недоразумению. Я не мог рисковать вашей репутацией, не хотел, чтобы весь Лондон узнал, что дочь Мориса Фэрборна составила столь двусмысленный документ.
— Значит, вы беспокоились о моей репутации?
— Насколько было возможно при столь неблагоприятных обстоятельствах.
— Вы не усматриваете некоторой иронии в этой истории, лорд Саутуэйт?
Поразмыслив секунду-другую, он отрицательно покачал головой:
— Нет, не вижу никакой иронии. И даже если бы вчера мы пришли к соглашению, то я бы все равно приложил все усилия, чтобы избавить вас от скандала.
Что?! Он снова заговорил об этом?!
— Вы, должно быть, испытаете облегчение, узнав, что я заплатил мужчинам, собравшимся в вашей гостиной, когда я к вам приехал. И я заставил их пообещать, что они будут молчать о том, что их прислал мистер Уэдерби, — продолжал граф. — Будем надеяться, что до моего прибытия ваше интервью с ними носило скромный характер. А если нет, то мне остается только молиться о том, что ни одного из них вы не заставили раздеваться.
