Ханна Хауэлл - Если он опасен
Садовый дом встретил ее странной, непривычной, жутковатой тишиной. Лорелей еще не приходилось бывать в пустом жилище; обычно повсюду сновали слуги, создавая впечатление беспорядочного движения и суеты. Должно быть, воображение разыгралось не на шутку: отсюда и непомерное волнение, и необъяснимое ощущение тревоги. Она поставила на стол сумку с рисовальными принадлежностями, достала книгу и пошла вверх по лестнице. Пусть сэр Аргус решит, что она пришла составить компанию и немного почитать вслух. Вряд ли большой, сильный, умудренный жизненным опытом мужчина обрадуется, если узнает, что мисс Сандан беспокоится о его здоровье и безопасности. Ее часто называли хрупкой юной леди, да и жизнь она вела весьма уединенную. Скорее всего, излишняя забота его просто оскорбит.
Лорелей собралась открыть дверь, но замерла в нерешительности. Нет, входить без предупреждения нельзя. Она тихо постучала и прислушалась. Из комнаты донеслось невнятное «войдите», и, только получив разрешение, она взялась за ручку.
Переступив порог, Лорелей сразу остановилась. Сэр Аргус сидел на кровати в расстегнутой до пояса ночной рубашке. Нижняя половина тела и ноги скрывались под одеялом, так что обостренное внимание сосредоточилось на груди. Грудь оказалась необыкновенно красивой: широкой, с рельефным узором мускулатуры и легкой, отнюдь не чрезмерной темной растительностью. Одно плохо: повязка на ребрах безжалостно скрывала мужественную фигуру. Почему-то Лорелей непреодолимо захотелось броситься в его объятия и прижаться щекой к гладкой смуглой коже. Да, ощущение было бы несказанно приятным. Но только для нее: неуместные нежности вряд ли доставили бы удовольствие больному.
— А я решил, что пришел Макс. — Сэр Уэрлок торопливо запахнул рубашку. — Вам не положено здесь быть.
Сентенция прозвучала прямолинейно, если не грубо. Что ж, ничего не поделаешь, сама виновата. Лорелей подавила разочарованный вздох: сэр Уэрлок укрылся простыней.
— Я пришла немного вам почитать. Конечно, если захотите. Может, одиночество уже вас утомило и недолгое общение развлечет?
Аргус взглянул на обложку книги:
— «История битвы роялистов с пуританами». Право, странный выбор для юной леди.
— У меня есть братья, сэр. Они очень любят эту книгу, вот я и решила, что вам тоже понравится. — Лорелей нахмурилась: — Впрочем, раз вы так быстро ее узнали, то, должно быть, уже читали.
— Знаю, что книга интересная, но прочесть еще не успел.
— В таком случае, может быть, захотите послушать?
Аргус знал, что должен ответить отказом, но не отважился погасить свет надежды, вспыхнувший в прекрасных глазах. К тому же, хотя он ни за что не признался бы вслух, одиночество тяготило и угнетало его: от собственных мыслей не убежишь. Попытка прогуляться по комнате успехом не увенчалась, усталость и боль заставили вернуться в постель. Оставалось одно — смотреть в потолок. Эксперимент показал, что вставать и двигаться еще рано, однако выхода не было: враг не дремал, а потому вернуться к нормальной жизни следовало как можно скорее. Аргус пришел к выводу, что чтение — занятие вполне невинное, особенно если учесть, что один из участников процесса настолько слаб, что и мухи не обидит.
— С удовольствием послушаю интересную историю, — признался он. — Устал от тишины.
Ответом ему послужила ослепительная улыбка, способная раз и навсегда лишить мужчину и самообладания, и свободы. А как только Лорелей начала читать, оказалось, что ее мягкий, богатый красками голос не менее опасен. Странно, что столь привлекательная особа до сих пор одинока; как могло случиться, что мисс Сандан все еще не замужем и не обзавелась парой-тройкой детишек? Выглядела она достаточно взрослой и скорее всего уже дебютировала в свете. Даже здесь, в деревне, наверняка нашлось бы немало желающих взять в жены красивую дочку герцога.
Аргус не очень внимательно слушал неспешный, беспристрастный рассказ о борьбе роялистов против пуритан; мысли то и дело своевольно возвращались к главному на данный момент вопросу: почему леди Лорелей до сих пор остается «мисс». Отсутствие на нежных пальцах колец подсказывало, что зеленоглазая волшебница даже не обручена. Красивая, молодая, хотя уже переступившая порог детства, она определенно обладала солидным приданым, а по знатности рода уступала лишь особам королевской крови. Операция по его освобождению продемонстрировала редкую, граничащую с безрассудством отвагу, но разве это качество можно считать недостатком? Дворецкий считал госпожу доброй и чересчур доверчивой; большинство мужчин не преминули бы воспользоваться столь очаровательными чертами характера. Загадка не давала покоя, и потребовалось волевое усилие, чтобы сдержаться и не спросить прямо, в чем причина затянувшегося девичества.
Вскоре негромкая музыка мелодичного голоса сделала свое дело. Усталость тоже не прошла даром, так что бороться с сонливостью становилось все труднее. Очень не хотелось обижать добровольную сиделку, тем более что читала она по-детски старательно, однако глаза неумолимо закрывались. Аргус досадовал: когда же, наконец, пройдет эта постоянная, неутолимая тяга ко сну? Любое проявление слабости неприятно, а в присутствии мисс Сандан собственная немощь казалась особенно отвратительной. Факт сам по себе достаточно тревожный.
Лорелей, конечно, заметила, что больной закрыл глаза, однако продолжала читать. За то недолгое время, что она сидела возле кровати, исхудавшие щеки покрылись легким румянцем: бледность, очевидно, была вызвана чрезмерным напряжением. Впрочем, в желании скорее встать на ноги не было ничего странного и предосудительного. И не одна лишь мужская гордость заставляла сэра Уэрлока форсировать события; он не мог не понимать, что враги не простят поражения и бросятся на поиски.
Полагая, что раненый герой крепко спит, Лорелей встала и положила книгу на стол: если он захочет, то продолжит чтение. Поправив одеяло, она склонилась над сэром Аргусом и легко прикоснулась губами к его прохладному лбу. Это был невероятно дерзкий поступок, но сдержать порыв Лорелей не удалось. Внезапно сэр Аргус заключил ее в объятия и с неожиданной настойчивостью заставил упасть на кровать.
Не обращая внимания на боль, Аргус внимательно посмотрел в пылающее лицо Лорелей:
— Зачем вы это сделали?
— Что именно, сэр?
Он взглянул укоризненно. Ничего удивительного, притворяться она никогда не умела.
— Поцеловали меня в лоб.
— Невинный поцелуй, знак сочувствия и дружеской поддержки.
— И я должен поверить?
— Почему бы нет?
